Медики уверены: пришло время поднять возрастную планку для смены пола с 18 до 21 года и законодательно закрепить верховенство медицинских показаний перед исключительно психологическим убеждением «я просто так хочу».
Об этом не принято говорить. Тема интимная, личная. А если и обсуждают, то осуждающе, со стеснением или пренебрежением. Тем не менее более 150 белорусов, больных синдромом отрицания пола, уже решились на такой шаг. Есть те, кто пол сменил только де–юре. В жизни они выглядят как, к примеру, мужчины, но в паспорте — имя, фамилия и пол женский или наоборот. Специалисты говорят, что подобная практика значительно облегчает жизнь страдающим подобным синдромом. Однако помощь вполне может обернуться ситуациями, при которых законодательство на бумаге пойдет в разрез с его практическим применением.
Диагноз синдрома отрицания пола в стране ставят уже 22 года. «Самая первая пациентка пришла на комиссию с желанием стать мужчиной в 1992 году, — вспоминает Олег Химко, заведующий отделением сексологии Минского городского клинического психиатрического диспансера. — Она получила разрешение, стала мужчиной, получила новый паспорт, и через год он уже женился». Свое первое заседание в роли члена комиссии помнит и Геннадий Криволап, заместитель начальника штаба МВД. Рассматривали дело мужчины, который не был согласен со своим природным телом. Пациент в сердцах признавался: «Я вот умру, а когда будут хоронить, будет написано: «Иванов Иван Иванович». И получается, что Иван Иванович жил с Петровым Сергеем Семеновичем. И это будет неправильно».
С тех пор в Центр пограничных состояний городского клинического психиатрического диспансера заходили люди разных возрастов, профессий, социального и семейного положения. Юристы, экономисты, художники и художницы, актеры и актрисы, государственные служащие, менеджеры, водители, электрики, спортсмены от 18 до 50 лет. «Однажды председатель комиссии предупредил нас: «Ну, мужики, держитесь. Сейчас увидите такую девчонку!» И правда, заходит высокая, стройная, красивая. Но все–таки один дефект у нее был — она чувствовала себя мужчиной», — вспоминает Криволап. Были и женатые, и замужние, с детьми и в разводе, ветреные и закоренелые холостяки. 170 человек из всех изъявивших желание получили разрешение на смену пола.
В конце мая комиссия собиралась на очередное заседание. Вместо привычных 5 врачебных карточек рассматривали уже 10. Олег Химко говорит, что это не значит, что транссексуалов у нас стало больше: «Их количество постоянно и закономерно. Не стоит думать, что таких людей стало больше из–за какой–то рекламы нетрадиционной ориентации. Говоря о смене пола, мы подразумеваем только ядерные формы транссексуализма — случаи, когда ребенок сразу рождается не в собственном теле». По статистике, на каждые 40 тысяч населения появляется 1 мужчина, который на самом деле женщина, и на 60 тысяч 1 женщина, которая на самом деле мужчина. По мнению сексологов, 170 человек за 22 года — это немного. Другое дело, что кто–то боится идти к врачу. Сковывает страх не устроить свою жизнь после. Как результат — постоянные мучения и отторжение собственного тела. Иногда суициды. Самоубийства среди таких больных случаются в 100 раз чаще.
На каждого пациента заводят свое «дело». Но до финала, получения заветного медицинского подтверждения, доходят не все. Отсеиваются те, у кого желание сменить пол скорее прихоть, чем реальная необходимость. Изучают такие желания в течение года с помощью десятков анализов, бесед, терапий. Особенно важно, уверены медики, чтобы человек был состоятельным в психологическом плане. По мировым стандартам, оптимальный минимальный возраст для смены пола у больных с подобным диагнозом — 21 — 23 года. Именно с этих лет во многих странах разрешено стать «другим». В Беларуси пока сделать операцию можно с 18 лет. Но Олег Химко подчеркивает, что сейчас активно редактируется «Постановление о некоторых вопросах изменения и коррекции половой принадлежности» и как только все изменения внесут, сменить пол станет возможным только с 21 года: «Важно, чтобы у человека наступила социальная, личностная зрелость, прежде чем он решится на этот шаг. А она формируется параллельно с социальным и психологическим развитием». На количестве пациентов поднятие возрастной планки вряд ли отразится. Сегодня среднестатистический возраст тех, кто осознанно приходит к сексологу с такой проблемой, — 23 — 26 лет.
Пациента «на комиссии» наблюдают в течение года. Затем выносится решение. Если положительное, у желающего сменить пол есть полгода для адаптации, прежде чем он сможет сделать операцию. Если отрицательное — через год можно попробовать прийти снова.
Олег Химко убежден: эти полгода — очень нужное и правильное условие. Оно позволяет не наделать ошибок сразу. Пожив с паспортом другого пола, еще есть возможность отказаться от операции.
Ученые подсчитали: 3,5 — 3,8 процента транссексуалов, которые изменили пол, так и не смогли адаптироваться в обществе. В практике Олега Химко два подобных примера. Мужчина и женщина, которые вошли в противоположный образ по медицинским показаниям, так и не смогли найти себе место в другом теле. И сделали обратную операцию. Но, как отмечает сексолог, случается так очень и очень редко. Спасает полугодовой интервал, между выдачей документов и возможностью сделать операцию. Химко предполагает, что именно неспособность адаптироваться с другим полом де–юре и останавливает пациентов де–факто: «В России, к примеру, иная система. Там сначала делают операцию, а потом меняют паспорт. Но при таком варианте возврата нет, что повышает риск суицидов». И добавляет, что наша система практически полностью повторяет французскую, и на международных конференциях нас всегда ставят всем в пример.
В подтверждение своих слов врач рассказывает, как перед прошлым Новым годом к нему в гости зашла бывшая пациентка. Она сменила пол, поменяла документы. Затем, уже он, женился, и сейчас вместе с женой они воспитывают малыша. «Она сберегла свой генофонд, сохранив свою яйцеклетку в базе. После смены пола, эту яйцеклетку оплодотворили в утробе уже его жены, и у них родился мальчик. Таким образом сформировалась полноценная семья», — рассказал подробности Химко.
Социальная адаптация после получения заветного разрешения проходит гладко далеко не у всех. На сменивших пол часто косо смотрят родители, друзья, коллеги. По наблюдениям Геннадия Криволапа, пациенты из малых городов, поселков редко остаются жить там же. Как правило, уезжают в большие города или другие страны.
Система смены пола в стране довольно гуманна: если комиссия действительно признает наличие у пациента синдрома отрицания пола, у него есть выбор, делать операцию или не делать. Но с другой стороны, сменив пол де–юре и не сделав этого де–факто, ничто не мешает таким больным, взяв под руку любимого человека (а в данном случае он будет аналогичного пола), прийти в ЗАГС и зарегистрировать брак. По документам ни у кого вопросов не возникнет, ведь формально закон не нарушается: узами брака действительно сочетаются мужчина и женщина. Но на свадебных фото оба будут в нарядных фраках.
Еще один вопрос — дети. Медики до сих пор не решили, можно ли диагностировать синдром отрицания пола у того, кто, к примеру, уже состоит в браке и (или) имеет детей. Ведь ребенок появился на свет в результате вполне традиционных отношений, а значит, ядерного транссексуализма у потенциального пациента быть не может. Но врачи говорят, что бывает и такое. И снова неразбериха: если разрешить сменить пол тому, кто уже состоит в браке, то брак нужно признавать недействительным. То же самое и с вопросом о родителях, которые не могут вдруг стать однополыми.
Пока специалисты (врачи, юристы) говорят, что в их практике подобных случаев еще не было. Но как быть, если вдруг такое случится? Ответа пока не знает никто.
Компетентно
Елена Семенюк, член межведомственной комиссии по вопросам смены пола, консультант управления секретариатов и ЗАГСов Министерства юстиции:
— После того как комиссия приняла решение об изменении половой принадлежности, пациент получает новый паспорт и обращается в органы ЗАГС для внесения изменений в запись акта о рождении. Это можно сделать как по месту жительства, так и в отделе ЗАГС по месту вынесения решения о необходимости смены пола. Как правило, фамилия остается прежней, имена меняют не кардинально — Валентина на Валентину, Александра на Александру. В записи акта есть графа «Пол» — изменяется и она. Регистрация рождения человека уже произошла, и теперь изменяют только установочные данные.
На руки же пациенту выдают новое свидетельство о рождении — копию документа записи акта. По месту хранения записи акта о рождении (как правило, туда, где он родился) эту информацию все равно отправят. Но она будет ограничена в использовании. Без проблем меняются и свидетельства об окончании школы, права, карточки социального страхования и другие документы.
Советская Белоруссия №105 (24488). Пятница, 6 июня 2014 года.
