Репортаж о работе Госкомитета судебных экспертиз: благодаря базам данных в сутки устанавливают около 30 человек

В редакцию часто приходят обращения из правоохранительных органов с просьбой помочь найти преступников. Опознать их предлагают, к примеру, по особым приметам, снимку или фотороботу. Как собираются такие сведения и насколько эффективны подобные базы данных, «СБ» рассказал заместитель председателя Госкомитета судебных экспертиз Сергей Евмененко. Также он познакомил с работой своих подчиненных.

Фотография каждого белоруса, имеющего паспорт, есть в базе ГКСЭ. И любого из нас, попадись мы в объектив фото–, видеокамеры за нехорошим поступком, запросто распознает умная программа портретной идентификации. А последняя версия АСПИ даже способна «поймать» лицо в любом ракурсе и затем воссоздать и профиль, и анфас человека.

В отделе компьютерно–технических экспертиз, куда привел меня полковник юстиции, специалисты колдовали над фотороботом, чтобы проверить его по базе.

— АСПИ интересует в первую очередь розыск, — не отрываясь от монитора, говорит начальник отдела Андрей Саянов. — Кто–то потерялся, умер, убил, украл, а мы его находим. Сейчас я расставляю на изображении точки (всего 18) и сравню его с другими фото. Достаточно интересная задача, хоть и сложная. Кстати, огромный плюс, что система сличает не только фото–, видеокадры, но и фотороботы.

— А если очевидец ошибся? Помните, в Нью–Йорке пару лет назад женщина видела, как преступник расстрелял покупателей в магазине. Так вот, с ее слов убийца — коротко стриженный чернокожий парень. На самом же деле это оказался человек средних лет с приличной лысиной, усами и светлой кожей.

— Несовпадения бывают, но случается и наоборот: описание сверхточное. Многое зависит от эмоционального состояния и наблюдательности очевидца. К тому же никто и не говорит, что его слова — стопроцентный обвинительный приговор. Это лишь информация для правоохранительных структур.

— А как быть с тем, что лица с годами несколько меняются? Еще можно ведь и пластику сделать.

— С пластической операцией, вероятно, есть шанс обмануть программу. Но что касается возрастных изменений, то тут без вариантов: точки, которые есть на лице и с которыми мы работаем, индивидуальны и очень устойчивы... Сергей Анатольевич, расскажите, как к нам арабы приезжали и на вас тестировали АСПИ... В общем, отсканировали они портрет с удостоверения, закодировали, и машина тут же нашла соответствующее фото в банке данных. Хотя там лицо полнее.

...Вот, пожалуйста: оказывается, наш нарисованный «герой» тоже есть в базе. Похож?

— Даже очень. Теперь можно брать?

— Не так быстро. Машина нашла лишь самый подходящий вариант, теперь сравнивать обе картинки будет все–таки человек.

И Андрей, защелкав мышкой, снова повернулся к экрану.

Так же эксперты работают с фото– и видеозаписями. Зафиксировала камера незнакомца, его изображение помещают в систему и ищут. С помощью АСПИ, кстати, можно проверить, тот ли это человек, за которого он себя выдает. И даже разыскать гражданина по особым приметам, скажем, по шраму, татуировке или родинке.

Летом 1996–го в Витебске в зале игровых автоматов, сильно проигравшись, парень в гневе зарезал попавшегося под руку кассира. На крик прибежали другие работники и даже попытались преследовать убийцу. Тот, попетляв дворами, скрылся на такси... Машину оперативники нашли, а эксперты взяли из авто и с места происшествия отпечатки пальцев, составили фоторобот. Но ни это, ни дактилоскопирование тысяч людей тогда ничем не помогли.

История неожиданно получила продолжение в 2013–м, когда милиционерам попался некий Дмитрий Скобский. Его дактилоскопировали, и выяснилось, что это те самые пальчики, которые много лет назад оставил убийца кассира. В итоге задержанный дал признательные показания. В его укрывательстве сознались и близкие Дмитрия, которые обо всем знали, но предпочли молчать.

Благодаря дактоучету раскрываются многие, даже давние преступления, напоминает С.Евмененко:

— Вот более свежие примеры. Помните, как пару лет назад из минского ЦУМа вор вынес товаров на 800 миллионов? Именно благодаря пальчикам, которые он оставил, уже через час милиция искала некоего Алексея Белова. Задержали его в Молодечненском районе, похищенное возвращено. Второго грабителя, Виталия Пашко, поставили на учет, когда шел в армию, а после, уже на гражданке, парень нападает на курьера интернет–магазина. Поймали наглеца через сутки.

Собеседник рассказал, что в базах на учете около семи миллионов дактокарт. Это следы с мест нераскрытых преступлений, а также образцы тех, кто подлежит обязательной дактилоскопической регистрации.

За разговорами мы оказались в кабинете, где столы были завалены бланками с черными оттисками чьих–то пальцев. А сами сотрудники занимались уже отчасти знакомым мне делом: рисовали разноцветные точки и линии поверх изображений на мониторах.

— Наталья Сельвич, — представилась начальник отдела дактилоскопического учета и показала на свой монитор. — Вот свежие пальчики из Минского района.

Из регионов в центр информация приходит в электронном виде, здесь же сверяется с уже имеющейся. А начинается так. Совершено преступление, и есть след, тогда эксперт его фотографирует, кодирует и вносит в базу. Кодировка — это когда специалист обрабатывает каждую линию (а их десятки) на новом изображении и запускает на поиск. Затем программа выполняет очень сложный математический обсчет и по вариации точек, замаскированных в числа, выдает возможных кандидатов. Дальше работник сопоставляет изображения и только после этого дает заключение о совпадении.

Сама сверка занимает от восьми минут до часа. От трех часов до суток обсчитываются ладони, поскольку в них закодирован большой объем информации, а найти нужно лишь тот участок, который оставил преступник.

Также в отделе вычисляют тех, кто скрывается под чужими данными. Как–то в Минске у россиянина забрали права за пьяное вождение, и он, вернувшись в РФ, изменил паспортные данные. А потом, в Беларуси, снова попался пьяным за рулем. Человека дактилоскопировали, и оказалось, что это уже вторая его пьяная поездка. А значит, есть основание для конфискации авто.

Между тем дактилоскопия давно перестала быть составляющей только следственного процесса. Во всем мире она значительно упрощает установление личности и восстановление документов. Благодаря таким данным легче найти без вести пропавшего или потерявшего память.

Благодаря базам данных ГКСЭ эксперты в сутки устанавливают около 30 человек. В год — почти 12 тысяч.

Генетический профиль следов с мест преступлений криминалисты вносят в особую электронную базу. В ней уже около ста тысяч образцов. Сюда же попадают ДНК-следы неопознанных трупов, лиц, осужденных за тяжкие и особо тяжкие преступления, подозреваемых и обвиняемых. По каждому устанавливается генотип и проверяется по базе. Есть и добровольный банк данных геноследов родственников пропавших.

Эксперты–фоноскописты уверяют, что запросто установят преступника по голосу. Как бы старательно его ни маскировали. Именно эти специалисты ГКСЭ помогают раскрывать разбои, убийства, вымогательства, телефонный терроризм... Всего около 30 составов преступлений, где среди важных зацепок — речевая информация, звук. Лет 20 назад работник тракторного завода сообщил о его якобы минировании. Как он потом объяснял, сделал это на пьяную голову и для того, чтобы в свой день рождения не выходить на смену. Такая шутка из–за простоя стоила предприятию немалых средств. Самого шутника вычислили и задержали быстро.

Сейчас на фоноучете хранятся образцы речи более 32 тысяч подозреваемых и обвиняемых, рассказывает руководитель отдела фоноскопического учета и диагностики Евгений Игнатеня:

— Это немного, но с созданием такого банка данных преступлений стало намного меньше. Как говорится, сработала профилактика. Если в 90–е и недели не проходило, чтобы кто–то не сообщил о минировании, то теперь «минируют», шлют «отравленные письма» и так далее либо бесшабашные школьники, либо психически больные люди да пьяницы. Экспертизы проводим в основном по коррупции и сбыту наркотиков.

Кстати, фоноучет ведется в спецслужбах многих стран, однако мы единственные, кто делает это официально. Все образцы хранятся на серверах и сверяются только в центральном аппарате. Записи, бывает, приносят сами пострадавшие, которые, к примеру, записали какой–то разговор, звонок с угрозой. Но 98 процентов материалов все же предоставляют сотрудники различных служб. Это могут быть бытовые записи, записи из семейного архива, с допросов, с места происшествия и прочие. В любом случае для нас чем дольше и качественнее фонограмма, тем лучше. Бывает, конечно, что с ней приходится и повозиться. Или она совсем короткая и зашумлена.

Порой специалистам по распознаванию звука приходится разгадывать настоящие головоломки. Как–то попала к экспертам пленка, где был записан выстрел. Убийца использовал самодельный глушитель, и нужно было выяснить, насколько он ослабляет звук. Для этого в тире провели не один эксперимент: стреляли с глушителем и без него, с разного расстояния. И все это записывали для сравнительного анализа. Выводы дополнили доказательную базу в расследовании уголовного дела.

Еще одно направление работы отдела — изменение голосов допрашиваемых свидетелей, к которым применены меры защиты.

Возможности, которые созданы в комитете, действительно впечатляют. О таком, пожалуй, до недавнего времени не могли помыслить даже фантасты. И лично я не сомневаюсь, что совсем скоро эксперты нас еще не тем удивят.

Советская Белоруссия № 8 (24638). Пятница, 16 января 2015