Новые технологии позволяют врачам России и Беларуси побеждать неизлечимые прежде болезни
В наступившем году должна стартовать союзная программа «Детская онкология и гематология», которая сможет расширить сотрудничество белорусских и российских врачей. Они уже добились немалых успехов в решении одной из самых драматических медицинских проблем современности — лечении онкологических заболеваний у детей. О том, как в течение последних 20 лет выстраивалось это уникальное взаимодействие, «СОЮЗу» рассказал член рабочей группы по подготовке Союзной программы, директор Федерального научно–клинического центра детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Димы Рогачева Минздравсоцразвития России, действительный член Российской академии медицинских наук Александр Румянцев.
— Александр Григорьевич, осенью прошлого года Союзная программа была отправлена на согласование в государственные органы России и Беларуси. На каком этапе она сейчас?
— Программа Союзного государства в области детской гематологии/онкологии была инициирована три года назад нашим центром, Институтом детской гематологии и трансплантологии им. Раисы Горбачевой (Санкт–Петербург) и Научно–практическим центром детской гематологии, онкологии и иммунологии Республики Беларусь. Она включает два раздела: организацию Союзного банка доноров для трансплантации костного мозга детям и подросткам и организацию лечения больных с онкологическими заболеваниями. К сожалению, этот вопрос пока решается крайне медленно, и мы ждем официального принятия программы в наступившем году.
— Но ведь ваше сотрудничество с белорусскими коллегами насчитывает уже не один год?
— Да, мы сотрудничаем с начала 90–х годов, когда мировая медицинская практика начала широко использовать методы доказательной медицины. Это прежде всего жестко регламентированные протоколы лечения, никакой «отсебятины» и приблизительности. 20 лет назад мы впервые, взяв за основу германские протоколы 90–го года, начали внедрять современные технологии лечения. И быстро получили эффект — результаты резко улучшились. Сейчас мы используем уже третье поколение наших собственных протоколов лечения — редкий случай, когда они даже опережают западные. Сегодня медицинские центры 42 субъектов России, вся Беларусь в целом и отдельные центры Казахстана, Армении, Азербайджана участвуют в общей кооперированной группе по лечению острого лимфобластного лейкоза (ОЛЛ). Это самое частое онкологическое заболевание у детей — им страдает примерно четверть всех заболевших.
— Насколько улучшились результаты?
— Когда мы начинали, выздоравливало всего 7% детей, а в последние годы 90% — ОЛЛ перестал быть фатальным заболеванием. Но дело даже не в этом. Мы добились того, что в Москве, Минске, Гомеле, Владивостоке, Калининграде и Астане таких пациентов лечат абсолютно одинаково. Причем наши результаты оказались настолько успешными, что вызвали большой интерес в Китае, Японии, Южной Корее, Индии, Индонезии. Мы доказали: чтобы быстро продвигаться вперед, надо рекрутировать большое количество пациентов, иметь большую статистику. По этой модели мы пошли дальше и сейчас уже имеем 14 кооперированных групп по различным онкологическим заболеваниям, каждое из которых требует своего регистра, своей группы исследований и т. д.
— Кто в совместных проектах задает тон?
— Это не сотрудничество по модели «кто кого учит», а абсолютно другой уровень — это научная кооперация, в которой мы все разделяем единые позиции. Такая система подразумевает полную открытость и постоянный обмен технологиями. Какие–то инновации, которые появляются в Беларуси, мы немедленно берем на вооружение, если что–то появляется у нас — быстро перенимают они. Республиканский научно–практический центр детской онкологии и гематологии Республики Беларусь был первым подобным учреждением на территории СНГ. Его руководитель, главный детский гематолог–онколог республики, член–корреспондент Национальной академии наук, профессор Ольга Витальевна Алейникова получила образование в Европе, поэтому там с самого начала были приняты очень высокие стандарты, и у нас прекрасное взаимопонимание. Сегодня там умеют все, что делают в лучших центрах Европы и мира.
— В каких конкретных формах происходит сотрудничество?
— Наши контакты буквально ежедневные. Информация о каждом пациенте, поступившем в стационар в Минске, Гомеле, Могилеве, в течение суток поступает к нам по компьютерной сети. То же происходит и с пациентами в Москве или других городах, которые участвуют в проектах. Совместно мы решаем, на какую ветвь протокола он будет направлен, то есть как его будут лечить. Вся текущая информация о нем также мгновенно поступает в компьютер. Четыре раза в год в плановом порядке команда из Беларуси встречается с такой же командой из России и вместе они проводят полный разбор всех своих пациентов. Собираемся то в Минске, то в Москве, то в Санкт–Петербурге или другом городе. Если мы вводим в протокол лечения новую информацию или новое исследование, то это одинаково выполняют все участники проекта всех специальностей — и врачи, и биологи, и патологи, которые также собираются и обсуждают свои задачи и то, как они выполняются. Причем контактируют не только первые лица, но и все специалисты сверху донизу, включая и медсестер, для которых написано специальное руководство, как нужно работать. Кроме того, мы стараемся обсуждать научные проблемы и на перспективу.
— Лечение онкологических заболеваний — дело очень дорогое. Достаточно ли средств выделяется на эти цели в наших государствах?
— Конечно, средств всегда хочется больше, чтобы обеспечить детей максимально возможным лечением. И у нас, и в Беларуси используют несколько источников финансирования: и госбюджет, и муниципальные бюджеты, и средства медицинского страхования, и благотворительность. Что касается основных химиопрепаратов, то и у нас, и у них с этим все в порядке. Иногда не хватает средств на сопроводительное лечение, химреактивы и т. п. Им очень помогает государство, центр заведен отдельной строкой в бюджет государства. Но белорусы первыми начали зарабатывать и внебюджетные средства — к ним поехали пациенты из стран СНГ и на лечение, и на пересадки костного мозга. Профессор Алейникова рассказывала мне, что в прошлом году центр заработал около миллиона долларов — это прекрасный пример и для нас. Теперь закон нам разрешил оказывать платные услуги. Кроме того, в законодательную базу введены понятия орфанных, то есть очень редких, заболеваний и орфанных лекарств, которыми больных должно обеспечить государство. Практически все онкологические заболевания детей относятся к этой категории. Когда будут отработаны все медико–экономические стандарты и будет ясна так называемая «усредненная стоимость лечения одного пациента», этот вопрос будет окончательно разрешен.
— Но ведь для успешного лечения рака нужны не только деньги. Есть ли надежды, что это заболевание будет побеждено окончательно?
— В научный поиск новых лекарств от рака в мире вкладываются огромные средства. В ближайшие годы на рынке появятся сотни препаратов и десятки новых технологий лечения. Мы находимся в преддверии новой философии драматической медицины — той, что имеет дело с самыми тяжелыми и до недавнего времени неизлечимыми болезнями. Героизм на наших глазах становится рутиной. Показательный пример — хронический миелолейкоз. Еще недавно это было абсолютно смертельное онкологическое заболевание, единственным средством его лечения была пересадка костного мозга. Теперь создано лекарство, которое позволяет перевести его в категорию хронической болезни типа сахарного диабета и долгие годы обеспечивать приемлемое качество жизни больных. Мы не один год бились, чтобы этот препарат стал доступным нашим пациентам. И проблему решили, введя его в перечень лекарств, которые закупаются государством. Теперь вопрос лишь в том, чтобы этот список пополнять, но такой вариант можно реализовать для многих онкологических заболеваний. Я смотрю в будущее с оптимизмом.
Татьяна Батенева
