Что в душу запало, то останется в ней навсегда. Память — это скорее регистратор фактов, событий, лиц, имен. А вот эмоциональную окраску, первозданность пережитого, неостывшую боль или незатихающую радость воссоздает как раз то, что западает в душу. И совсем не важно, когда это происходило: на заре жизни или в возрасте осени...
Когда Вацлав Беневич появился в Витебске на свет, его отцу было 55 лет. Мама на 12 лет моложе отца. Может, родители в таком возрасте и не рискнули бы родить ребенка: в семье были уже два сына — Александр и Станислав. Но внезапная смерть дочки не оставляла выбора.
Отец часто брал с собой в городскую баню младшенького. «Внучек?» — спрашивали мужики, кивая на шустрого пацаненка. «Сын!» — с гордостью отвечал отец и расправлял совсем не богатырские плечи. Всю свою жизнь, и даже выйдя на пенсию, он работал на железной дороге. Был десятником — маленьким, но все–таки начальником. И такой же маленькой была его зарплата. Во всяком случае, 20 копеек на кино и мороженое Александр Семенович выдавал сыну редко. Однажды на Первомай мама Августина Ивановна (отец называл ее Густя) вручила сыну целых 3 рубля. Такого богатства Вацлав никогда еще не держал в руках. Ох, и отвел же он душу со своим верным другом! И в кино они сходили несколько раз, и мороженое ели–переели, и газировки напились. Это было здорово!
Старший брат Александр окончил летное училище. И вот однажды накануне октябрьских праздников молоденький лейтенант заскочил со службы домой на полуторке. Пацаны облепили грузовик, как пчелы благоухающий цветок. Вацлав, которого распирало от гордости, установил очередь, чтобы его однокашники и в кабине посидели, и в кузов забрались. А 7 ноября Александр собрал все малолетнее население с переулка Красина, посадил в кузов и повез в город на демонстрацию. Может быть, этот день и был самым счастливым в жизни Вацлава. В том далеке для полного счастья детской душе нужна была самая малость...
Учился Вацлав в белорусской школе, где все предметы преподавались на «роднай мове». Отличником он не был, но и в отстающих не числился. Мечтал стать танкистом. В Доме пионеров он играл на духовом инструменте. На 22 июня выступление их оркестра включили в программу концерта. Собрались юные музыканты, ждут, когда позовут их на сцену. «Концерта не будет. Война, ребята... Идите по домам», — объявил им преподаватель.
Они шли по улице и галдели, как стайка растревоженных галчат. Убеждали друг друга, что наши танки за неделю уничтожат всех фашистов. А как же: такая мощь! И что Красная Армия скоро будет в Берлине. А через несколько дней Беневичи и их родня вжимались в землю за штабелями дров на берегу Двины. А над их головами со свистом пролетали снаряды. Люди, как муравьи, застигнутые градом, разбегались из города кто куда. Решили и они бросить дом и своим ходом двигаться на восток. «Добраться бы до Смоленска, а там что–нибудь будет», — рассуждали между собой. Упаковали тяжелые узлы. Ощутимая по весу котомка легла и на плечи Вацлава. От Витебска, однако, ушли они недалеко. Немцы перерезали им путь. А когда вернулись обратно, то увидели, что от родного дома, как и от всего переулка Красина, остались лишь головешки. У бездомных одна судьба: идти куда глаза глядят. И побрели они, палимые летним солнцем, по проселочным дорогам. По шоссейным двигались немцы. Вышли к деревне. Расспросили у мужиков, что да как. Приютить беженцев ни у кого желания не было, но совет им дали дельный: «А занимайте–ка вы нашу школу. Кому она теперь нужна?» Расположились в классах. Места хватало с избытком. На следующий день Вацлав и двое его друзей решили обследовать окрестность. Почти к самой деревне подступал лес. Едва они свернули с дороги, как тут же наткнулись на винтовку. А потом еще и еще... Здесь же валялись и патроны. Обрадованные такой находкой, друзья не раздумывая решили действовать. Хотя и не были они ворошиловскими стрелками, но винтовкой владели. Выбрали позицию и давай палить по шоссе, по которому двигалась немецкая колонна. Стреляли беспорядочно, неприцельно (до шоссе было больше километра). Но патронов много и ребята вошли в азарт. Им казалось, что они ведут настоящий бой. Заслышав пальбу, местные подошли к ним сзади. Винтовки отобрали, а стрелкам надавали подзатыльников: «Ах, сопляки! Хотите, чтобы немцы сожгли деревню, а нас всех перебили?!» Этого, конечно, они вовсе не хотели. А вот подумать о возможных последствиях стоило. Но до того ли было пацанам, в руки которых попало боевое оружие...
Брат Александр служил в авиашколе. Он дважды совершал попытку вырваться на фронт. И дважды Москва возвращала старшего лейтенанта обратно. Последний раз — в Уральск, куда и была эвакуирована авиашкола. После освобождения Беларуси Августина Ивановна (отца уже не было на свете: в 43–м он умер от брюшного тифа) решила перебраться к старшему сыну. «Ехать придется на край света, — рассуждала она, — зато не к чужому человеку». Вацлаву казалось, что дорога в Казахстан никогда не кончится. Намучился и наголодался он с мамой сверх всякого терпения. А когда наконец в Уральске они вышли из душного вагона, их оглушили тишина и крики верблюдов. Умные люди посоветовали Вацлаву поступить в автошколу. Что он и сделал. И станет эта школа в его судьбе первым верстовым столбом.
В 1946 году Александра перевели в Беларусь. Вацлав был несказанно рад: ничто на свете не заменит родину! Минск встретил сплошными руинами. Обитаемыми были лишь окраины города. Беневичам повезло. Александру удалось купить маленький домишко на улице Дзержинского. Рядом с Белполком. В двух небольших комнатах разместились 11 душ. Но главное — есть крыша над головой. И притом своя, собственная...
Шофер в те времена — профессия редкая. И почитаемая. Так что не водитель искал работу, а, скорее, наоборот: она его. Устроился Вацлав на участок военно–строительных работ № 196. Водил пятитонный ЗиС–5. Утром он развозил по строительным площадкам пленных немцев. Вацлав смотрел на них без злобы и ненависти. «Все справедливо, — считал он. — Кто разрушил, пусть тот и восстанавливает». В бараках немцы вырезали из дерева разные фигурки, мастерили игрушки. Когда проезжали мимо Червенского рынка, умоляли водителя сделать остановку. Обменяв игрушки на хлеб, они благодарили Вацлава как умели и даже в тот день охотнее брались за работу. Так было не раз и не два, пока сержант–гаишник не сделал прокол в талоне к водительским правам Беневича...
Весной из военкомата пришла повестка. До призыва в армию оставалось более, чем полгода. Как же это понимать? Оказывается, нужны были добровольцы для службы в воздушно–десантных войсках. Из белорусских парней сформировали роту десантников и отправили в Закавказский военный округ. Выдали им новую форму и яловые сапоги — предмет особой зависти старослужащих, носивших добитые кирзачи. Поначалу добровольцы строили аэродром. Работа тяжелейшая, а кормили скверно. И хоть парни были все как на подбор, случалось, что кто–то падал от голода. Это потом, когда днем и ночью совершались прыжки, питание стало по высшему разряду. Причем платили за каждый прыжок от 15 до 25 рублей. ВДВ — действительно элитные войска. И кому выпало в них служить, тот всегда будет вспоминать эти годы добрым словом. Домой Вацлав Беневич вернется через четыре с половиной года.
И опять будет стройка. И снова ЗиС–5. Колеся по улицам города, Вацлав видел, как многое изменилось вокруг. И эти перемены происходили едва не каждый день. Они радовали и наполняли душу гордостью за великие возможности человека. Вацлав Беневич поступит в школу рабочей молодежи. В седьмой класс. Днем он выкладывался на работе, а вечером — за школьной партой. Но так делали многие его сверстники. Жажда знаний — характерная черта того времени. «Раз может кто–то — сумею и я». Эта простая формулировка стала правилом жизни Беневича. Его давно тянуло к автобусам. Но с третьим классом путь в автобусный парк заказан. Пересдал на второй. И получил автобус ЗиС–55. Его маршрут в городе был самый длинный: от площади Мясникова до сельхозпоселка. Асфальт быстро заканчивался, а дальше — брусчатка. Но руки–ноги водителя сами знают, что делать. Где резко крутнуть руль, где тормознуть, а где и газку прибавить. Над водителем автобуса как дамоклов меч висит график. И укладываться надо минута в минуту. Укладывался. Во всяком случае, за все шоферские годы ни одной жалобы на Беневича не поступило...
А годы летят. И значительно быстрее, чем автобусы по неважным дорогам. Чтобы не остаться на обочине, нужно проявить усилие воли и много, самоотверженно трудиться. У Вацлава Александровича уже была полноценная семья (жена Александра и две замечательные дочки Марина и Лилия), когда он поступил в Белорусский технологический институт. На вечернее отделение. С пяти часов утра он уже в автобусном парке. Вечером — на занятиях в институте. А придет домой — до 2 — 3 часов ночи сидит над учебниками и конспектами. И так 6 лет. Самое удивительное, что эти годы вспоминаются как счастливое время. Потому что счастье Вацлав Александрович понимает как дело судьбы, ума и характера.
Еще на третьем курсе его назначат начальником отдела эксплуатации 2–го автобусного парка. И ни у кого из водителей не останется на Вацлава Александровича обиды. К каждому из них у него был свой подход. Понимать и любить человека — вот, пожалуй, главная черта Беневича–руководителя. Получив диплом инженера–механика, он будет работать на руководящих должностях в управлении городского автотранспорта. С 1973 года Вацлав Беневич возглавит его. А это 4 автопарка (около 2.000 автобусов). И пять тысяч человек. Пройдет время, и Минское городское автохозяйство станет лучшим в Советском Союзе.
На линии судьбы Вацлава Александровича Беневича, заслуженного работника транспорта Беларуси, удостоенного орденов Трудового Красного Знамени и «Знак Почета», 33 верстовых столба (в Первый автопарк Минска он пришел в 1953 году). Мелькают годы, а дорога не кончается.
Фото автора.
Советская Белоруссия №120 (24257). Вторник, 2 июля 2013 года.
