Это слово звучит довольно устрашающе. Особенно для тех, кто толком не задумывался или не знает его значения. Всевидящий и всезнающий интернет трактует вандализм как одну из форм разрушительного поведения человека, в ходе которого уничтожаются или оскверняются предметы искусства, культуры, иного частного или общественного имущества.
Мы часто видим его проявления. Надписи на стенах, не имеющие никакой художественной ценности (красивое граффити не в счет), разбитые лампочки, подожженные кнопки лифта и прочее. Никогда не мог уразуметь зачем? Ну, я еще могу понять расписанные стены. Жажда искусства в виде рисования и пения всегда была присуща человеку. Даже древнему, совсем еще дремучему. Особенно хорошо эта жажда утоляется, когда есть талант. Когда его нет, тогда и появляются непонятные надписи на стенах, повествующие о том, что есть круто; или слова из трех–пяти букв и полезная информация о том, что собой являет девица из 35–й квартиры. Зачем? Наверное, от избытка свободного времени. Или это психическое заболевание?
Пение под подъездом, в затемненных переулках, иногда по радио и телевидению — тоже своего рода вандализм. Это зачастую разрушает психику здорового человека. Будем считать ее частной собственностью.
Когда все эти потоки изливаются из неокрепшего мозга подростка — можно пережить. Как говорят в народе, перебесится. Но когда от людей постарше — это уже болезнь.
Вандал. Жутковатое и оскорбительное слово. Я однажды видел живого вандала. Внешне вполне пристойный гражданин. Мой недавний еще товарищ, но разругались мы с ним вусмерть именно по этому поводу. Человек не мог спокойно пройти мимо памятника, статуи, картины. Он останавливался и подолгу изучал. Нет, не любовался произведением искусства. Изучал, прочно ли установлено, возможно ли опрокинуть под покровом ночи, много ли охраны и прочее. Представьте себе, что у человека в голове? Однажды его арестовали в Польше, по–моему, во Вроцлаве, он слегка видоизменил статую какого–то военного со шпагой. Шпага переместилась туда, где ей быть не положено. Полиция арестовала, но не смогла ничего доказать, тем более он предъявил паспорт одного далекого европейского государства и делал вид, что не понимает ни по–польски, ни по–русски. Требовал консула. Полицейские дождались, когда улетит его самолет (билеты были в наличии), и отпустили. Всего–то сутки. Видимо, это единственное наказание, которое они смогли привести в исполнение.
А вы представьте, когда таких людей много. Когда мальчик не один и не просто бьет лампочки, а, вооружившись пушками и соратниками, стреляет по статуям и храмам уже профессионально, за идею. У мальчика с рогаткой, как и у писающего мальчика, идеи нет. Есть первобытное желание. Но когда появляется идея — это уже страшно. Нам это чуждо и противно, и предкам нашим было так же. Разрушить, сровнять. Наказать. И потомков, и предков. Так что не надо столь праздно смотреть на бьющих лампочки, писающих в подъездах, рисующих похабности на стенах и поющих в скверах скверные песни. Не дай бог, они собьются в стаю. Вот тогда весь мир содрогнется.
ND72@mail.ru
Советская Белоруссия № 195 (24825). Суббота, 10 октября 2015
