На работе, на пробежке, дома почему-то так и тянет повторять: «Все будет хорошо». Верить в лучшее хочется и осенью, и зимой, и весной, и летом.
Когда не знаю, что сказать человеку в сложную минуту, выручает: «Все будет хорошо». Сейчас я говорю это Елене, маме семилетней Вики. Мы сидим на больших больничных стульях, рядом на маленькой кроватке лежит крошечная девчушка. Рак забрал у нее пухлые щечки и волосы. Осталась только надежда на чудо. «Все будет хорошо», — подхватывает Елена. Вика улыбается, верит маме, мама знает…
«Все будет хорошо», — шепчу, как заклинание, транслирую то, что у меня на душе. «Все будет хорошо», — повторяю, когда ничего не получается или, наоборот, выходит отлично. Пределов ведь у совершенства нет. «Все будет хорошо», — говорю о том, что случится сегодня, завтра или произойдет когда-нибудь.
Все будет хорошо хотя бы просто потому, что доброго вокруг больше, чем плохого. Проснулась, успела на автобус, родители позвонили: «Привет!» — чудесный выходит день.
Добро приходит тихо, как кот на мягких лапках. Случается, как в песне, когда его совсем не ждешь. В войну моего деда вывезли в Германию, было ему лет 13. В семью попал жадную, где собак кормили лучше, чем работников. Чтобы выжить, наш Ульянович подворовывал сухари у кроликов, за которыми ухаживал. Сколько это длилось, неизвестно, но в какой-то из дней хозяйка его подкараулила. Настаивала: «Расстрелять!» — «Твое слово против него», — выслушав обвинения, сказал военный и потребовал доказательства. Предъявить ей было нечего. Дали месяц на испытание: тридцать дней женщина должна была самостоятельно ухаживать за кроликами, и если они прибавят в весе, остарбайтер виновен. Но грызуны не округлились. Не без помощи деда, конечно. Жизнь ему сохранили смекалка и неотступная уверенность в том, что все будет хорошо. «Все будет хорошо», — он повторял, когда пешком возвращался из Германии домой, работал на шахтах Донбасса, откуда, по его словам, каждый день выносили не менее тридцати мертвых горняков.
От деда вера в лучшее передалась маме, от нее — мне.
«Все будет хорошо», — уверена Ира Курцерова, которая заканчивает школу. Собирается поступать в Академию МВД, а это несколько лет вдалеке от родителей. Мама в слезы, а Ира ей: «Все будет хорошо».
«Все будет хорошо», — говорим сами и хотим слышать это от других. Болит голова, пропал кошелек, лютует начальник. И, кажется, не пройдет, не отыщешь, заклюет. А потом отпускает, находишь, хвалят — и все хорошо.
«Все будет хорошо». В этих словах в зависимости от обстоятельств — утверждение, восклицание, вопрос. Их произносят иногда сквозь смех, а бывает, сквозь слезы. Они вселяют уверенность, дают надежду. И каждый раз в унисон им внутренний голос продолжает: «Обязательно будет». А как иначе?!
panteleeva_katya@mail.ru
