Продолжаем публикацию детектива Сергея Кулакова. Начало в N 231.Глава 9
Заклинания мои не помогли. Это в русском приборе стрелка будет на нуле, а горючего в баке - на полсотни километров. Японцы не были бы японцами, если бы их продукция допускала подобные, иногда весьма приятные, казусы. Как только стрелка мертво встала на ноль, машина зафыркала пустыми цилиндрами и, по инерции прокатившись немного вперед, остановилась. Тут-то я и вспомнил канистру бензина, по недомыслию оставленную в коровнике, да что толку было теперь о ней сожалеть. Свернув с трассы, мы проехали не более 200 метров. Спасибо и на том.
Я вышел из машины и посмотрел назад. Шоссе было совсем рядом. Если сейчас сюда нагрянет поисковая группа и начнет поиск от сгоревшей машины, то нас обнаружат очень быстро.
- Куда теперь? - осведомился я, закуривая.
- Туда, - уверенно показала Анна на темнеющее за придорожной елочной посадкой поле.
- И далеко?
- Километров через пять - семь мы выйдем на Осташковское шоссе.
- А ближе ничего нет?
- Есть. Колония строгого режима, - ответила Анна.
- Ну и шутки у тебя, - вздрогнул я. - Пошли, чего застряла?
Анна возилась в машине. Я не понял, что ей там нужно, пока не услышал слабое поскуливание. Зевс! Я и забыл про него.
- Так он жив? - я подошел к машине. - Ты что делаешь?
- Перевязываю его.
- Зачем? - спросил я и, поскольку она не ответила, осторожно поинтересовался: - Надеюсь, ты не собираешься тащить его с собой?
- Собираюсь, - вылезая из машины, сказала Анна. - Снимай пальто.
- Зачем? - снова спросил я.
- А затем, что мы положим Зевса на пальто и понесем его вдвоем.
- Но ты знаешь, сколько он весит? - запротестовал я.
- Знаю, поэтому не заставляю тебя одного нести его. Пальто!
Я помедлил. Не то чтобы я не жалел Зевса, но себя, как говорится, было жальчее. Далеко мы с этой тушей не уйдем.
- Если ты не снимешь пальто, можешь катиться ко всем чертям!
Я невольно попятился от ее яростного шепота. Тронутая, не иначе. Ладно, пальто так пальто. Я быстро сбросил его с себя и протянул ей. Даже не поблагодарив - а ведь пальто стоило как-никак 600 долларов - она выхватила его из моих рук.
- Помоги мне уложить Зевса! - приказала Анна, расстелив пальто на асфальте.
Вдвоем мы вытащили пса из машины и положили на пальто. Я взялся за рукава, Анна ухватилась за полы. Оторвав Зевса от земли, я тут же понял, каково оно будет, путешествие по вскопанному полю с двухпудовой гирей в руках. Анна храбрилась и не подавала виду, что ей тяжело. Ничего, голубушка, твой энтузиазм иссякнет очень скоро.
Сначала, сняв пальто, я было замерз на морозном ветерке, но уже через сотню метров мне стало жарко. Идти было трудно, ноги то и дело подворачивались на подмерзших комьях перепаханной земли. Пальто-носилки от неравномерной ходьбы сильно раскачивалось, и держаться за него было страшно неудобно, все норовило выскользнуть из рук. Сгустившаяся темнота сильно затрудняла наше и без того медлительное продвижение, поскольку, не видя, как ловчее поставить ногу, мы постоянно спотыкались на ямах и буграх.
- Мы хоть правильно идем? - спросил я, едва не сломав лодыжку.
- Правильно, - ответила Анна, выдавая свое напряжение только участившимся дыханием. - Вон видишь огонек над лесом? Нам туда.
Я перехватил рукава и двинулся дальше. Туда так туда. Авось как-нибудь добредем, если не загнемся на этом поле. Нога снова подвернулась, и я еле удержался, чтобы не упасть. Твою мать! Искушение бросить проклятого пса овладело мной с новой силой.
- Послушай, так мы будем ползти всю ночь! - сказал я.
- Ты знаешь, как нам ускориться? - спросила Анна.
- Ты сама знаешь это не хуже меня.
- Если ты предлагаешь бросить Зевса, ничего не выйдет.
- Но почему? Ведь он так изранен, что вряд ли выживет. Какой смысл его тащить?
- Если ты перестанешь болтать и пойдешь быстрее, то мы успеем спасти его. Между прочим, это была твоя затея отвезти Николая к твоему другу-предателю. Если бы мы поступили по-моему, мне не пришлось бы выслушивать сейчас твое нытье.
- Во-первых, он мне никакой не друг. А во-вторых, твои затеи тоже не самые удачные. Если бы ты не надумала поджигать джип, у нас была бы канистра бензина и мне не пришлось бы тащить на себе твоего дохлого медведя.
- Между прочим, этот "дохлый медведь" заработал тебе восемь тысяч долларов за пять минут.
- Вряд ли я сумею ими воспользоваться.
Анна ничего не ответила. Наверное, решила экономить силы. Зачем я с ней препираюсь? Мне уже давно следовало понять, что если она что-то вбила в свою распрекрасную голову, изменить это способно разве что стихийное бедствие.
- Давай передохнем, - предложила она через пять минут.
- Давай, - охотно согласился я, опуская носилки и, махнув рукой на костюм, сел прямо на землю.
Плечи затекли ужасно, руки ныли, шея не поворачивалась. Если я, в общем-то здоровый мужчина, чувствую себя так пакостно, то каково приходилось Анне? Она молча присела на корточки и тихонько отдыхала, ни звуком не выдавая своей усталости. Вот характер попался на мою голову. Я достал сигареты и протянул ей. Она отрицательно покачала головой.
- Дыхание бережешь? - усмехнулся я, закуривая.
Она ничего не ответила, только чуть отвернулась от дыма.
- Интересно, - спросил я, - далеко мы отошли от машины?
Мы оба посмотрели назад, пытаясь определить пройденное расстояние. Ослепленный огоньком зажигалки, я в первую минуту ничего не мог различить в сплошной фиолетовой мгле.
- Ну что, пару километров протопали?
- Спрячь-ка сигарету, - сказала вдруг Анна.
- Зачем? - я на всякий случай спрятал сигарету в кулак.
- Там, где мы оставили машину, видны огни. Возможно, нас ищут.
Тут я невольно порадовался, что сейчас ночь, иначе на открытом поле мы были бы как на ладони. Кстати говоря, про сигарету Анна верно сказала, ее огонек виден в темноте на несколько километров. А я еще зажигалкой, олух, семафорил. Что, если нас все же засекли? Сделав несколько торопливых затяжек в кулачок, я затоптал окурок и поднялся. Анна уже взялась за свой край пальто. Зевс не шевелился и не издавал ни звука.
- Он хоть живой? - спросил я, поднимая носилки.
- Живой, - коротко ответила Анна. - Еще километра три - и мы дойдем до лесопосадки, а там и Осташковское шоссе.
Легко сказать - три километра. Пройти их по этому чертову полю было не то что тяжело - непосильно.
Тем не менее мы как-то брели, опустив головы и сжимая края пальто с болтающимся на нем псом онемевшими руками. Я смирился с неизбежностью, закостенел и без всяких мыслей тащился вперед, ориентируясь на далекие огни какой-то башни. Анна молча шла за мной, спотыкаясь все чаще и чаще.
- По-моему, мы идем не в ту сторону, - сказал я во время очередного привала.
Плюнув на предосторожности, я с наслаждением дымил сигаретой, надеясь, что за дальностью расстояния нас уже никто не заметит.
- Почему ты так думаешь? - прикорнув возле Зевса на краю пальто, спросила Анна.
- Сколько мы идем, а эти огни все никак не приближаются.
- Они и не должны приближаться, потому что находятся на очень большом удалении от нас. Это огни телевышки, до нее километров тридцать. А до лесополосы осталось недалеко, уже слышно, как шумят моторы на шоссе.
Я прислушался. Действительно, какой-то протяжный звук отдаленно напомнил гудение механического двигателя. Я даже различил характерное стрекотание, как у трактора. И, что самое странное, стрекотание это становилось все слышнее.
(Продолжение
в следующем номере.)
