Купальники буркини оголили нервы "мультикультурного" общества

Андрей ДЕМЕНТЬЕВСКИЙ

Начну несколько издалека... Вот представь: шахта, разгар смены, пот рекой, скрип вагонеток. И тут в рудник спускается ловец покемонов — весь в белом и ест мороженое. Или вообрази себе: в разгар стамбульского дерби на трибуну болельщиков «Галатасарая» заходит несколько ультрас «Бешикташа»... А вот фантазия похлеще: блондинки в мини–бикини весело играют в волейбол на «шариатском» пляже в одной из североафриканских стран...

Думаю, такие сценки из разряда «сами напросились». Даже если нечто подобное произойдет, то имя ему — провокация. Похожую оценку мне хочется дать и ситуации на французских курортах. Складывается ощущение, что группы женщин в «мусульманских» купальниках выполняют роль наживки в охоте радикальных исламистов. Эта публика вообще любит живые щиты из женщин, стариков и детей. Так они нащупывают слабые места врагов и манипулируют общественным сознанием. И когда у «неверных» сдают нервы, исчерпывается запас толерантности и политкорректности, то к радости смутьянов начинается сущая бойня. Поначалу — на уровне войны идей. Потом выстраиваются настоящие баррикады.

Увы, это актуально не только для Франции. К выбору жуткой дороги, которую человечество уже проходило и в Средневековье, и в прошлом веке, европейцев подталкивают медленно и уверенно. И появление в чудесных местах для принятия солнечных ванн «купальщиц» в буркини — очередной пробный камешек из стана борцов за еврохалифаты и джамааты. И тут нашим западным соседям нельзя позволить взять себя «на слабо». Истинные мусульмане не имеют никакого отношения ни к терактам, ни к провокациям. Буркини (от слов «бурка» и «бикини»), закрывающие наглухо тела восточных красавиц, благоразумные последователи ислама тоже не приемлют. И, конечно, прекрасно осознают: после теракта в Ницце, невинными жертвами которого, кстати, стали и мусульмане, шантажировать государство — опасная затея.

Французский премьер–министр Мануэль Вальс высказался весьма категорично: «Буркини — это трансляция политического проекта, общества, которое основано, в частности, на порабощении женщин. Последователям ислама необходимо, как и последователям других религий, быть благоразумными при проявлении религиозных убеждений. Это относится к каждому, в том числе и при посещении ими общественных мест, так как все имеют равные права и равную ответственность, вне зависимости от религии». Премьер считает, что в момент, когда все общество подвергается терактам, каждый гражданин должен осознавать ответственность и следовать принципам республики, одним из которых является светскость.

Но дойдут ли слова главы правительства до всех? Исламисты играют на нервах курортников флешмобами с буркини не только ради драк. Идеологи ИГИЛ и их попутчики пытаются внушить и доказать французам, немцам, австрийцам: дескать, вы глубоко порочны, развращены, а мы скромны и благочестивы, так что предлагаем сложить оружие и сдаться. Что ж, такова плата за глобальные ошибки общества потребления. Мнящие себя новыми хозяевами «несчастные беженцы» не устают изобретать все новое и новое идейное оружие. В случае с борьбой за право на буркини — это своеобразный дресс–код презрения, вызов и навязывание своих правил. Они, судя по всему, не боятся санкций и жаждут видеть в Евросоюзе местные аналоги шариатских патрулей. Чтобы потом кричать об исламофобии и выбивать у правительства льготы для «незаконно репрессированных».

Однако буркини нужно было как–то с пляжей оттеснить. Хотя бы для того, чтобы показать отношение государства к проблеме ваххабизма и прочих агрессивных псевдорелигиозных течений. «У французов никабы и буркини ассоциируются не с исламом, а с терроризмом... И запретные меры призваны показать, что в обществе кому–то не рады», — полагает российский исламовед Роман Силантьев.

Что характерно: раньше, до серии терактов, любого сомневающегося в ценностях так называемого мультикультурализма француза немедленно обвиняли в расизме. Экстремисты же от этого только наглели. Ныне жизнь заставляет менять риторику.

«Я совершенно не расист. Я хотел защитить население, в особенности мусульман, поскольку полагаю, что именно они становятся главной жертвой экстремистских провокаций», — объясняет запрет буркини мэр деревни Сиско Анж–Пьер Вивони. А вот мнение министра по правам женщин Лоранс Россиньоль: «У буркини есть предназначение. Это предназначение — спрятать женское тело, спрятать женщину... В этом есть что–то бесконечно архаичное».

Таковы послания прежде всего к законопослушным европейским мусульманам, в которых власти хотят видеть союзников. Думаю, что сигналы будут услышаны. До массовых буркини–протестов и беспорядков, на которые рассчитывают фанатики джихада, дело не дойдет. А вообще, французам стоило бы присмотреться к Беларуси — к опыту и мудрости наших людей разных национальностей, которым и в голову не приходит кого–то провоцировать и шантажировать. В том числе странными гардеробами и обвинениями в дискриминации.

spetsnaz@sb.by

Роман РУДЬ

Напрасно ты, Андрей, привел в пример Беларусь. Ведь этот довод работает против тебя. Наша страна отличается не только толерантностью, но и честным подходом к решению серьезных проблем. В отличие от некоторых мэров французских городов мы не маскируем фактическое бездействие под бурную деятельность. Боремся с напастью, а не с ее внешними проявлениями. История закалила. Была оккупация — молча бились с захватчиками вместо того, чтобы возмущаться развязностью чужих солдат в любимых кафешантанах. Загорелась хата — тушим огонь, а не запрещаем спички да зажигалки. Наглеют хулиганы — закрываем особо нахальных в казенный дом, а не отменяем их традиционные толстовки и семечки. Такова наша мудрая крестьянская привычка — вырывать сорняки с корешком вместо бесполезной стрижки вершков. Поэтому та комическая пьеса, которая разыгрывается сейчас вокруг мусульманских купальных костюмов, — худшее, что могли придумать французские власти в ответ на разгул терроризма. Впрочем, этот водевиль отнюдь не смешон. Он не только бесполезен, но и опасен.

Всем хорошо понятно, что запрет на буркини — вялая попытка хоть как–то отреагировать на воинственное настроение французского общества, требующего суровых мер против радикальных исламистов после теракта в Ницце. Знакомая история. Помнишь, после расстрела редакции «Шарли Эбдо» французы взялись за мелки и расписывали асфальт антитеррористическими лозунгами? А после трагедии в театре «Батаклан» раскрасили Эйфелеву башню в цвета французского флага. Мощные, что и говорить, удары по международному терроризму... Думаю, лучше было не реагировать совсем, нежели таким образом. Мне кажется, граждане ожидают совсем другого. Скажем, значительного усиления мер безопасности во время массовых мероприятий. Глубокого внедрения спецслужб в «спящие ячейки» террористов. Введения драконовского спроса за одну только принадлежность к радикальным группировкам. Наконец, решения проблемы массовой безработицы в мусульманской общине... И прочих затратных, долговременных, но серьезных государственных действий. Вместо этого власть ополчилась на закрытые — о ужас! — купальники. Мэр Канн Давид Лиснар заявил, что они являются... «символом исламского экстремизма».

А по–моему, они являются всего лишь символом чужих, не знакомых Давиду Лиснару представлений о приличиях. Дама, допустим, воспитана так, что считает бессовестным обнажаться на публике. А ее муж считает неприличным, чтобы на полуголую супругу глазели пляжные зеваки. Только и всего. Ислам, тем более радикальный, тут ни при чем. Ну не желают некоторые прилюдно раздеваться, зачем же насильно пихать их в общеевропейский нудизм? Разве это не противоречит демократической риторике о правах человека, который волен самолично решать, как ему приятнее плескаться в волнах? К тому же многие женщины выбирают буркини вследствие обычной заботы о здоровье, не желая подставляться под излишний ультрафиолет. Кстати, любопытный факт приводит владелица торговой марки «Буркини»: по ее словам, 35 — 45 процентов закрытых купальников покупают немусульманки. Они всего лишь хотят скрыть недостатки фигуры, а не подчеркнуть свою религиозность.

Того и гляди символами экстремизма объявят плов и кебаб только потому, что их предпочитают выходцы из исламского мира. Причем они никого не принуждают питаться исключительно кус–кусом, запивая его только шербетом. Как и не заставляют европейских женщин облачаться в буркини. А вот мусульманок именно заставляют раздеваться. Ты же сам цитируешь мадам Россиньоль, заявившую, что «предназначение буркини — спрятать женщину. В этом есть что–то бесконечно архаичное». Взамен предлагается что–то бесконечно демократичное, типа бикини из пары лоскутков. Нечего нам тут женщину прятать!

Конечно, сейчас апологеты запрета пытаются неуклюже оправдаться и выдумывают совсем уж запредельные аргументы: мол, запрещение буркини продиктовано заботой о безопасности купальщиц. Дескать, они могут запутаться в своих костюмах и камнем пойти ко дну. Ты когда–нибудь вытаскивал девушку из воды, Андрей? Мне разок довелось. Не будь на ней куртки с капюшоном, я бы не сразу справился с этой задачей. А оденься она в общеевропейский купальник из двух ниточек, то выскользнула бы, что твоя селедка, обратно в прорубь. Так что «спасательная» версия никак не выплясывает.

Знаешь, что сейчас произойдет, Андрей? Задумав вдруг раскрепостить мусульманку, просвещенные европейки добьются лишь того, что вовсе лишат ее пляжей и морских ванн. Или она сама постесняется выйти на пляж полуголой, или муж/отец не отпустит. А террористы вместо того, чтобы убояться нового крутого средства против них, получат еще один козырь в колоду своих убийственных карт. Заголосят о том, что «неверные» силком заставляют целомудренных мусульманок забыть о скромности, отринуть приличия, поступиться порядочностью... А французы опять будут пожимать плечами: мол, откуда у этих фанатиков столько ненависти к нашим невинным порядкам...

rud@sb.by

Советская Белоруссия № 160 (25042). Суббота, 20 августа 2016