— Здравствуй, Алешенька! Вот и свиделись мы с тобой...
Прасковья Игнатьевна склонила голову. По лицу катились слезы. Высокая седая женщина пришла на свидание к сыну. Много лет она ждала этого момента. Сколько ночей не спала...
Сбылась мечта. Теперь можно рассказать ему...
Вокруг благоухала весна. Цвели сады, пахло черемухой. Где-то за околицей пели девчата. В поле гудели трактора.
А как ласково ее встретили, как старого доброго друга. И сколько цветов у Алешеньки. Помнят люди его подвиг...
Время неумолимо течет. Под мирным небом народ восстановил разрушенные города и веси. После войны подсчитали, сколько людей потеряли в боях и сколько медалей вручили за храбрость, сколько выпустили по врагу снарядов... Все вымерено строгими цифрами. Не подсчитанными навсегда останутся только боль и мужество солдатских матерей, солдатских вдов. Они безмерны...
Война длилась 1418 дней и ночей. С фронта приходили письма. Каждое Прасковья Игнатьевна помнит наизусть. Писали ее родные — сынок и муж. В них все так хорошо было написано, что скоро враг будет разбит, придет Победа, будет счастливая жизнь... Их слова сбылись. А вот встретиться не пришлось.
На перроне вокзала ее Алешенька улыбался. Высокий, светловолосый, ласковый. На прощание, когда паровозный гудок позвал в дорогу, поцеловал, а с подножки вагона крикнул: «Я вернусь, мама!» Ему было девятнадцать.
Прасковья работала в колхозе. Бригадиром был молодой, светловолосый с добрыми глазами Михаил. Вечерами играл на гармошке. Многим девчонкам нравился он, но покорила его сердце одна, кареглазая Прасковья. Она считалась первой плясуньей на селе, а в работе ей равных не было. Помнит она день своей свадьбы. Всем колхозом играли. Счастливее ее не было в округе. А через год в молодой семье родился сын. Алешенька пошел в отца и ростом, и силой. А когда подрос, стал шофером. Лихо играл на гармошке. Перед войной новый дом выстроили, отдельную горницу отделали для сына: думали, женится, внуки будут. А тут война...
Каждый день ждала она вестей с фронта. Приходили простые солдатские треугольники да похоронки. Ведь 27 миллионов людей сложили свои головы, защищая Родину. Сколько тех, кто получил ранения и увечья...
А когда речь идет о человеческой жизни и судьбах, никакая цифра не передает глубины мук матерей, потерявших своих детей, не скажет об отчаянии жен, лишившихся мужей, о горечи сиротских слез. Страшная беда утрат близких и родных людей черными волнами катилась по всей нашей стране.
Черная весть пришла и в дом Прасковьи. В феврале 1943 года погиб под Варшавой муж, а в конце года и на сына пришла похоронка...
Шестьдесят пять лет отделяет нас от того погожего майского утра, когда в дыму и пламени последнего сражения Великой Отечественной войны над рейхстагом в поверженном Берлине взвилось Красное знамя.
Прошли годы. Но не проходит боль матери, потерявшей сына. Время не властно над памятью людской. Ждала Прасковья Игнатьевна домой мужа и сына. Все эти годы ходила встречать за околицу, а возвращалась одна.
Однажды почтальон постучал ей в дверь, вручил письмо. Было оно издалека. Следопыты школы сообщали, что ее Алеша геройски погиб и захоронен в деревне Озерки. Приглашали ее приехать на могилу сына...
— Вот и сбылись твои слова, Алешенька.
Весна была во всей красе: цвели сады.