Кровь. Ужас. Шок. Террор. Подонки!
Без жалости и тормозов.
Машины адской шестеренки —
Зловещий скрежет жерновов.
И родовых ветвей обломки
Превращены в охапки дров.
Обрывки слов распотрошенных,
Чужих надежд и судеб крах.
В глазах, бедой опустошенных, —
Отчаянье, тревога, страх.
Как обуздать умалишенных
В цепных шахидских поясах?
В Брюсселе все сейчас иначе,
Поток туристов поредел.
У смерти множество заначек,
Краев не видит беспредел.
Наверно, писающий мальчик
И по-большому захотел.
Спецслужбы роют не на шутку
И знают режиссеров бед.
Кому понадобилась утка
Про белорусский черный след?
Да и представить даже жутко,
Что правдой мог быть этот бред.
Безумца главного искали —
После Парижа он затих.
Хоть Абдеслама задержали,
Но упустили остальных.
И те людей случайных стали
Делить на мертвых и живых.
Как раз в бельгийский
“черный вторник”
Мы вспоминали про Хатынь...
Кто войн сегодняшних виновник?
Беспамятство сердец-пустынь,
Где совесть, как слепой затворник,
Среди набитых ложью скрынь.
Контроль усилен пограничный,
Его познал и поп-король.
Филипп был очень сильно взвинчен —
Срывалась в Вильнюсе гастроль.
Что ж, человек он сверхпубличный,
Понять артиста можно боль...
Бежит песок неумолимо,
К концу идет Обамы срок.
На роль наскучившего мима
Себя он, впрочем, не обрек
И маслом первого отжима
Питает щедро свой движок.
Успел в квадрате, даже в кубе
Встрять в исторический момент.
Два дня провел с женой на Кубе
Американский президент.
Впервые остров приголубил
За восемьдесят восемь лет!
Полвека с лишним пресс эмбарго
Выдавливал свободы дух.
Коммунистическая брага
Не так уже ласкает слух.
Почти законченная сага
Заокеанских заварух...
Под католическую Пасху
Наружу вырвался злой рок,
Устроив нашим душам встряску
И миру преподав урок.
Но он в библейскую развязку
Не впишет правки между строк.
19—25 марта
Акын Аким
