Уравнение со всеми известными

Слово "идеология" в последнее время на слуху. О ней говорят столь часто и предметно, что понимаешь: речь идет не о кратковременной кампании с сиюминутными целями, а о государственной политике, в основе которой - стремление заложить прочный "духовный" камень молодой белорусской государственности.

Вряд ли на пути этого многосложного феномена возможны быстрые и качественные результаты. Нам предстоит достаточно долгий путь. Но прежде чем обосновать эту точку зрения, позвольте бросить ретроспективный взгляд в недалекое советское прошлое.

На мой взгляд, в тот славный период два основных понятия возникали в голове белоруса при слове "идеология": "интерес" и "тоска". В том смысле, что интерес к идеологии всегда имел место, людям постоянно хотелось узнать новое, свежее слово всегда было в цене. Однако результат зачастую был обратным. И слово было не первой свежести. И тогда в глазах хороших и честных людей поселялась вселенская тоска.

Почему так получалось? Теперь уже понятно, что на первое место среди причин идеологических неудач того времени нужно поставить кадровый вопрос. Мне вспоминается одно из последних собраний аппарата Брестского обкома партии, на котором с докладом выступал один из руководителей. Начал он хорошо и смело: "Товарищи, полагаю, что сегодня мы должны прямо и нелицеприятно назвать тех, кто тормозит дело перестройки". Зал, понятное дело, замер, поскольку за такими словами следовали оргвыводы и прочие малоприятные вещи. "Так вот, - продолжал оратор, - мы все виноваты в сложившемся положении дел". Это не анекдот, придумать можно было бы и покруче. Речь шла о деперсонализации ответственности, когда слово "коллектив" прятало в тень личность.

А идеологии все время не хватало именно личностей. Харизматических фигур. Пусть иногда смешных. В чем-то непонятных и непредсказуемых. Местами парадоксальных. Но обладающих непохожестью, личным творческим потенциалом, не боящихся сказать "нет" при всеобщем "да", имеющих свое мнение и реализующих главную, стратегическую задачу, которая могла быть разной в тот или иной период.

Второй причиной принципиального характера неудач на "идеологическом фронте" можно смело назвать догматизм в теоретическом плане.

Идеологические постулаты уже по определению не могут превращаться в догму. Идеология ни на шаг не должна отставать от жизни, и если что-то ей на этом жизненном пути мешает, необходимо безжалостно расставаться с отжившим. Теоретически вроде бы понятно, а как это выглядело на практике? В качестве примера можно вспомнить такую классическую догму, как "авангардная роль рабочего класса". Была эта роль в свое время авангардной? Вне сомнений. Изменилась ли она со временем? Опять положительный ответ. Успела ли идеология шагнуть вслед за этой изменившейся ролью? Ничуть не бывало.

Почему было сложно перестроиться? Да потому, что боялись поступиться принципами. Но ведь принципы - исключительно "человеческая" вещь, а раз так, то не проще ли изменить их, чем погибать с героическим выражением на лице? Безусловно, есть граница, за которой изменение собственно принципов есть изменение самой идеологии. Но в пределах "смыслового ядра" идеологии любые изменения не только возможны, но и необходимы.

Третьей причиной идеологических провалов был пирамидальный характер партийной власти. То есть всю властную "вертикаль" можно было представить в виде пирамиды, на самой вершине которой восседал небожитель Зевс - генеральный секретарь. Зевс одновременно был и оракулом: слово, вылетевшее из его благородных уст, сразу же приобретало статус бессмертного изречения, тиражировавшегося со всей возможной поспешностью. Подобная пирамидальность цементировала партию и общество, во многом способствовала победе в Великой Отечественной войне, но она же сыграла свою роковую роль в период перестройки.

Ну хорошо, с ретроспективой более или менее понятно. Сложнее вопрос, связанный с перспективами и соответствующей практикой. Какие основные положения можно вынести здесь для размышлений?

На мой взгляд, первое очевидно: идеология есть, была и будет становым хребтом любой государственности. Если есть государство, есть и идеология. Даже тогда, когда ее трудно уловить. Идеологию первых лет белорусской государственности (начало 90-х годов) вполне можно было принять за такого симпатичного всеядного плюралистического монстра. Одна его голова - странный, перезрелый марксизм, от которого в испуге открестился бы и сам Маркс. Вторая представляла собой дежурный набор либеральных штампов. А третья тянулась, как верблюд к оазису, к националистическим идеалам. Со временем пришло понимание того простого факта, что выработка идеологии - тяжелый общественный труд, что этот процесс нельзя свести к простому заимствованию готовых доктрин. Да и доктрин-то этих - тьмы и тьмы. Какую выбрать?

Несложно предположить, что наши трудности коренятся главным образом в том простом факте, что мы упорно пытаемся "догнать" общественное состояние Запада, поскольку перед нашими глазами уже есть пример состоявшихся государств. Но эта мучительная гонка не имеет смысла. В нашей ситуации не нужно пытаться вскочить на подножку вагона, который уже отъехал от станции. Желательно иное: максимально быстрыми темпами пройти тот цивилизованный путь развития, который с неизбежностью проходит большинство стран.

Можно предложить начать это движение (или продолжить его), не формулируя идиологемы, концепты, теории (что есть дедукция чистой воды), а пойти индуктивным путем, то есть от частного к общему. Что конкретно имеется в виду? Методология небольших, позитивных накоплений копеечного характера, которая в итоге может привести нас к формулировке общей идеи.

Есть, скажем, такой общепризнанный тезис, согласно которому глава государства в каком-то смысле тождествен жене Цезаря, то есть находится вне грубой, оскорбляющей личное и национальное достоинство критики. Примеров - масса. Что, американский президент столь крупный интеллектуал, что журналисты не могут трепать его непродуманные словесные выражения по тому или иному поводу по всем углам газетных подвалов? Не думаю. Однако ограничиваются таким ласковым поглаживанием по шерстке, причем с каким-то любованием: "А наш-то вчера что выдал, слышали?" Конечно, по улицам могут гулять шутки вроде той, которую распространяли про президента Трумэна: "В его библиотеке случился пожар и обе книги сгорели". Но, согласитесь, необидно как-то шутят. Или, что, Маргарет Тэтчер в свое время вызывала всеобщую любовь нации? Особенно во время фолклендского кризиса или гибели ирландских патриотов. Но до сих пор "железная леди" вне оскорбительной критики.

Конечно, когда мы рассуждаем о белорусской политической практике, то прекрасно понимаем, что вместо цивилизованности такого рода у нас скрытое, латентное политическое противостояние, когда примитивная озлобленность вылезает из заскорузлого пиджачка цивилизованности, как вата из старого одеяла. В общем-то это можно понять и принять, все же мы в начале пути. Но нельзя допускать оценочных перехлестов по отношению к государству, к людям, персонифицирующим государственную власть на высшем уровне. Ибо непарламентские выражения в их адрес автоматически становятся оскорблениями в адрес всех избирателей. Когда депутатов, например, некоторые недоросли чохом называют "палаточниками"...

Назову еще одну "мелочь", на этот раз исторического характера. Почему не начать идеологический поход за лучшую долю с уважения к собственной истории? Причем проблема формирования отношения к историческому наследию состоит не только в том, что его нужно помнить и уважать. Дело и в наличии идентичных оценок тех или иных событий и фактов, хотя бы на уровне школьного преподавания этого предмета. Ведь бывают вещи удивительного характера. Вот, скажем, читаем в одной из статей, что славянский князь Всеслав Чародей обладал мистической силой, мог превращаться в волка, имел особенную силу в "отметине на челе". А в другом издании трезвым таким языком говорится, что "отметина" на голове Всеслава Чародея - это колтун, и никакой мистики в этих преданиях нет. И кому прикажете школьнику верить?

Не мешало бы также помнить, что в истории никогда не было, чтобы одна идеология уходила, а вторая заступала на ее место с той же четкостью и временной последовательностью, с какой меняются, скажем, часовые на посту. Эпоха Просвещения, например, серьезно подорвала христианскую идеологию, но христианство продолжало оставаться господствующей идеологией на Западе и в XVIII, и в XIX, и в XX веке, пока не возникли две новые: в Германии - фашистская, а в России - коммунистическая. Это к тому, что не нужно напрочь и бескомпромиссно отказываться от тех или иных положений коммунистической идеологии, господствовавшей у нас на протяжении почти века. Ведь идеологию приказом создать нельзя, как и зачеркнуть живые ростки идеологии, действовавшей еще вчера. Поэтому намного проще выстраивать новое на базисе уже имеющихся ценностей. Особенно в рамках интереса к марксистской теории, наблюдающегося на Западе в последнее время.

Очевидна также важность и ценностей христианских. Тяга к ним заметна, единственное, что нужно подчеркнуть: нет никакой необходимости в очередной кавалерийской атаке с ходу.

Как ни странно, идеология требует искренности. Данное понятие употребляется нами в том смысле, что новая идеология должна выстраиваться людьми не только умными и подготовленными, но и искренне верящими в то, что они говорят и делают. Вспомните: все идеологии начинались именами людей, искренних в своих проповедях до фанатизма.

Попробуем сделать предварительный вывод: формирование национальной идеологии возможно путем сохранения позитивных идей прошлого и привлечения принципиально новых положений. Однако этот процесс должен осуществляться на основе формирования идеологических "деталей", а затем уже целой "машины". И здесь каждая мелочь может пригодиться. "Наработала" та или иная идеологическая структура даже минимальный опыт - обобщить, систематизировать его. Пришли ученые к выводу, что доминирующей константой общеизвестного развития ныне являются, скажем, традиционализм и консерватизм, - давайте обсуждать эту идею. Иные пути плохо просматриваются и, на мой взгляд, вряд ли осуществимы.

Закончить эти заметки следовало бы каким-то оптимистическим положением о том, что вот-вот произойдет теоретический и ментальный поворот в сознании людей и мы все, взявшись за руки, дружной семьей зашагаем в светлое будущее. Однако практика показывает, что на пути формирования новых идеологий почти всегда стоят серьезные препятствия.

Несомненным остается то, что идеология, несмотря на все трудности, становится достоянием нации при условии понимания стоящих перед обществом проблем и напряженного труда по их реализации. Так что дело за малым?