Продолжаем публикацию детектива Виктора Пронина. Начало в N 208.- Пошли, Ксенофонтов. Пошли. Сейчас очень удобное время. В той квартире наши ребята дежурят, заодно проверим их бдительность, посмотрим, как службу несут.
- А зачем они там?
- Вдруг кто-то придет, позвонит, поинтересуется... Есть такая красивая легенда, будто убийцу тянет на место преступления. Мне, правда, не приходилось с подобным сталкиваться, но вдруг за ней не сплошная придумка, вдруг случается... Может, преступник впопыхах забыл какую-то улику и захочет ее устранить... Или вспомнит о чем-то таком, что заставит его вернуться... Вдруг!
Город был тих, пустые ночные улицы казались необычными, редкие машины проносились, будто старались куда-то успеть. Жара спала, и прохожие в этот поздний час попадались достаточно часто - люди, изможденные дневным зноем, не спешили ложиться спать. Зайцев и Ксенофонтов пересекли большую площадь, проводили взглядом пустой грохочущий трамвай и углубились в небольшой переулок. На нагретых за день каменных ступеньках сидели старухи, под деревьями толкались парни с девушками, в освещенных окнах беспокойно маячили фигуры их мам и пап.
Войдя во двор, Зайцев и Ксенофонтов осмотрелись. Не заметив ничего подозрительного, вошли в подъезд. Чтобы не грохотать на весь дом, Зайцев не стал вызывать лифт, а быстро взбежал по ступенькам на третий этаж. Ксенофонтов с трудом поспевал за ним, стараясь оглядеться, увидеть нечто такое, мимо чего следователь прошел с преступной небрежностью.
- Тише, - сказал Зайцев. - Мы на месте.
Он нажал кнопку звонка у обитой коричневой клеенкой двери. Некоторое время стояла тишина, потом дверь резко распахнулась, и на площадку выскочили двое крепких ребят. Увидев Зайцева, оба смутились.
- А если бы нас было побольше? - спросил он.
- Успели бы кого-нибудь затащить в квартиру и запереться.
- Не знаю, не знаю, - проворчал Зайцев, входя в коридор. Подождав, пока войдут все, он запер дверь. - Никого не было? Звонки? Сантехники? Почтальоны?
- Никого!
- Ладно... Разберемся. Отдыхайте.
Ксенофонтов прошел в комнату. Книжный шкаф, диван, журнальный столик, два кресла. На стене небольшой коврик, чеканка или то, что ныне принято называть чеканкой, - выдавленная на медной фольге женщина с мощным бюстом и длинным подолом. На столике Ксенофонтов увидел незаконченную партию в шашки. Он подошел, посмотрел позицию.
- Чей ход? - спросил он у оперативников, усевшихся в креслах.
- Ход черных.
- Тяжелый случай, - Ксенофонтов отошел к книжному шкафу, открыл дверцу, вынул один из альбомов, занимавших всю полку. Оказалось, марки. Они были и во втором, и в третьем альбоме.
- Да, это одна из версий, - сказал подошедший Зайцев. - Смотри, полтора десятка альбомов, и все марки. Ахнешь!
- А тут что стояло? - спросил Ксенофонтов, показывая на просвет между первым альбомом и боковой стенкой полки.
- Ничего не было.
- А как все произошло?
- Вот так же стояли кресла, на столике вот эти же шашки...
- Я думал, они у вас входят в служебное обеспечение.
- Нет, это шашки хозяина, Мастихин его фамилия, - холодно пояснил Зайцев, почувствовав какое-то смутное беспокойство. Он помолчал с минуту, глядя на игроков, на доску, обернулся к книжному шкафу и лишь потом, словно вспомнив о Ксенофонтове, продолжил: - На столике были еще пепельница, окурки и две пустые чашечки с остатками кофе. Хозяин так и сидел в этом кресле. Человек, с которым он играл в шашки, в какой-то момент ахнул его по голове и был таков.
- А зачем он это сделал?
- Черт его знает! Что-то взял, наверное. Если бы у него было желание отомстить, свести счеты, рассчитаться за какую-то обиду, они не сидели бы в этих креслах как старые добрые друзья.
- Хороший кофе пил Мастихин?
- Не понял? - нахмурился Зайцев.
- Кофе, спрашиваю, был хорошим?
- Откуда мне знать! Меня он не угощал!
- Напрасно. А отпечатки пальцев, говоришь...
- Дюжина разных отпечатков. Мы нашли всех их владельцев. Никто не отрицает, что бывал в этом доме, с хозяином беседовал на разные темы. Мастихин был большим охотником потрепаться за чашкой кофе. И дотрепался. Установили, что в тот вечер здесь побывало несколько человек. Кто-то забежал на минутку, с кем-то он просидел час, два... Соседи, сослуживцы, родственники. Сосед тут один есть, "отдохнул" в свое время по 206-й - хулиганство с поножовщиной. Взяли мы его, побеседовали, несколько суток беседовали... Пришлось отпустить. В общем, я вволю наговорился не с одним десятком человек.
- И глухо?
- Глухо.
- Фотографий не сделали?
- Ты что, за дурака меня принимаешь! - Зайцев раскрыл папку и, вынув из нее черный пакет, протянул Ксенофонтову: - Полюбуйся.
Ксенофонтов сел на диван и принялся внимательно рассматривать снимки. Вот хозяин сидит, откинувшись в кресле. На лице застыли струи крови. Перед ним на столе шашечная доска, кофейные чашечки, окурки - все, как рассказал Зайцев. Вот еще один снимок, крупнее, вот такой же, но с другой стороны. На одном из снимков изображен лишь столик. Видно, фотограф встал на табуретку и сверху снял шашки, пепельницу, окурки, две пустые чашки, небольшой листок бумаги, испещренный цифрами. Все получилось довольно внятным - цифры, цветочки на блюдечках, даже подсохшие остатки кофе в чашечках.
- Вот видишь, - сказал Ксенофонтов, - по кофейной гуще можно погадать, узнать, что говорили жертве высшие силы за несколько минут до убийства... Подари фотку! - обратился он к Зайцеву.
- Какую?
- Вот эту, с потеками кофе.
- Возьми, - Зайцев недоуменно пожал плечами. - Погадать хочешь?
- Чего не бывает, вдруг удастся... А эти возвращаю. Они могут оказаться чрезвычайно полезными для следствия. Когда найдешь альбом с марками, обязательно покажи. Интересно все-таки посмотреть на картинки, из-за которых человека убили.
- Какой альбом? - насторожился Зайцев.
- Похищенный убийцей во время... - неожиданно Ксенофонтов поднялся, прошел на кухню, словно озаренный какой-то догадкой, открыл холодильник и тут же разочарованно его захлопнул. - У меня мысль мелькнула, прямо пронзила всего... Я даже на месте усидеть не мог, когда эта мысль...
- Господи! - простонал Зайцев. - Да что за мысль тебя посетила, скажи уж наконец!
- Я подумал - вдруг в холодильнике застоялась бутылка пива! Но там, кроме старого кефира и бумажных свертков...
- Ты говорил о каком-то альбоме, - напомнил Зайцев.
- А! Я и забыл... Ты все терялся в догадках - что пропало у этого гостеприимного хозяина... Альбом пропал. Наверное, с марками.
- У него альбомы пронумерованы, - заметил Зайцев. - И все на месте.
- Был еще один. Без номера. Он и толще других, и ростом пониже. Вот в нем, скорее всего, и хранились самые ценные марки. Мастихин, похоже, частенько любовался ими. И, чует мое сердце, показывал самым уважаемым гостям.
- А цвет? Ты и цвет альбома можешь назвать? - усмехнулся Зайцев.
- Конечно. Эти все зеленые, а тот был белесый. Скорее, сероватый. Когда будешь искать, обрати внимание и на эту подробность.
- Обращу, обращу, - пообещал Зайцев. - У тебя больше нет ко мне вопросов?
- Да у меня их и не было! Была просьба... насчет фотки. Ты ее удовлетворил. Я тебе очень благодарен. Теперь можно по домам, а? Не возражаешь?
Приятели вышли из квартиры, оперативники закрыли за ними дверь. На улице стало прохладнее, прохожие исчезли, и город казался совсем вымершим.
- А ты напрасно, старик, так пренебрежительно относишься к родным поверьям, - говорил Ксенофонтов, вышагивая чуть впереди Зайцева. Рубашка его была расстегнута почти до пояса, руки он сунул в карманы, на Зайцева поглядывал с некоторой снисходительностью. - Вот взять то же гадание на кофейной гуще... Я думаю, ваш следственный отдел и вся прокуратура немало преуспели бы в своей деятельности, если бы относились с большим уважением к этому способу добывания доказательств. Уж коли примета держится столетиями, значит, что-то в ней есть?
(Продолжение следует.)
