Фото Сергея ЛОЗЮКА
О гибридных операциях, микрохирургических вмешательствах на сосудах сердца, а также нанотехнологиях в медицине мы говорим сегодня с руководителем РНПЦ «Кардиология», главным кардиологом Минздрава, доктором медицинских наук, профессором, академиком НАН Александром МРОЧЕКОМ.
— Александр Геннадьевич, вы руководите центром с 2008 года. О каких самых ярких достижениях последних девяти лет мы можем говорить?
— Я бы начал не с ярких достижений, а с доступности кардиологической помощи. В стране она очень хорошо организована. Сегодня в каждом областном центре работают высокотехнологичные кардиоцентры, в которых проводится не менее 150 операций в год. В каждом регионе, а также в Солигорске и Барановичах есть ангиографические кабинеты. Планируем открывать такие кабинеты и в других крупных райцентрах. Во всех областях страны работает программа «Острый коронарный синдром». Это значит, что мы можем предотвратить повреждения миокарда на раннем этапе и спасти человека от развития инфаркта.
На самом деле, это большой прорыв. Потому что в Советском Союзе высокотехнологичная, и не только кардиологическая, помощь аккумулировалась в Москве и Ленинграде. А после распада СССР мы оказались на обочине этой самой помощи. Для реорганизации этого направления пришлось приложить немало усилий.
Что касается достижений, то они были и до 2008 года. Может, не в таких количествах, как сейчас. Так и развитие технологий не стоит на месте. Задача РНПЦ «Кардиология» — осваивать современные технологии, как мировые, так и собственные, распространять опыт их применения на всю страну. И с ней наш центр успешно справляется.
Фото Сергея ЛОЗЮКА
— Раз уж заговорили о современных технологиях, то какие из них для кардиохирургии самые перспективные?
— Кардиохирургия сегодня развивается благодаря внедрению интервенционных технологий. Это одно из важных направлений. По сути, сочетание кардиологии, эндоваскулярной хирургии и рентгенологии. Когда через небольшие разрезы на коже в области крупных сосудов вводится специальный зонд. А с помощью его специалисты устанавливают стенты, имплантируют клапаны, убирают кальцинированные бляшки и тромбы из сосудов, прижигают участки, которые генерируют аритмии сердца. То есть операция, которая проводилась на открытой грудной клетке и длилась несколько часов, сейчас менее травматична и короче по времени. Применение интервенционных технологий — это не кардиохирургия в ее классическом понимании.
— Объемы оказания интервенционной помощи увеличились. Значит ли это, что «классический» кардиохирург станет невостребованным?
— Я бы так не сказал. Кардиология будет развиваться. Просто немного в другом направлении. Вы же слышали о гибридных операциях? В них участвует и кардиохирург, и интервенционист: обоим есть место за операционным столом.
Приведу пример. Раньше, чтобы устранить дефект межпредсердной или желудочковой перегородки, нужно было вскрыть грудную клетку, установить на поврежденный участок заплатку либо ушить его. На все уходило 5—6 часов. Довольно травматичная операция, особенно для ребенка. Сегодня такая операция — дело пары часов. По ее завершении нет тяжелых послеоперационных последствий. Или нужно закрыть Боталлов проток — это врожденный порок. Сегодня в него вводится специальная металлическая спираль, которая свивается, а вокруг нее формируется тромб, который этот проток закрывает. Ювелирная работа. От такого сотрудничества выигрывает пациент — ему насосятся меньшие операционные травмы.
Первые шаги в кардиологии— Какие еще направления сейчас востребованы?
— В последние несколько лет у нас начала активно развиваться аритмология. Наши специалисты лечат все виды нарушения ритма сердца. Раньше для предотвращения нарушения ритма использовали лекарственные препараты в основе своей достаточно токсичные и не всегда надежные. Сегодня мы имплантируем искусственный водитель ритма, ресинхронизаторы, кардиовертеры, дефибрилляторы, проводим радиочастотную абляция. Эти аппараты в ряде случаев спасают человеку жизнь. Кроме того, мы способны эндоваскулярно добраться до участка сердца и прижечь или заморозить участок сердца, обуславливающий аритмию, решая эту проблему радикально.
Трехмерные модели — на поток
— Знаю, что совместно со специалистами БНТУ вы разработали и создали стент-графты, а также системы их доставки, ультразвуковые зонды, искусственные клапаны сердца. Насколько важно развивать собственное производство?
— Даже не представляете, насколько важно. Многое при операциях определяют расходные материалы — нити, иглы, инструментарий, катеторы. И мы все это вынуждены покупать за большие деньги. Собственное производство — это удешевление расходных материалов, возможность реализации собственных методик. Возьмем тот же стент-графт. Этот своеобразный каркас укрепляет стенки аорты и тем самым спасает жизнь пациента с диагнозом расслаивающаяся аневризма аорты. Стент-граф изготавливается под конкретного человека, индивидуально.
— Одно из последних резонансных достижений кардиохирургии — операция на сердце с помощью 3D-модели. В прошлом году специалисты РНПЦ впервые пересадили комплекс «сердце—легкие». Сложнейшие операции исчисляются тысячами. За какие еще готовы взяться специалисты центра?
Любой пациент может рассчитывать на помощь главного кардиолога страны.— За микрохирургические вмешательства. Наши кардиохирурги готовы сшивать самые мелкие сосуды сердца. Сейчас закупаем микроскоп в операционную. На поток поставим операции с применением трехмерных моделей. Создание органа на 3D-принтере и отработка на нем технологий — это новый этап в развитии кардиохирургии. Прежде всего это возможность смоделировать тактику операции и исключить ошибки, а само вмешательство сделать более качественным.
Что касается комплексной пересадки «сердце — легкие», то мы ее проводили силами наших специалистов. Сложнейшая операция. Еще и потому, что нужно было не только пересадить сердце, но и обеспечить работу легких. С этой задачей мы справились. Кстати, к операции наши врачи готовились в Ганновере. На самом деле трансплантация — самый радикальный способ лечения. И это не панацея, а лишь один из методов лечения сердечной недостаточности. В кардиологии здоровье сердца поддерживается и другими методами.
За год пересаживаем 45—50 сердец
— Но успехи в трансплантологии признаны на самом высоком уровне. Коллектив РНПЦ «Кардиология» получил Государственную премию за разработку и внедрение технологий трансплантации органов у детей и взрослых.
— Впервые сердце мы пересадили в 2009 году. До этого были месяцы подготовки. Мы создали группу из почти трех десятков специалистов. Такое большое количество, потому что было очень много нюансов, с которыми мы ранее не сталкивались. Одна группа врачей занималась подготовкой к трансплантации, вторая — сопровождением донора, третья обеспечивала искусственное кровообращение во время операции. Четвертая группа — клинические фармакологи, реабилитологи — училась выхаживать прооперированного пациента. Сейчас за год мы пересаживаем 45—50 сердец. Это дает нам право считаться одними из лучших в мире. По крайней мере, среди европейских стран мы примерно на 9—10-м месте. Но, повторюсь, трансплантология — это не вершина кардиохирургии. У нас множество других перспектив.
В 2012 году Александр МРОЧЕК награжден медалью Франциска Скорины.
— Каких, к примеру?
— Помощь пациенту посредством искусственного сердца, искусственно выращенных органов, стволовых клеток для устранения дефектов сердца, в частности инфаркта миокарда, или в тех случаях, когда приходится вырезать часть сердца. Эти направления в центре тоже осваиваются.
— Когда мы говорим о высоких технологиях, сначала думаем о спутниках на околоземной орбите или новейшей военной технике. А медицина — это высокие технологии?
— Несомненно. Медицина по многим позициям даже более высокотехнологичная, чем космическая или военная отрасль. Смотрите, если в космос нужно запустить какой-нибудь большой предмет, то для этого достаточно увеличить габариты носителя. Это условно говоря. Мы же работаем с тем, что есть. А у нас есть сосуд. То есть если в него мы вводим катетер, то он должен еще оставлять просветы для обеспечения движения крови. Мы должны манипулировать в тех пространствах, которые предоставила природа. Это микро- и нанопространства. Поэтому нужно развивать нанотехнологии, микромеханику, материаловедение.
Генератор академика мрочека
— Вы автор более 450 научных работ, в том числе 8 монографий, 30 авторских свидетельств и патентов. Свыше 150 трудов опубликовали в других странах. Какие свои изобретения считаете самыми значимыми?
— Так много работ, потому что, хоть и не изменял кардиологии, довелось поработать в различных организациях. В моем послужном списке есть кафедра кардиологии при нынешней БелМАПО. Был проректором по аттестационной работе, первым проректором, ректором БелМАПО. Мне приходилось вникать в научную тематику различных кафедр, а их более 50. В 1990-х годах два года возглавлял Институт радиационной медицины. И это был самый интересный период жизни. Я тогда занимался чернобыльской тематикой, изучал связь кардиологии с радиационной медициной. В то время нужно было отделять политику от науки и наоборот. Порой это сложно было сделать: государство только-только становилось на ноги.
Что касается изобретений, то одно из самых интересных — генератор ультразвука, который разрушает тромбы и восстанавливает проходимость сосудов. Разработка до сих пор спасает пациентов от инфаркта и инсульта. Несколько образцов продано в Венесуэлу. Еще одно — стент-графты, о которых мы уже говорили.
— Современное медоборудование и технологии без квалифицированных специалистов ничего не значат. Хватает ли специалистов?
— Сейчас много высококвалифицированных специалистов в области кардиохирургии. Почти всех мы готовим сами. На базе РНПЦ «Кардиология» работает международный обучающий центр по имплантируемым устройствам. В нем обучаются специалисты из разных стран мира. Недавно центр посетила делегация из Катара во главе с министром здравоохранения. Вероятнее всего, катарские медики приедут к нам на обучение.
— Какими основными чертами, по вашему мнению, должен обладать кардиохирург?
— Уметь принимать решение в неординарных ситуациях, быть готовым рисковать и импровизировать. Разумеется, мы говорим о профессиональных рисках. Кардиохирург должен уметь работать в сложных условиях, мобилизоваться.
Моя первая операция длилась 2,5 часа
— Вам самому присущи эти качества. Более того, за вашим послужным списком четко прослеживается титанический труд. Шутка ли, в 29 лет — кандидат медицинских наук, в 35 — доктор медицинских наук, в 38 — профессор, в 51 — член-корреспондент Национальной академии наук, а в 56 — академик. Вы главный кардиолог Минздрава, директор РНПЦ «Кардиология». В 2016 году из рук Президента получили нагрудный знак «Заслуженный деятель науки Республики Беларусь». Вы долго думали, кем хотите стать?
— В детстве хотел стать ученым. В средней школе увлекался физикой и биологией. Эти предметы были очень популярны в 1960-х годах. Биология и медицина вообще были на пике развития. Теория стресса Ганса Селье, открытие двойной спирали ДНК Дж. Уотсоном и Ф. Криком, бурное развитие генетики, появилось очень много нобелевских лауреатов. Все это будоражило умы школьников. Я долгое время не мог решить, чему отдать предпочтение, поскольку неплохо знал и биологию, и физику, и химию. И даже участвовал в профильных олимпиадах. Выбрал же медицину. Сдать вступительные экзамены в мединститут особенной проблемы не составляло.
— А вы помните свою первую операцию?
— Я кардиолог-терапевт, к операционному столу становился нечасто. Конечно, первую помню очень хорошо. Ночное дежурство в отделении общей хирургии 3-й минской клинической больницы. Доставили парня с проникающим ножевым ранением в живот после футбольного матча. Оперировали его два с половиной часа, тщательно проверяя петли кишечника. Ведь если что-то пропустишь — перитонит и неминуемая смерть человека. А 24-летнего пациента спасли.
Велосипед и Рыбалка — отдых для души
— В вашей семье были медики?
— Нет. Мама преподавала химию, правда, не в 35-й школе, в которой я учился. Отец электронщик, работал в электронной промышленности, участвовал в строительстве завода «Мион», на котором первыми стали выпускать интегральные схемы, был первым директором этого предприятия, работал на заводе электронно-вычислительных машин. Первым медиком стал я, а позже и моя сестра, которая сейчас работает врачом. Мой сын — с дипломом медика. Но по специальности не работает.
Рыба в 2,5 килограмма — не самый богатый улов— Вы коренной минчанин. На ваших глазах восстанавливался и развивался город. В какой период он казался вам самым привлекательным?
— Мы проживали на бульваре Шевченко. Я помню Минск, когда улицы, называемые тогда Долгобродская и Варвашени, были заложены камнем, булыжные мостовые. Помню хорошо строительство части проспекта Независимости от площади Якуба Коласа до парка Челюскинцев. Помню, как строилась Белорусская государственная филармония. Несмотря на то что я ностальгически отношусь к советскому периоду, ведь это период детства и юношества, современный Минск мне нравится. Он приобретает свое лицо, ищет свой образ. Это очень важно. В таком городе приятно жить.
— Как у вас получается не сгореть на работе? Как сохраняете собственное здоровье?
— Здоровье — это отношение к нему плюс генетика. Мне кажется, что с точки зрения генетики мне повезло. Родителей уже нет, но они прошли достаточно длинный жизненный путь. С другой стороны, исключаю факторы риска — курение, алкоголь, малоподвижный образ жизни. Курение — основная причина болезней системы кровообращения, это преждевременное старение сосудов. И этот фактор риска нужно свести к минимуму. О вреде алкоголя все и так знают. Еще один серьезный фактор риска — артериальная гипертензия. Однако не все пациенты следят за давлением, придерживаются назначенного доктором лечение. Человек, зная, что у него высокое давление, не принимает таблетки. Болезни кровообращения у нас — это 55% от общей смертности.
Что касается физической активности, то я не приверженец какого-то определенного вида спорта. Но езжу на велосипеде, хожу в бассейн. Увлекаюсь охотой и рыбалкой. Это дает возможность побыть на природе, почувствовать себя свободно, отвлечься от проблем.
— Из ваших однокурсников кто-нибудь стал таким же известным, как вы?
— У нас замечательный курс. Мой друг Игорь Зеленкевич возглавлял Министерство здравоохранения в течение 4 лет. Есть немало ученых. Это профессор Александр Строцкий, уролог, мой однокурсник, с которым мы в читальном зале готовились к экзаменам. Профессор Сергей Кабак, известный анатом, преподает сейчас в медицинском университете. Там же работает еще один мой сокурсник — биохимик, профессор Анатолий Таганович. Геннадий Гуревич, директор РНПЦ пульмонологии и фтизиатрии, с ним в кружке вместе занимались. Это лишь те однокурсники, которые сразу же пришли на ум. На самом деле их много больше. Курс у нас был замечательный.
misnik@sb.by
Фото БелТА, источник и из личного архива
