— А ты совсем уже ничему не учишься?
— Ты что?! Учусь, конечно!
— Но ты в школу не ходишь... В институт не ходишь.
— Я каждую минуточку учусь чему–то новому. Вот сейчас у тебя учусь.
— У меня?!
— Да, учусь пыхтеть, когда не получается красиво написать слог «ма».
И я ее целую, целую, целую. И моя доча учится у меня целовать, целовать, целовать своих детей.
— А еще у кого ты учишься?
— У всех!
— И у Мачо? (Наш пес.)
— Конечно! Когда у меня не получается уснуть, я вспоминаю, как Мачо спит «всей собакой», просто потому, что сыт и выгулян, и засыпаю.
— И у Филиппа учишься?
— А то! У Филиппа учусь искренней улыбке. Он еще не владеет мимикой настолько, чтобы соврать, поэтому всегда видно, что он чувствует и чего хочет. И это обворожительно. У Филиппа я учусь не прятать свои чувства. А вообще, если внимательно смотреть на людей, то у всех можно чему–то научиться. Вот у меня есть подружка, ты ее знаешь, она умеет слышать только то, что ей хочется. Иногда это очень полезно, выключать и включать звук в правильные моменты. Я у нее тоже этому научилась. Еще научилась прямо говорить о главном. Но это я по телевизору научилась. У героев хороших фильмов. Не стесняться хорошо выглядеть, носить дорогие украшения, любить деньги... У меня была знакомая, которая так запросто говорила: «Я люблю богатых мужчин». Я думала, ой, это же так неприлично, когда барышня признается, что ей нравятся только мужчины с кошельком. То ли дело романтичные дамы, любящие поэтов. Но потом стала свидетельницей, как одна из поэтовых жен изводила его за неумение продать сборник стихов за миллион долларов. Тогда я поняла, что та моя корыстная приятельница была гораздо честнее.
Я — собрание самых удачных человеческих умений. Коллекционер удобных черт.
— И даже у бомжа ты учишься?
— Бомж — это один из наиболее удачных учебников. Первое, что я говорю, встречая бомжа, – спасибо! Мне так славно на душе, оттого что я в тепле, в семье, в светле и радости. Но я завидую его умению встать утром и навсегда уйти из одного места в другое. В детстве, когда мне было лет десять, со мной случилась странная история. Солнечный воскресный день, мы планировали ехать к бабушке. Пока мои родители собирались, я выскочила во двор и... какой–то невероятный запах свежести, мокрой травы и асфальта, синее небо, новые туфли... Все смешалось. И мне вдруг захотелось побежать, но так, чтобы никогда не возвратиться и ни разу не пересечь те места, где я уже была. И я побежала. Прямо в овраг, к набережной, мимо водохранилища, в незнакомый двор, на дорогу. Мне было невероятно страшно оттого, что я делаю что–то непонятное и запретное. Я бежала и знала, что вот уже вышли во двор мама с папой, я бегу, а они смотрят по сторонам, я несусь мимо пункта приема стеклотары, а они ищут меня на качелях. Грязные туфли, стук сердца и это кричащее все внутри меня: «Остановись! Вернись! Беги!» Я остановилась. Села на лавку и долго слушала себя. Щекотание внутри, ликование, смятение, страх, вина и ощущение, что все равно в этот самый момент не кто–нибудь, а именно я решаю, вернуться мне к своему дому или уйти навсегда. Я знала, конечно, что выбора нет и я вернусь, но представляла, что же будет, если взять и пойти куда глаза глядят. И это было восхитительно. Недавно, когда Мачо пытался сбежать, учуяв запах потенциальной невесты, я вспомнила эту свою историю. И, удивительная вещь, как только во мне зажглись эти чувства, пес остановился и повернул голову. Между нами было метров 200, я бы его не догнала. И он вернулся.
— А тебя ругали родители?
— Да, очень! Они думали, меня украл злой дядька. Знаешь, как страшно потерять ребенка? Тогда я научилась у них беспомощности и поняла, что взрослые очень уязвимы.
У них есть такие маленькие носики, которые в определенный момент решают, что они уже большие, и уносят себя в отдельную жизнь. И ничего с этим не поделаешь...
— Я всегда с тобой буду!
— Хорошо!
Потом она научится менять свои решения. А пока... я целую, целую, целую.
Т.С.
Советская Белоруссия №227 (24608). Пятница, 28 ноября 2014.
