Уникальный человек XX столетия

В Международный жен- ский день 8 Марта исполняется 90 лет, как родился великий физик ХХ века Яков Зельдович. В Минске на улице Сурганова напротив здания Института кибернетики на высоком гранитном постаменте стоит бронзовый бюст Якова Зельдовича. Под ним в обрамлении высеченных двух уже поблекших звезд лаконичная надпись: «...за исключительные заслуги в развитии науки и техники». Памятник был открыт в 1978 году. У каждого ученого своя судьба, своя стезя и своя слава… Яков Зельдович родился 8 марта 1914 года в Минске. Вскоре его семья переехала в Петроград. Здесь Яков закончил среднюю школу в пятнадцать лет, затем пошел не в студенческую аудиторию, а стал лаборантом Института механической обработки полезных ископаемых (Механобр). Важное событие в жизни Зельдовича произошло весной 1931 года. С группой сотрудников Механобра он посетил лабораторию химической физики Ленинградского физико-технического института, который возглавлял академик А.Иоффе. Здесь во время экскурсии Яков вступил с сотрудниками лаборатории в дискуссию по поводу форм кристаллизации нитроглицерина. Серьезные и остроумные вопросы 17-летнего юноши и его умелая аргументация удивили сотрудников лаборатории. Они предложили ему в свободное время работать у них. Зельдович согласился и вскоре стал сотрудником лаборатории, которая в мае 1931 года превратилась в самостоятельный Институт химической физики АН СССР во главе с Н.Семеновым. Работа в институте, постоянное общение с учеными побудили Зельдовича вплотную заняться самообразованием. Оно проходило под руководством теоретиков института около года, а затем ему удалось поступить на заочное отделение физико-математического факультета Ленинградского университета. Но в 1934 году Зельдович учебу здесь прекратил и по рекомендации Семенова был принят в аспирантуру ИХФ. Через два года, не имея формально высшего образования, он по результатам своих работ защитил кандидатскую диссертацию по абсорбции и катализу. «Это были благословенные времена, — писал Яков Зельдович в «Автобиографическом послесловии», — когда ВАК давал разрешение на защиту лицам, не имеющим высшего образования». Тогда ученому было 22 года. Зельдович быстро рос и мужал. Он хорошо понимал необходимость приложения результатов своих научных исследований в практике народного хозяйства. Директор Института химической физики видел в нем не только одаренного ученого, но и способного организатора. В 1937 году в институте под руководством Якова Борисовича был создан отдел высокотемпературной кинетики реакций при взрывных процессах, а несколько позже – лаборатория физики горения. Выполненные здесь молодым доктором наук теоретические и экспериментальные работы по распространению пламени, ударным и детонационным волнам, газодинамике взрыва, условиям стационарного деления в энергетических установках были в последующем успешно использованы при создании в СССР ракетного оружия. Особое место отводилось модернизации зарядов для реактивных систем залпового огня (РСЗО). За сравнительно короткое время Институту химфизики совместно с артиллеристами и пороховиками удалось найти более совершенную модификацию изделия под индексом М-8 с весом заряда в 8 килограммов и дальностью полета до 5 километров. Это была первая победа. В дальнейшем после долгих эмпирических поисков и полного отказа от использования каких-либо суррогатных ВВ удалось подобрать устойчиво горящий заряд весом в 42 килограмма. Ему потом присвоили индекс М-13. Эти заряды имели дальность полета 8,5 километра, а боевые установки позволяли использовать 16 таких единиц. В первой половине 1941 года, незадолго до вероломного нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, конструкторские и опытно-экспериментальные работы по реактивным снарядам М-8 и М-13 были успешно завершены. В середине лета 1941 года немецкие войска, несмотря на большие потери, продолжали курс на Москву. В Беларуси разворачивались ожесточенные сражения. Вот здесь, на этом участке Западного фронта, под Оршей, 14 июля 1941 года и были применены реактивные минометы. В 15 часов семь боевых установок БМ-13 произвели залп 112 реактивными снарядами калибра 132 миллиметра весом 42 килограмма каждый по эшелонам врага с живой силой, боеприпасами и горючим на железнодорожном узле Орша. По рассказам очевидцев, огонь этого оружия был страшен. Сотни «рукотворных метеоритов» из горящего термита рухнули с неба. После взрыва вагонов с боеприпасами и цистерн с бензином поднялось такое огромное зарево, какого раньше никто не видел. Немцы пришли в замешательство и в панике бежали. Через несколько часов батарея, которой командовал капитан И.Флеров, произвела второй залп по переправе через реку Оршицу. Этот залп полностью уничтожил переправу, а также накрыл пехоту, танки и автомашины на подступах к ней. День 14 июля 1941 года, который стал днем рождения советской реактивной артиллерии, всполошил немцев. В августе 1941 года Институт химической физики был эвакуирован в Казань, куда приехал со своей семьей и Зельдович. Осенью ему стало известно о том, что реактивные установки наречены ласковым именем «катюша». Советское правительство и Академия наук СССР высоко оценили вклад ученых и конструкторов в разработку реактивного оружия. Весной 1943 года Я.Зельдович был удостоен Сталинской премии за свои работы. И только в 1945 году, после празднования Великой Победы, Зельдович получил свой первый орден – Трудового Красного Знамени. В разгар войны Яков Борисович еще не знал о том, что на научной сцене появилось новое действующее лицо, которому предстояло сыграть решающую роль в его судьбе. Это был Игорь Васильевич Курчатов, который в 1943 году возглавил научное решение использования урана и стал начальником лаборатории № 2 Академии наук СССР (ЛИПАН). После переезда Института химической физики в Москву научные интересы Зельдовича расширились. Он включился в работы по советскому атомному проекту. Курчатов привлек талантливого ученого к наиболее сложным исследованиям в области ядерного оружия. В 1946—1947 годах отдел Зель- довича, наряду с проблемами разработки бомбы, занимался параллельно и теоретическим обоснованием термоядерного устройства, которое можно было бы использовать в дальнейшем как водородное оружие. Такая же работа проводилась в США физиком Теллером, о чем Курчатову стало известно из разведывательных материалов. Однако Зельдовичу, как и Теллеру, не удалось в то время найти удачного решения по использованию жидкой смеси дейтерия и трития. Оно несколько позже было найдено без применения низкотемпературных компонентов группой И.Тамма (Физический институт им.Лебедева), в которую входил и А.Сахаров. Последний в одном из своих отчетов (1948 год) указал, что в исследованиях по водородной бомбе группа развивает идеи, высказанные ранее Зельдовичем по детонации чистого дейтерия. В феврале 1948 года в г. Сарове (Арзамасе-16) при КБ-11 был создан теоретический отдел, начальником которого стал Зельдович. Начался отсчет арзамасского периода жизни ученого. Он продолжался около 16 лет. Успешное завершение экспериментальных исследований позволило к апрелю 1949 г. отработать все элементы фокусирующего заряда и иные компоненты первой атомной бомбы. Не меньшую сложность для теоретиков и экспериментаторов составили изучение и измерение критической массы центральной части ядерного, основного заряда (ОЗ), состоящего из двух полусфер плутония. Эту работу вела вместе с теоретиками лаборатория, возглавляемая Г.Флеровым, тем самым физиком, который в 1942—1943 гг. «атаковал» руководство страны письмами о необходимости развертывания исследований по атомной бомбе. При участии Зельдовича сотрудники лаборатории в течение 1948 года решили многие задачи, связанные с изучением процессов взаимодействия быстрых нейтронов с ядрами тяжелых элементов, выбором оптимального отражателя нейтронов из смеси бериллия с полонием. В начале августа Челябинск-40 изготовил заряд плутония — покрытый никелем шарик диаметром 10 см и весом в 8 кг. Его установили в штатные оболочки центрального металлического узла и вскоре отправили литерным поездом в КБ-11 для контрольной сборки. А далее предстояло государственное испытание уже готовой бомбы. Событие, произошедшее 29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне, известило мир о создании в СССР ядерной бомбы, что положило конец американской монополии на владение новым для человечества оружием. В октябре 1949 года советское правительство щедро и по достоинству оценило работу участников атомного проекта. Все ведущие ученые и конструкторы во главе с И.Курчатовым стали Героями Социалистического Труда. Сотни специалистов были награждены орденами и медалями. Многих из них правительство отметило высшими тогда государственными премиями, носившими имя Сталина. Помимо сказанного, группа ведущих участников работы по бомбе, которой присвоили индекс РДС-1, за особые заслуги получила в подарок от государства легковые машины (ЗИС-110 или «Победу») и дачи. В частности, Зельдовичу достались «Победа» и дача в подмосковном поселке Жуковка. В отличие от Курчатова и Харитона, которые своими семиместными ЗИСами не пользовались ввиду их громоздкости (позже продали их через комиссионный магазин представителям православной церкви), Яков Борисович с большим удовольствием лихо катался на подаренном авто по московским и саровским улицам. Время от времени в прессе поднимается вопрос «отцовства» первой атомной бомбы. В одном из интервью на вопрос: «Кто является «отцом» советской атомной бомбы?» — Ю.Харитон ответил: «Первыми в СССР атомной бомбой начали заниматься мы с Зельдовичем еще с начала 1939 года. Но одно дело теоретически разрабатывать конструкцию и совсем другое — реализовывать на практике, осуществив поистине огромный объем работы. Так что было три «отца» — Курчатов и мы с Зельдовичем». А после была работа по созданию тактического ядерного оружия. Уже летом 1953 года успешно прошло испытание первого тактического заряда РДС-4. Это компактное, небольшое, но грозное «изделие» поступило впоследствии на вооружение тактической авиации и ракетных войск. И как в свое время мощнейшее оружие было названо нежно и ласково «катюша», так и новый вид техники, предназначенный для надежной защиты Отечества, получил женское имя «татьяна». Параллельно с созданием различных модификаций атомной бомбы активно проводилась и разработка водородного оружия. В августе 1953 года был взорван первый в мире водородный заряд под индексом РДС-6 на башне Семипалатинского полигона. Хотя наибольший вклад в разработку этого заряда внесли физики отдела Тамма (прежде всего А.Сахаров и В.Гинзбург), но не стояла в стороне и команда Зельдовича. Заряд РДС-6 в 20 раз превзошел по мощности американскую атомную бомбу. Американцы вынуждены были признать: «Ситуация, которой так долго опасался Вашингтон, стала теперь очевидной. Первенство в состязании за «абсолютное оружие» уже принадлежало другой стране». Успешное испытание РДС-6 позволило КБ-11 начать работы по созданию сверхмощных «изделий» такого класса. Но через год приоритетной стала схема заряда под индексом РДС-37, в которой была заложена новая идея обжатия водородного узла. Наряду с Сахаровым большую роль в разработке этой идеи сыграл Зельдович. В ноябре 1955 года бомба РДС-37 была сброшена с самолета на Семипалатинском полигоне. «Изделие» подорвали на высоте 1550 метров. Его мощность составила 1,7 мегатонны. Испытание РДС-37 явилось наиболее разрушительным и опасным по своим последствиям в сравнении с теми, какие проводились ранее на Семипалатинском полигоне. Разработка РДС-37 означала настоящий технологический прорыв в изготовлении ядерного оружия и нейтрализовала успех американцев, которые в 1954 году вышли вперед. Испытание термоядерной авиационной бомбы, а не опытного устройства они произвели лишь в мае 1956 года. Президиум Верховного Совета и Совет Министров СССР высоко оценили труд всех участников разработки водородной бомбы. Третью Звезду Героя Социалистического Труда получили Курчатов, Харитон и Зельдович. Сахаров был награжден второй медалью Героя. Они же стали лауреатами Ленинской премии, а многих других участников правительство отметило орденами. В конце пятидесятых в КБ-11 было изготовлено несколько мощных зарядов по новой схеме. Появились «изделия» и термоядерные блоки для тактических и стратегических ракет мощностью более 2 мегатонн с дальностью полета от 4 до 12 тысяч километров. Знаменитому американскому изобретателю Эдисону приписывается известное выражение: «Гений – это на один процент вдохновение, а на девяносто девять процентов потение». Жизнь и работа Зельдовича как нельзя лучше отвечали этому полушутливому определению сущности гениальности. Я.Зельдович был членом Лондонского королевского общества, Германской академии естествоиспытателей «Леопольдина», американской академии наук и искусств, Национальной академии наук США, Венгерской академии наук, почетным членом ряда физических обществ и университетов. О научном подвиге ученого свидетельствуют и многие его почетные медали: Н.Мансона и Б.Льюиса — за работы по газодинамике взрывов и ударным волнам; И.Курчатова – за открытия в ядерной физике; Катарины Брюс – за достижения в области астрофизики; Международного центра теоретической физики им. П.Дирак. Как сообщает академик Российской академии наук В.Гольданский, который многие годы работал бок о бок с Яковом Борисовичем, Зельдович по новизне и блеску своих идей и по значимости полученных результатов в высшей мере считался достойным кандидатом на Нобелевскую премию. У первоклассных ученых Западной Европы и США колебание было лишь в выборе науки – химии или физике, по которой следовало представить Зельдовича к премии. Такова была удивительная многогранность этого выдающегося, уникального человека ХХ столетия. Я.Зельдович умер в декабре 1987 года от инфаркта. Похоронен на Новодевичьем кладбище. Рядом с ним покоится и Ю.Харитон.