Что думал Ламех о смертной казни
15 июня 1993 года в «Р» напечатал статью «Может ли государство быть убийцей?», в которой говорилось о возможной отмене смертной казни в Беларуси. Перечитал ее недавно. В те времена эту тему поднимали общественные организации, депутаты. В Верховном Совете обсуждался проект нового Уголовного кодекса, и этот вид наказания предлагали в него не включать. Однако руководство газеты, как и общество в целом, явно не поддерживало мое мнение об отмене высшей меры. Поэтому многое тогда в публикацию не попало.
Больше к этой теме не возвращался. За шестнадцать лет мое мнение не изменилось. По-прежнему считаю, что смертная казнь не является эффективным средством сдерживания преступности. Там, где она применяется, преступность не снизилась. Яркий пример – США. В штатах, где осужденных не только сажают на электрический стул, но и вводят им смертельные инъекции, правонарушений не меньше, а порой и больше, чем в тех, где не приговаривают к смерти.
Наказание – это ограничение или лишение определенных прав. Убивая человека, мы лишаем его права на жизнь. А мы ли это право предоставляем? Жизнь человеку дают родители и Господь Бог.
Перед той статьей у меня были и другие публикации. Помнится, руководители Министерства юстиции тоже признавали этот вид наказания малоэффективным. Но отметили, что отменить на то время его было невозможно. Во-первых, общество еще не готово, а во-вторых, не было условий для содержания в тюрьмах осужденных на пожизненное заключение.
В 1995 году прошел республиканский референдум, подавляющее большинство участников которого высказалось за сохранение смертной казни. Результат был предсказуем: в любой, даже самой либеральной, стране было бы то же самое. Хотя бы потому, что в ходе дискуссий на эту тему преобладают чувства. Мне задавали вопрос и задают его сейчас: а что бы ты сделал, если бы подонки поглумились над твоими близкими? Отвечал и отвечаю: не знаю. В молодости на одном из танцевальных вечеров в деревне меня неожиданно сильно ударил незнакомый верзила. Выражаясь протокольным языком, нанес сильные физические повреждения. Всегда избегаю драк, нет у меня и физической мощи. Но в порыве гнева тогда не только свалил обидчика, но и принялся добивать ногами лежащего. Хорошо, что оттащили… Назавтра увидел его: лицо — сплошное месиво. Оказалось, он получил еще и сотрясение мозга. Но тогда я подумал: мало дал! А ведь мог бы и убить... И когда бил, не вспоминал об Уголовном кодексе, о том, что меня могут посадить. Так и преступник, расправляясь с жертвой, не думает о смертной статье. Все делается сгоряча, спонтанно. Поэтому важна не степень наказания, а его неотвратимость. Если ребенок точно знает, что его родители накажут, – он не сделает плохого. А как накажут: ремнем, в угол поставят, не купят чего-то – все равно.
Наказание всегда должно иметь и еще одну цель: воспитание. Если мы отправляем человека на тот свет – кого воспитывать? Расписываемся в своем бессилии? Не выступаю против смягчения. Однако считаю, что смертная казнь – это не наказание. Для некоторых она является даже облегчением. Главное средство воспитания – труд. Вот пусть и работают всю жизнь, помнят, что совершили. Может, совесть взыграет. А когда говорит совесть – страшно... Самому ведь не хочется жить, а тебе приказывают: живи! Если же человек не понимает, что он совершил, то приговаривай его или не приговаривай… Так хоть пусть работой искупит свои грехи. Пусть заработанные убийцами деньги идут детям, родным, близким их жертв.
В «Бытии» Ламех говорит: если он будет оскорблен, то отомстит за себя «в семьдесят раз всемеро». Прошло много лет, и в «Исходе» уже во времена Моисея считалось нормой «око за око, зуб за зуб». А Христос сказал: «До семижды семьдесят раз прощай брату своему». Вот какая эволюция сознания. Спустя две тысячи лет после смерти Христа и мы начинаем осознавать его слова.
Можно много еще говорить о моратории и отмене смертной казни. И шестнадцать лет назад, и сейчас уверен: это дело времени. Только не надо забывать об одном: о неотвратимости наказания. Когда одного осуждают, а другой нахально гуляет на воле – это подрывает устои общества, толкает на дальнейшие преступления не только того, кого не осудили, но и тех, кто видит эту несправедливость.
