Первый в России суд по интеллектуальным правам должен был начать работу в феврале этого года, но до сих пор не приступил к рассмотрению дел. Между тем белорусский специализированный суд, рассматривающий все без исключения гражданские споры в аналогичной сфере, — судебная коллегия по делам интеллектуальной собственности Верховного Суда — в марте 2013 года встречает уже 13–ю свою весну.
Об истории создания этого органа, о том, насколько эффективна защита прав на объекты интеллектуальной собственности в нашей стране, мы беседуем с председателем коллегии Жанной ШКУРДЮК.
— Жанна Борисовна, о необходимости создания специализированных судов — по семейным делам, по делам несовершеннолетних — впервые упоминалось в декабре 1997 года на первом съезде судей. Но о коллегии, которую возглавляете вы, речь вообще не шла. Вместе с тем именно она стала первым специализированным судом в Беларуси. С чем это было связано?
— С несколькими факторами. Во–первых, с распадом в начале 90–х годов Советского Союза были разрушены и патентные границы. Каждое государство принимало свои законы в сфере интеллектуальной собственности. Во–вторых, Беларусь планировала стать членом ВТО. А одно из условий для этого — обеспечение в государстве эффективной защиты прав на объекты интеллектуальной собственности. Поэтому наша страна должна была иметь собственный судебный орган, который бы обеспечивал такую защиту. Вопрос создания коллегии, таким образом, решался на государственном уровне.
— Задачу поставили не из легких. Насколько я знаю, требуются высшее техническое образование и определенный стаж работы в области патентоведения, чтобы профессионально разбираться, например, в сфере промышленной собственности...
— Вы правы. Действительно, нужно было не просто организационно оформиться в судебную структуру с определенным количеством судей и подсудностью определенных споров. Важно, чтобы судей, которые объективно не обладают специальными техническими знаниями, перестали воспринимать как людей, не слишком подготовленных для рассмотрения споров по сложным объектам промышленной собственности. Ведь считалось, что они полностью зависимы от мнения консультантов и экспертов, не могут провести надлежащую подготовку по делам и на равных разговаривать с высокоинтеллектуальными участниками процессов и их представителями — патентными поверенными, не способны правильно поставить вопросы перед экспертами, досконально проанализировать экспертные заключения и дать им оценку как одному из средств доказывания.
Требовался поистине инновационный прорыв, качественно новая ступень правосудия. Оно должно было воплотить в себе все лучшее из мировой практики в этой сложной сфере, действительно приблизиться к международным стандартам.
— Чей опыт был взят за основу при создании специализированной коллегии?
— Нельзя сказать, что Беларусь полностью скопировала чью–то модель. В первую очередь следовало учитывать наши национальные интересы и приоритеты. Вместе с тем в основу были положены подходы, характерные для германской модели патентного суда. Основная ее особенность — возможность привлечения в качестве полноправных судей специалистов с высшим техническим либо естественнонаучным образованием и стажем работы в области патентоведения.
— Видимо, это было ново и совершенно необычно для белорусского правосудия?
— Да, но именно по такому пути у нас и пошли, предусмотрев особый, исключительный порядок формирования коллегии. Таким образом, Верховный Суд взял на себя ответственность по формированию и становлению коллегии, аналогов которой не было на постсоветском пространстве.
— Насколько труден был начальный этап?
— Все новое дается нелегко. При этом учтите, что споры в сфере интеллектуальной собственности — сами по себе штучные, трудоемкие дела. Для их подготовки и рассмотрения необходимы длительное время, тщательное изучение специальной литературы. Чтобы дать оценку техническим и научным решениям, нужна специальная подготовка, выходящая за рамки тех знаний, которые получают будущие юристы. А национальная судебная система до 2000 года не имела никакого опыта в этой сфере. Большинство споров раньше вообще не были подведомственны судам, по ним полностью отсутствовала правоприменительная практика. Поэтому первой четверке судей, а именно в таком составе до 2004 года работала коллегия, пришлось очень много и напряженно трудиться, чтобы заслужить признание и завоевать доверие. В связи с этим на память приходят слова Я.Коласа: «Нехитрое дело попасть ногою в проложенный след; гораздо труднее, но зато и почетнее, прокладывать путь самому».
— Возникают ли в сфере споров об интеллектуальной собственности проблемы с оперативностью правосудия?
— С созданием коллегии вообще исключены нарушения процессуальных сроков. Приобретенный судьями многолетний опыт работы позволяет им уже в первом судебном заседании рассмотреть по существу 95 процентов дел. В месячный срок назначаются и проводятся наисложнейшие патентно–технические и искусствоведческие экспертизы. Почти в 40 процентах дел на стадии их досудебной подготовки судьям удается примирить между собой спорящие стороны и утвердить мировые соглашения. Либо же прекратить по ним производства в связи с полным удовлетворением ответчиками притязаний истцов.
— Как много дел с иностранными участниками споров рассматривает коллегия?
— Около 30 процентов от всех рассматриваемых в коллегии дел — это споры с участием юридических лиц из более чем 30 государств ближнего и дальнего зарубежья. Хочу подчеркнуть, что на протяжении уже многих лет мы вообще не получаем от иностранных участников процессов жалоб в порядке надзора на вынесенные судебные решения. То есть эти решения восприняты как законные, обоснованные и справедливые, а работа коллегии — как эффективная. Да и от национальных заявителей в год к нам поступает не более двух–трех надзорных жалоб. Полагаю, тут будет уместным отметить, что в ноябре 2012 года за формирование эффективной системы защиты интеллектуальной собственности Верховный Суд был награжден Почетной грамотой Государственного комитета по науке и технологиям. Нам очень дорога такая награда, поскольку это не просто жест уважения, адресованный Верховному Суду, а профессиональная оценка структуры Правительства, компетентной в сфере интеллектуальной собственности.
— Я знаю, что деятельность коллегии позитивно оценивается также Всемирной организацией интеллектуальной собственности, иными международными организациями. Чем же тогда можно объяснить периодически возникающие предложения о возможном совершенствовании правосудия в этой сфере? Говорится, например, о передаче дел на рассмотрение областным и Минскому городскому судам, а коллегию предлагается рассматривать лишь в качестве кассационной инстанции. Заслуживают ли внимания эти идеи?
— Предложения по подобному совершенствованию могут исходить только от тех реформаторов, которые имеют весьма отдаленное представление о практических результатах деятельности коллегии. Такие новации противоречат одному из положений Послания Президента о перспективах развития системы общих судов Республики Беларусь — введению в общих судах обязательной, а не факультативной специализации, направленной не на декларативное, а на реальное повышение эффективности правосудия. Специализация — это признак развитости, функциональности любой системы, в том числе и судебной. Ведь уже первый год работы судов общей юрисдикции в условиях обязательной специализации при рассмотрении уголовных и гражданских дел привел к позитивным результатам: к серьезному сокращению сроков рассмотрения дел и к улучшению качества выносимых судебных постановлений.
Правосудие должно быть не только оперативным, но и экономичным. Укомплектование сегодня областных и Минского городского судов «техническими» судьями, каких имеет в своем составе коллегия, повлечет существенные финансовые затраты. Да это и весьма проблематично. При сегодняшней максимальной нагрузке судей областных судов вряд ли удастся избежать нарушения сроков рассмотрения дел по первой инстанции. Просто не хватит времени для их надлежащей досудебной подготовки. Столь же сложно будет обеспечить рассмотрение споров в сфере промышленной собственности и в составе трех профессиональных судей, как это делается в коллегии.
— К чему, на ваш взгляд, может привести введение многоуровневых судебных инстанций для споров в сфере интеллектуальной собственности?
— Уж наверняка не к совершенствованию системы рассмотрения споров, а к регрессному возврату в прошлое, к прежней практике с ее проблемами. В те времена, когда эти серьезные и сложные дела рассматривались судами очень долго и с низким качеством, когда решения более чем по 50 процентам дел неоднократно отменялись и направлялись на новые рассмотрения. Как следствие этого — неоправданно росли материальные затраты участников процессов на уплату государственных пошлин и услуг адвокатов. Спорящие стороны пребывали в состоянии правовой неопределенности из–за длительного неисполнения решений.
Так разумно ли поворачивать колесо истории вспять? К чему уничтожать то прогрессивное, что создано в стране для защиты прав на объекты интеллектуальной собственности и эффективно функционирует уже на протяжении 13 лет? То, на что равняются (и заимствуют у нас) другие государства, в частности, Российская Федерация? Нынешний механизм работы коллегии позитивно влияет не только на усиление инвестиционной привлекательности нашей экономики, но и на ведение переговорного процесса по вопросам, касающимся вступления в ВТО.
— Сторонники новаций аргументируют свою позицию тем, что невозможно обжалование решений, вынесенных коллегией по первой инстанции, в кассационном порядке. Не приводит ли это к нарушению права на защиту?
— Действительно, стадия кассационного обжалования не вступивших в законную силу судебных постановлений отсутствует. Но это отнюдь не свидетельствует о нарушении права на защиту.
Верховный Суд сегодня является кассационно–надзорной инстанцией по проверке законности, обоснованности и справедливости судебных постановлений, выносимых нижестоящими судами. Он своевременно устраняет ошибки, допущенные судами первой инстанции по конкретным делам. И ни у кого не вызывают сомнения квалификация и огромный опыт судей Верховного Суда, их способность на должном уровне осуществлять кассационно–надзорные функции. Именно с учетом этих высоких профессиональных качеств и предусмотрена подсудность наиболее сложных уголовных и гражданских дел Верховному Суду. Поэтому, опять же с позиций экономичности правосудия, можно признать вполне разумным и оправданным упрощение движения дел, рассматриваемых по первой инстанции в Верховном Суде, и сокращение одной инстанции при обжаловании судебных постановлений.
— Наверное, не стоит забывать и об институте прокурорского надзора...
— Да, любое из вступивших в законную силу судебных постановлений может быть обжаловано в порядке надзора, а прокурором — опротестовано. Осуществление права на обжалование зависит от воли самих участвующих в деле лиц. Так вот, относительно решений судебной коллегии по делам интеллектуальной собственности эта воля выражается в подаче в среднем лишь трех жалоб в год в порядке надзора. И это — при постоянно растущем (ежегодно на 20 процентов) количестве споров. За весь период деятельности коллегии протест прокурором был принесен только на одно решение! Согласитесь, при столь минимальном количестве ежегодно обжалуемых судебных постановлений вряд ли можно признать оправданным функционирование нашей судебной коллегии как кассационной инстанции. А количество обжалованных решений — это своеобразный индикатор доверия конкретному судье, судебной инстанции, судебной системе в целом.
Кроме того, кассационное и надзорное производства сходны в задачах, целях, основаниях для отмены или изменения судебных постановлений. Отличают их лишь сроки подачи жалоб и процедуры их рассмотрения. Но самих участников процессов, надо заметить, все эти годы мало интересовала процедура рассмотрения поданных ими жалоб. Для них всегда был важен конечный результат — отмена судебного постановления. И за весь период работы коллегии Президиумом Верховного Суда было отменено лишь одно решение по спору в сфере промышленной собственности.
Гарантией права на защиту является наличие как раз не ряда инстанций по обжалованию судебных постановлений, а высококомпетентного судебного корпуса. Такого, который качественно и профессионально осуществляет защиту нарушенных прав, рассматривает дела по существу уже в первом судебном заседании. И выносит настолько законные, обоснованные, справедливые, стабильные и убедительные судебные постановления, что после их провозглашения не находится поводов для обжалования. При этом постановления оперативно исполняются, а не приостанавливаются на период рассмотрения очередной жалобы в очередной судебной инстанции.
