«Нина, картошку пора окучивать. И в район завтра съездить бы надо, уголь выбить». Женщина мгновенно проснулась и села в кровати, стишивая заколотившееся сердце.
Опять приходил. Сколько лет как вдова, а расстаться не можем. Мишенька, как же мне тебя не хватает! Надежный, верный друг, толковый хозяин, авторитет для детей. Да и соседи уважали. Шли за помощью и советом. В деревне всегда почитали учителей. А историк Михаил Кондратьевич был еще и мастер на все руки. Все в усадьбе у него аккуратно и толково устроено. Целыми днями копал, пилил, строгал. Строил.
Пока были молодые, жизнь в деревне бурлила, звенела детскими голосами. Каждую осень вереницы нарядных, оживленных детей до отказа заполняли классы. Учились прилежно, старательно, учителей уважали. Да и если тебе, скажем, восемь лет и с шести утра ты успел накормить поросят, нарубить сечки и наносить воды, то ты человек трудовой, серьезный и вряд ли будешь к другим обязанностям относиться по-другому. А уж к человеку, который помогает науки осваивать и на путь истинный наставляет, ты будешь испытывать немое обожание.
Нина Павловна спустила ноги с кровати и посмотрела на фотографию в самодельной, Мишиными руками сделанной рамке. Молодые, только оба окончили пединститут. Она – биологический, он – истфак. У нее – коса в руку, белый воротничок, вязанный крючком. У него – только что купленный и единственный бостоновый пиджак с новеньким же «поплавком». И у обоих в глазах – море оптимизма, любви и веры в жизнь.
Нина увезла мужа в свою деревню. Стали преподавать в местной школе. Родились дети, Саша и Олечка. Потихоньку привели в порядок обветшалый родительский дом. Покупали мебель, телевизор (соседская ребятня стекалась), стиральную машину (не на речке же учительнице стирать). А однажды даже съездили к морю. В красивый белый город Сочи. И везли оттуда через полстраны пылесос.
Осенью приезжала многочисленная родня на уборку картошки. Братья и сестры Нины, пять человек с нею, были дружные, веселые, все как на подбор красивые, а пели как! Грянут «Касiў Ясь...» — вся деревня слышит. И на Новый год собирались, и весной выезжали в лес «на маевку». Весело было, суматошно – детей ведь у каждого по двое. Обязательно что-нибудь смешное приключалось, надолго запоминалось и грело сердце.
А потом все как-то потихоньку стало рушиться. Сначала развалился колхоз. Не то чтоб развалился, но его, как отстающий, прикрепили к более сильному. Как тогда говорили, «укрупнили». Деревня, как неперспективная, стала пустеть. А потом закрылась и школа.
Михаил Кондратьевич, человек мудрый, от земли, прекрасно понимал, что происходит в стране, с деревней. Горько ему было все это осознавать. Но уж он-то умел извлекать уроки из истории и не стал ждать милостей от государства. Купил участок в маленьком городке недалеко от столицы и построил там дом. Как и положено человеку от земли – с садом и огородом. И после пенсии работал учителем в поселковой школе, ученики его любили. Трудился на земле. Ходил за несколько километров на поле, где учителям-пенсионерам выделили участки под картошку, — окучивать, пропалывать. Однажды сердце не выдержало, упал прямо на поле. Молодой еще был.
…Нина Павловна листает альбом, где они со своими выпускниками. Даже модных в то время «волосатиков» успели выпустить в родной деревенской школе. Где они теперь? Разлетелись по городам. Многих она после выпускного и не встречала.
Недавно смешной случай вышел. Решила она подзаработать, помочь дочери – троих детей поднимает. Позвонила по объявлению: «Требуется няня с пед. образ.». Этот «педобраз» Нину Павловну почему-то особенно умилил. И что же вы думаете? Ее ученица. Коттедж. Иномарка. Без мужа. На работе сутками – свой магазинчик. А ведь звезд с неба не хватала, ох не хватала, средненькая была ученица. «Зачем мне ваша, Нин Пална, биология?» И правда, зачем человеку биология? А история? Литература? Вот у них два книжных шкафа доверху забиты: белорусская, русская классика, современность. И все с закладками – ее, Мишиными, их учеников. А потому что невозможно было не читать!
Да… А теперь вот – «педобраз». И одинокий пятилетний Гошка, которому «бабушка Нина» прочитала первую в его жизни настоящую книгу «Полесские робинзоны» Янки Мавра.
Приходит Миша. Во сне. А иногда его присутствие и в комнате ощущается. Тогда Нина Павловна крестится троекратно на новенькие образа в углу. Был бы Миша жив, отругал бы. Был он убежденным атеистом. А она вот на старости лет в церковь пришла – поверила, что не одна, что есть тот, кто никогда не покинет. А еще есть дети, внуки. И их любви и тепла хватает, чтобы жить.
Но вот вспомнит она тот далекий выпускной в пединституте. И как ехали поздно вечером домой к маме. Шли через лес и поле, которое пахло нагретой землей и зреющим колосом. Даже запах ощутит. И так захолонет сердце!..
«…А картошку, Миша, завтра Васенька окучит, внук твой. Он тут неподалеку свой дом строит, заходит часто. А еще, Мишенька, он пишет стихи. Такие хорошие…»
