(Окончание.Начало в № 220)
Продолжаем публикацию дискуссии международного «круглого стола», состоявшегося в редакции «СБ» с участием представителей МИД Польши и ведущих польских экспертов. Темой обсуждения была программа «Восточное партнерство», а также весь спектр отношений Беларуси с Евросоюзом.
Об этом дискутировали: Анна Дынер, эксперт Польского института международных дел; Ярослав Дзедзиц, начальник отдела «Восточного партнерства» и политики ЕС в Восточной Европе Восточного департамента МИД Польши; Рафал Садовски, руководитель отдела «Восточного партнерства» польского Центра восточных исследований; Адам Бальцер, эксперт организации Demos Europa; Дмитрий Ярмолюк, начальник отдела европейской интеграции главного управления Европы МИД Беларуси; Владимир УлаховиЧ, директор центра международных исследований БГУ; Юрий Шевцов, политолог; Сергей Чалый, экономический аналитик.
«СБ»: Что можно сказать, на ваш взгляд, Юрий Вячеславович, о жизнеспособности «Восточного партнерства» в том виде, в котором оно сегодня представлено? И о его возможностях в перспективе...
Ю.Шевцов: На мой взгляд, в этой инициативе для Беларуси гораздо больше плюсов, чем минусов. Я бы ее оценил на «хорошо». Нам нужно начинать более реалистично смотреть на наши отношения с Европейским союзом. Еще каких–то полтора года назад мы стояли в самом начале этого пути, а сегодня у нас есть уже некоторые положительные результаты.
Эта инициатива раскрепостила возможность ведения переговоров о реализации крупных проектов со странами–соседями. Сложно себе представить визит в нашу страну президента Литвы Дали Грибаускайте, если бы не было этой инициативы. Как, впрочем, и другие дипломатические контакты на высшем уровне. Я не думаю, что кто–то в Беларуси всерьез рассчитывал на получение каких–то денег от Евросоюза в рамках «Восточного партнерства». Главной целью было выйти из дипломатической изоляции в Европе, стать частью 
больших европейских программ. Ну и дальше уже своими силами со странами–соседями, у которых есть заинтересованность в сотрудничестве с нами, начинать реализовывать какие–то крупные проекты. Вот эти функции инициатива «Восточное партнерство» выполнила полностью.
«СБ»: Однако же и критики в ее адрес прозвучало немало. В чем вы видите слабые места программы?
Ю.Шевцов: По инерции, а возможно, по какому–то шаблону, но долгое время шли, на мой взгляд, пустоватые разговоры о Евронесте. Политическая составляющая «Восточного партнерства» слишком медленно в сравнении с потребностями стран в расширении сотрудничества становилась приемлемой для Беларуси. И не до конца еще стала приемлемой.
Очень часто со стороны кажется, что помощь извне белорусским оппозиционным политикам или партиям идет на пользу. Как это было в случае с Евронестом. Но эта помощь их скорее разлагает. Они думают, что таким образом они будут в большой, как им кажется, политике. Вместо того чтобы сосредоточиться на работе по созданию своих партийных структур в регионах страны. То есть заниматься тем, чего, собственно, от них ждут. А в результате получается, что они пытаются заниматься абсолютно неподъемными для себя делами. Поэтому в целом, я считаю, этот фактор мешал, как мне кажется, проведению линии на сотрудничество и партнерство и попутно разлагал белорусские оппозиционные группы, давая излишние надежды на места в Парламентской ассамблее равные по статусу демократически избранным депутатам национальных парламентов. Если говорить о интересах Беларуси относительно своего видения партнерства в его политической части, было бы хорошо, если бы вопрос о Евронесте был отложен до парламентских выборов. Впрочем, новые парламентские выборы уже не за горами.
«СБ»: При этом наши европейские партнеры не должны забывать: Беларусь приняла приглашение стать 
равноправным членом программы, было бы нечестно и неправильно навязывать нам некие особые условия сотрудничества. На наш взгляд, это важный нюанс.
Ю.Шевцов: Как мне кажется, сама философия «Восточного партнерства» не поспевает за темпами регионального сотрудничества 6 наших стран. Подчеркну, на уровне философии, на которой основана программа. Пока в Брюсселе размышляли над условиями прихода евросоюзовских инвестиций, Беларусь получила достаточно интересные предложения от крупных китайских инвесторов. Пока еврочиновники думали, как, когда и сколько можно дать денег или не дать, Беларусь сама нашла выход из энергетической проблемы в отношениях с Россией. Сюда пошла венесуэльская нефть, причем в нарастающих объемах. Нет сомнений, что скоро придет нефть и из иных стран. Иначе говоря, региональное сотрудничество 6 стран «Восточного партнерства» развивается быстрее, чем сама философия евросоюзовской инициативы. Мне кажется, что при планировании дальнейших действий на следующем этапе реализации этой программы следует понимать, что если ЕС и дальше будет так смотреть на регион и медленно принимать какие–то 
решения, у этого региона как минимум будет утрачен на заметное время интерес к очень тесному сотрудничеству с ЕС.
«СБ»: Какие из возможных больших проектов, выгодных как для Беларуси, так и для всей программы «Восточного партнерства», могут быть желательны в обозримом будущем?
Ю.Шевцов: Здесь надо исходить из факта, что энергетические проблемы по нефти будут решаться. Начинает действовать как минимум южная ветка системы нефтепровода «Дружба», сюда приходит венесуэльская, азербайджанская и, видимо, иранская нефть. Каким образом «Восточное партнерство» может поспособствовать развитию всех наших стран? Здесь, видимо, нужно ставить вопрос о помощи по линии Евросоюза по развитию сотрудничества стран нашего региона прежде всего для развития новой транспортной инфраструктуры, ориентированной на морские терминалы. Мы, в свою очередь, можем поставить вопрос, как мы ставили его с Украиной, что венесуэльская нефть пойдет не только нам, но и в Украину. Мы точно так же можем 
сообща поставить вопрос и по Польше и Литве. Например, по снабжению нефтью Гданьского или Плоцкого НПЗ. Или Мажейкяйского в Литве. Беларусь сегодня может помочь этим странам получить эту нефть на приемлемых условиях.
И последнее. Раз у нас программа «Восточное партнерство» находится на финише финансового цикла ЕС (осталось всего полтора–два года, в которые должны быть освоены основные финансовые средства), надо на следующий этап заложить больше проектов, связанных с интенсификацией политического сотрудничества. Это время как раз приходится на период более тесного сближения Беларуси с Европейским союзом и примерно совпадает по времени с нашими парламентскими выборами. Это очень удобный момент, чтобы интенсифицировать политическое сотрудничество.
В.Улахович: Признаюсь, я раньше был более пессимистично настроен в оценке этого проекта. Даже во время проведения Пражского саммита. Мне казалось, что это какая–то очень сложная, затяжная и рутинная инициатива. 
Но на самом деле мы получили действительно хороший эффект на первом этапе его реализации.
С.Чалый: Действительно, то, что сделано за полтора года, шло достаточно быстрыми темпами. Это с учетом того, насколько инертна и неразворотлива бюрократическая евросоюзовская машина. С другой стороны, правильно подмечено, что в нашей стране сложился внутренний консенсус в отношении этой программы, как полезной для государства и общества.
«СБ»: А как вы относитесь к упрекам, будто бы у Беларуси сугубо прагматичный интерес? И что нашу страну интересует только экономическая составляющая этого проекта, в то время как само «Восточное партнерство» представляет собой в большей степени институциональный подход, это программа помощи, поддержки и развития...
В.Улахович: Мне представляется, что здесь нет никакого противоречия. Мы точно так же воспринимаем эту программу, в том числе, думаю, и на высшем политическом уровне, как national state building, т.е. через призму государственного строительства. Поскольку международное измерение — это важнейшая составляющая формирования национального государства. И без него сделать это очень сложно. Мы же отдаем себе отчет в том, что это очень важная составляющая для нас. Другое дело, почему в Беларуси эта прагматичная повестка дня выходит на передний план? Не потому, что мы пытаемся затушевать проблемы общественно–политического характера. Нет, конечно. Но вопросы экономики, вопросы энергетики для Беларуси являются ключевыми. Один из наших традиционных императивов государственного строительства — это императив социально–экономической устойчивости. Иначе говоря, если предложить среднестатистическому белорусу поставить вперед политические реформы, а потом все уладить в экономическом и социальном плане, для него это будет трудновоспринимаемый подход. Поэтому я не вижу здесь противоречия между политическим сотрудничеством и первичностью социально–экономического развития.
Содержательная часть «Восточного партнерства» — это для нас в первую очередь такие вещи, как торговля и энергетика. И именно в этом сегменте мы ожидаем наибольшего прогресса. Второй сюжет — это региональный подход. О его важности мы уже многое здесь говорили. Помните, в прошлом году на министерский саммит «Восточного партнерства» Беларусь вместе с Литвой и Украиной привезла целый пакет региональных проектов. Я здесь согласен с Юрием, что этому измерению у нас пока еще не придается того веса, которого он заслуживает.
«СБ»: А как вы считаете — совместные белорусско–литовско–украинские проекты будут воплощены в жизнь?
В.Улахович: Cейчас очень хороший этап реализации этой программы — завершение первого финансового цикла. Он позволяет наработать проектную составляющую, наметить общие подходы, укрепить политический диалог. И, с другой стороны, мы получаем в следующем году двух таких важных пастырей «Восточного партнерства» — Венгрию и Польшу — во главе Евросоюза. Они будут председательствовать. Венгрия уже заявила, что это один из ее приоритетов, а Польша никогда этого и не скрывала. В этом я усматриваю некий административный ресурс, который будет способствовать и наработке проектной базы, и укреплению взаимопонимания и углублению диалога. Чтобы потом в 2013 году увидеть первые плоды на этом дереве.
А.Бальцер: Замечу, что Молдова уже стала членом Европейского энергетического союза, об этом ведет переговоры также Грузия, а Украина, возможно, уже в следующем году обретет полноправное членство в нем.
Р.Садовски: Что вы думаете по поводу создания зоны свободной торговли в Европе? Это более сложная проблема. Потому что Беларусь не является членом ВТО. Как вы думаете, насколько Беларусь заинтересована в этом? Насколько Беларусь заинтересована в обсуждении соглашения об ассоциации?
В.Улахович: Я уверен, что Беларусь в принципиальном плане заинтересована двигаться в этом направлении. И мы уже слышали позицию высшего политического руководства по этому поводу. Но, естественно, нужно сначала пройти определенные этапы. Нам нужно заполнить правовой вакуум, у нас нет договора с Евросоюзом. Возможно, нужен новый договор, о чем говорят и наши юристы, и сами европейцы. А может быть, стоит пойти традиционным путем и вернуться к нератифицированному Договору о партнерстве и сотрудничестве. Это тоже не такой уж и плохой путь.
Д.Ярмолюк: Что касается соглашения о партнерстве и сотрудничестве. Да, действительно, здесь нужно двигаться поэтапно. Не будем пока заглядывать в такую далекую перспективу, говорить о соглашении об ассоциированных отношениях, не имея на руках базового правового документа, который бы регламентировал наш нынешний диалог. История с ратификацией этого соглашения Евросоюзом длится уже достаточно долго, но мы надеемся, что эта проблема все–таки будет решена в ближайшее время. И только после этого мы сможем начать, скажем так, формальный отсчет отношений с Евросоюзом с нулевой точки. Говорить о них как о более или менее структурированных и стабильных. Потому что со всеми возможностями для диалога, со всеми каналами сотрудничества, которые сейчас де–факто открываются для нас. Наши отношения тем не менее пока еще находятся как бы «ниже нуля».
Возвращаясь к словам господина Дзедзица о полупустом и наполовину наполненном стакане, скажу, что я здесь с ним полностью согласен. Потому что Беларусь при всех ограничениях и препятствиях для полноценного участия в программе «Восточное партнерство» остается, пожалуй, одним из самых больших оптимистов этой программы. Но мы и реалисты. Мы достаточно трезво относимся к существующим недостаткам этой программы, видим объективные препятствия на пути ее реализации. Мы пытаемся делать все, что в наших силах, чтобы выправить ситуацию, чтобы стакан так и не остался наполненным лишь наполовину.
«СБ»: Сейчас самое время, глядя в лицо польским партнерам, инициаторам программы, прямо сказать, что нас не устраивает...
Д.Ярмолюк: Мы понимаем, что есть на пути проблемы, которые породил мировой финансовый кризис, его последствия. Да, инициатива родилась, так сказать, посередине этого кризиса, не в самое благоприятное время. И потому рассчитывать на выделение серьезных средств не приходилось. Но с пониманием всех этих объективных проблем нужно продолжать говорить на всех уровнях о тех препятствиях, устранить которые в наших силах. Например, речь идет о незаинтересованности отдельных стран, о бюрократических проволочках, невыгодной для нас расстановке акцентов Евросоюзом в своей политике. Понимая, что преодолеть объективные препятствия мы сегодня, возможно, не в состоянии, мы должны приложить все силы, чтобы устранить их в следующем финансовом цикле начиная с 2014 года, а также минимизировать негативное воздействие субъективных факторов.
В.Улахович: «Восточному партнерству» нужен свой Саркози.
Д.Ярмолюк: Возвращаясь к тому, что средства для «Восточного партнерства» также имеются у Европейского инвестиционного банка, — в размере 3,7 млрд. евро на ближайшие 7 лет. Хотел бы только отметить, что эти средства предназначены не только для наших 6 стран, но и для России. В то же время в рамках Барселонского процесса и Средиземноморского союза, насколько мне известно, в последние 7 лет было выделено порядка 10 млрд. евро по линии Европейского инвестиционного банка. Если грубо подсчитать соотношение на душу населения, то получается примерно 48 евро для Средиземноморья и 24 евро для Восточной Европы. Пропорция та же: одна треть на две трети.
Однако, помимо средств ЕИБ, Средиземноморье располагает специально созданными Евросоюзом механизмами, направленными на стимулирование инвестиций в экономику этих стран. Достаточно будет упомянуть специальный фонд «ИнфраМед», который был создан группой заинтересованных стран Евросоюза и банками этой зоны с бюджетом, по–моему, около 1,5 млрд. евро, который будет специализироваться именно на крупных инфраструктурных проектах. Такого механизма, к сожалению, в нашем регионе нет. Также у нас нет аналога такой структуры союза для Средиземноморья, как «Анима». Это сеть, которая объединяет заинтересованных инвесторов этого региона. У нас только–только создается подобный механизм — «Ист Инвест». Мы рассчитываем, что он сыграет определенную роль в привлечении инвестиций. Но это не значит, что наше отставание от Средиземноморского союза сократится.
«СБ»: Странно, если «Восточное партнерство» будет оставаться в роли Золушки Евросоюза, выполняя тяжелую работу по защите границ. В то время как южане пользуются всемерной поддержкой, хотя основные проблемы с незаконной миграцией исходят именно оттуда.
Д.Ярмолюк: Сегодня «Восточное партнерство» очень сильно нуждается в каком–то объединительном элементе. Беларусь, как я уже говорил, остается оптимистом — мы готовы работать плотно с Евросоюзом в рамках тех возможностей, которые открыты для нас в «Восточном партнерстве». А вот со стороны других государств партнерства мы видим все более и более нарастающий пессимизм и скептицизм. Известно, каково отношение Украины к этому проекту и Европейской политике соседства в целом. Сложности в налаживании сотрудничества испытывают Азербайджан и Армения. В связи с этим Азербайджан, насколько мне известно, уже заявил о незаинтересованности в участии в флагманской инициативе «Интегрированное управление границами». Все это, я думаю, вытекает из того, что Евросоюз чрезмерно концентрируется на таких вот политических моментах, которые в понимании стран нашего региона лишь косвенно влияют на решение их собственных стратегических задач. Если бы внутри регионального компонента «Восточного партнерства» присутствовал какой–то стимул для прямого сотрудничества стран между собой, тогда, возможно, было бы по–другому. То есть проекты, которые заставили бы их искать способы объединения усилий, несмотря на разделяющие их противоречия, которые подразумевали бы получение ими (но только сообща!) реальных преимуществ, которые бы стоили отказа от исторически сложившихся антагонизмов. Сегодня же, к сожалению, внутри регионального компонента «Восточного партнерства» наметились определенные центробежные тенденции, что в конечном итоге может привести к его маргинализации. То есть какие–то символические встречи, семинары, заседания платформ, дискуссии продолжатся, а реальной работы и реальной отдачи от этих мероприятий не будет никакой. Это то препятствие, которое мы должны иметь, конечно, в виду. И начиная со следующей финансовой перспективы ЕС, а возможно, уже сейчас искать пути для его преодоления.
Я.Дзедзиц: Я хочу сказать несколько слов о финансовых вопросах, чтобы у нас была полная картина того, что есть, и того, что может быть. Если речь идет о Европейском инвестиционном банке, то, кроме внешнего мандата на 3,7 млрд. евро по образцу южного направления сотрудничества, им выделена специальная линия для «Восточного партнерства» (Eastern Partnership Facility). Сумма выделенных средств составляет 1,5 млрд. евро. Важно также сказать, что в использовании этих средств проводится достаточно эластичная политика. Расширены области, в которых могут быть использованы средства, предназначенные для этой программы, в сравнении с внешним мандатом Европейского инвестиционного банка.
Сейчас ведется работа над созданием Трастового фонда технического содействия — Technical Assistance Trust Fund, в который будет внесено 10 млн. евро. Следует сказать, что это будет тоже достаточно эластичный механизм, предназначенный прежде всего для малых предприятий. И это важно как для членов Евросоюза, так и для стран–партнеров.
Кроме программы East Invest, о которой уже говорилось, создан механизм поддержки малого и среднего бизнеса — SME Facility, бюджет которого составляет 30 миллионов евро. Но отмечу, что есть заинтересованность Европейского банка реконструкции и развития участвовать в этой работе, в результате чего бюджет может вырасти до 300 — 400 миллионов евро. И здесь речь будет идти прежде всего о создании условий для функционирования малого бизнеса и привлечении инвестиций. Помимо этого, существует Инвестиционный инструмент соседства (NIF), а также механизм макрофинансовой помощи ЕС третьим странам.
Р.Садовски: Если говорить о программе SME Facility, то эта программа предусматривает возможность получения кредитов на базе этих денег от других финансовых институтов. То есть это такой начальный капитал. Здесь возможностей достаточно много. Но у меня есть вопрос: есть ли в Беларуси какие–либо исследования, сколько таких денег вы уже получаете и насколько они реально используются в реальных бизнес–проектах?
Д.Ярмолюк: Если говорить о планах использования всех этих средств, увы, уже давно эти планы по освоению средств в рамках «Восточного партнерства» для нас по–прежнему остаются только планами. Как известно, мандат Европейского инвестиционного банка на нас не распространяется. Это один из ключевых недостатков «Восточного партнерства» для нас, что вполовину снижает для нас прикладную ценность данной инициативы. То же самое касается механизма SME Facility. Частично — да, там теоретически допускается согласно правилам Европейской комиссии использование нами таких средств в рамках региональных проектов (то есть проектов, которые бы не замыкались исключительно на Беларуси).
Вроде бы возможно получение макрофинансовой помощи. Но мы с прошлого года ведем диалог с Еврокомиссией о том, чтобы эти средства нам были предоставлены. Вначале называлась сумма 200 миллионов евро. Эти средства по стандартной процедуре Евросоюза должны дополнять те кредиты, которые предоставляются странам по линии других финансовых институтов, таких как Всемирный банк, МВФ. Однако срок программы МВФ для Беларуси истек, принять свое решение Евросоюз не успел. Хотя обсуждал этот вопрос более года. Сейчас Евросоюз формально уже не вправе выделять нам финансовую помощь.
«СБ»: А как принимаются подобные решения в отношении других стран?
Д.Ярмолюк: Гораздо быстрее. Был момент, когда вопрос оказания финансовой помощи Беларуси находился в подвешенном состоянии, тем не менее Евросоюз нашел возможность выделить в это время помощь Украине в размере 500 млн. евро. Вот эта ситуация в значительной степени ослабляет нашу уверенность, что Евросоюз серьезно и на практике заинтересован выстраивать сколь–либо значимые отношения с нашей страной. Вопреки тому, что часто декларируется. По самым разным причинам. По политическим, бюрократическим. А принятие важных для нас решений тормозится на самых разных уровнях Евросоюза. Мы видим в этом рецидивы прежнего мышления, которое до недавнего времени определяло сущность наших отношений с Европейским союзом. Сейчас что–то в этом плане начинает меняться в лучшую сторону.
«СБ»: Года два назад мы за этим же столом обсуждали ряд вопросов, касающихся участия Беларуси в программе «Восточное партнерство». Это, кажется, было перед Пражским саммитом. Если тогда разговор шел больше о намерениях, возможных направлениях и вариантах сотрудничества, то сегодня каждый выступающий уже оперирует конкретными цифрами. Тем не менее самую главную и чувствительную проблему Беларуси — энергетическую зависимость — наше партнерство с Евросоюзом не помогло решить. И есть сомнения, что эту проблему там вообще рассматривали. И Беларуси пришлось в одиночку искать выход из сложившейся ситуации с поставками нефти. Мы понимаем, что и у самого Евросоюза не все благополучно в этой сфере. Но есть вопросы, не требующие серьезных финансовых вливаний, как, например, вопрос с визами. Если бы он был решен, наверное, никакой больше рекламы не понадобилось бы, чтобы показать гражданам, что партнерство существует не только на словах, но и работает и дает осязаемые результаты.
Я.Дзедзиц: Решить визовый вопрос — это не значит просто взять их и отменить. Это целый комплекс проблем, связанных с безопасностью, с подготовкой соответствующих документов и так далее, которые нужно решить. В том числе и подготовить договор о реадмиссии. Все эти вопросы должны быть согласованы в процессе переговоров со странами–партнерами. Дальше всех в этом процессе продвинулись Украина и Молдова. Где уже практически готова программа действий по переходу на безвизовый режим. Здесь я могу вас заверить, что Польша делает все возможное, чтобы ускорить этот процесс в отношении Беларуси (на днях ратифицирован договор о малом приграничном движении между Польшей и Беларусью). И сегодня мы стараемся, насколько нам позволяют наши возможности, ускорить решение этого вопроса в Евросоюзе.
Для нас тоже очень важно, чтобы этот процесс шел как можно быстрее. Но, как вы знаете, Польша — это только одна страна из 27 стран Евросоюза. В данный момент иммиграционная политика для некоторых государств Евросоюза — достаточно болезненный вопрос внутренней политики. И, по всей видимости, вопросы либерализации визового режима будут решаться медленно, поскольку будут очень тщательно выверяться все последствия этого. Но я разделяю ваше мнение, что решение вопроса о визах было бы очень важным для «Восточного партнерства». Это касается каждого гражданина страны.
«СБ»: А готова ли Польша быть тяжеловесом в ЕС? Это вопрос к тому, что Средиземноморский союз поддерживает ряд очень влиятельных стран Евросоюза, а в «Восточном партнерстве» такого патрона нет.
Я.Дзедзиц: Я думаю, что Польша уже в течение нескольких лет показывает, что она способна играть такую роль. И для нас это очень важно, потому что эти страны — наши соседи.
А.Дынер: Не надо думать, что в сотрудничестве в рамках «Восточного партнерства» заинтересованы только страны–партнеры. Оно важно и для Евросоюза, и, в первую очередь, для государств, которые имеют общие границы с восточными партнерами. Это касается, в частности, возможностей по созданию транспортных коридоров, энерготранзита и так далее. Нам важно знать, что для вас самое главное, видеть ваши приоритеты, куда мы сможем направить большую часть своих средств.
