Николай Борисов: Древние московские князья всегда в своих завещаниях сыновьям писали: не ссорьтесь! Начнете враждовать — вам конец. Эта мудрость веков жива.
Фото: Роман ЩЕРБЕНКОВ
— Николай Сергеевич, в одной из телепередач вы однажды сказали: историк обязан хорошо писать и хорошо говорить. Сетовали, что в вузах нет курсов стилистики, ораторского искусства. А как сами одолели все эти премудрости?
— Вообще–то родом я из железнодорожной семьи — мать работала инженером на транспорте, а отец хотя и журналистом, но в газете «Гудок», в которой прошел все ступеньки профессии от младшего литсотрудника до главного редактора.
— Теперь понятно, где корни того легкого стиля, которым написаны все ваши книги, — это наследственное.
— К этому добавлю, что дед мой всю жизнь преподавал в школе русский язык и литературу. Бабушка тоже преподавала в школе, но уже математику. И все же любовь к литературе и языку на всю жизнь была привита моему отцу, а потом уже и мне. Для меня чтение как наркотик, а стиль того или иного автора — это объект пристального внимания.
— Среди ваших учителей — знаменитый ученый Борис Александрович Рыбаков. А что вы скажете о своих учениках?
— Я учу ребят, не вникая, кто чей сын или дочь. Как говорил Ломоносов, «в университете тот студент почетней, кто больше научился. А чей он сын — в том нет нужды». А среди моих учеников семь кандидатов наук, защищавших диссертации под моим руководством. Все они достойные люди, кто–то остался преподавать в нашем университете, кто–то работает в других научных центрах.
— Но поговорим о главном персонаже ваших научных интересов. Ваша книга «Сергий Радонежский» выдержала уже пять изданий, ею зачитываются не только любители истории, но и специалисты, и люди, возведенные в духовный сан. Нет ли у вас опасения, что человек, реально живший в реальную эпоху, превратился в некое подобие иконы?
— Хороший вопрос, и, признаюсь, он меня тоже долго мучил. Дело в том, что из–за отсутствия достоверных источников биография Сергия предстает перед историком как бы размытой и призрачной. Все даты его жизни — рождение, кончина, принятие монашеского пострига, уход в лес — они все «плавающие». Любую дату по разным подсчетам можно сдвинуть в ту или иную сторону, порой на несколько лет... Меня это обстоятельство поначалу сильно смущало. Но однажды я подумал: а ведь это замечательно, что Сергий, как тень, неуловим для наших причинно–следственных сетей. Его нельзя прикрепить к доске очевидности академической булавкой. Он как бы пребывает в другом измерении, он выше наших умозаключений...
Другая тайна — житие Сергия. Это удивительное произведение написал ученик святого монах Епифаний Премудрый. Текст Епифания полвека спустя правил и дополнял другой монах — Пахомий Серб. Текст Жития Сергия можно разобрать на кусочки, рассыпать, словно детский конструктор: вот фрагмент из жития Василия Великого, вот — из Антония Великого, а вот — из Феодосия Печерского... Это увлекательная, однако в сущности бесплодная забава ученых. Признаюсь, я этим тоже когда–то увлекался, пока не пришло понимание: Господи, что же я делаю, ведь эту «конструкцию» нужно воспринимать исключительно как единое целое! Сергий в изображении агиографа — цельная личность. Его житийный образ — это мозаика, где каждый элемент подчинен единому замыслу.
Образ Сергия — святыня, которую хранит в своем сердце каждый православный человек. «Великий старец» — средоточие всего лучшего, что есть в каждом из нас. И потому у каждого — свой Сергий. Мне как автору биографии Сергия не раз приходилось слышать от читателей: да, ты молодец, что написал эту книжку... Но знаешь, мне кажется, что он все же был не такой.
Сергий Радонежский — такая же знаковая фигура в нашей истории, как, например, Александр Невский, Дмитрий Донской, Минин с Пожарским. И в этом качестве он абсолютно необходим для самоидентификации нации и каждого русского в отдельности. Если бы Сергия Радонежского не было, его надо было бы придумать. Но, к счастью, он был...
— Зайду с другой стороны: почему история выбрала именно Сергия?
— Тут нужно понимать: монашество на Руси — это одновременно и призвание, и профессия. Сергий был профессионалом в своем монашеском деле, «мэтром», как бы сейчас сказали. Он прекрасно разбирался в людях, досконально знал тексты святых книг, обряды... То есть в полном смысле был мастером своего дела. И плюс к этому, конечно, призвание. Преподобный научился действовать, думать и чувствовать так, как учит Священное писание. Вот Спаситель говорит: «возлюби ближнего как самого себя». Евангельский завет известен каждому. Но люди всегда недотягивают до этой планки. А в монашеской общине Сергия слова не расходились с делом. Многочисленные паломники видели: вот истинные праведники земли Русской. И понимали: если появился праведник, значит, Бог с нами, с Русью. Он нас любит и прощает наши грехи. А если так, то можно начинать войну с опостылевшей Ордой...
И еще одно. Сергий был великим человеком. Но мало родиться великим, важно родиться в нужное историческое время и в нужном месте, где есть спрос на такую исключительную личность. В жизни Сергия я вижу некий элемент удачи — появись этот человек на свет лет на 50 раньше или позже, возможно, о нем никто бы и не знал.
— Николай Сергеевич, в нынешнем году, помимо 700–летия со дня рождения Сергия Радонежского, есть еще одна дата, важная для наших читателей, — 15–летие подписания Союзного договора. С точки зрения ученого: насколько исторически предопределено было такое наше сближение?
— Я уверен, сближение России и Беларуси исключительно благотворно для населяющих наши государства народов, причем в любых формах, включая форму Союзного государства. Возможно, это один из немногих однозначно позитивных интеграционных процессов в современном обществе.
Наша историческая дружба выдерживала многое. Среди прочего дружбу скрепляли и общие проблемы. И прежде всего — проблема выживания в экстремальных условиях. Эта способность восточных славян к выживанию складывалась веками. Восточная Европа — регион рискованного земледелия. У народов, здесь живущих, не было почти ничего, что составляет национальное богатство — ни природных ресурсов, ни мягкого климата и плодородной почвы, ни выхода к морям. Масса проблем. Чтобы выжить, человек должен был трудиться невероятно интенсивно. И эта общая многовековая борьба за выживание вкупе с постоянной борьбой с общим внешним врагом сделала нас, так сказать, «соратниками». Мы легко понимаем друг друга. В нашей системе ценностей, складе ума, взглядах на жизнь много общего.
— И все же, как вам видится будущее Союза Беларуси и России?
— Древние московские князья всегда в своих завещаниях сыновьям писали: не ссорьтесь между собой, будьте вместе и станете непобедимыми. А начнете враждовать — вам конец. Эта мудрость веков жива. Но подлинное единство должно быть органично. Поэтому и будущее нашего Союза я вижу прежде всего в том, что Россия должна стать сильной державой с мощной экономикой и гуманистической идеологией. Только к такому «старшему брату» охотно потянутся и «младшие братья».
— Недавно на истфаке МГУ чествовали победителей конкурса на лучший урок истории среди молодых учителей из России и Беларуси, организованный Постоянным комитетом Союзного государства. Победители презентовали свои уроки: кто–то делал упор на театральные приемы, кто–то на электронные гаджеты... Каким, на ваш взгляд, должен быть современный учитель истории?
— Учитель истории — главное лицо в школе. Он всегда на виду. Как священник среди прихожан, он должен следить за каждым своим словом и движением. Он — Историк.
Учитель истории должен иметь гуманистические взгляды и убеждать своих учеников в том, что существуют вечные ценности, моральные устои общества. Он должен обладать гражданской ответственностью, исключающей советы типа: «надо поскорее бежать из этой страны». Он должен убедить своих учеников, что нужно самим обустраивать свою страну. Учитель истории должен понимать законы развития общества и логику процессов. Это, кстати, для историка не так уж и сложно. «Что было, то и будет, и нет ничего нового под солнцем», — говорил Екклесиаст. И в Древнем Риме, и в средневековой Флоренции происходило примерно то же самое, что и в современном мире. Читаешь сегодня Макиавелли — и будто вчера написано, хотя прошло пять столетий... Ну а в недостижимом идеале историк должен быть еще и спортсменом, артистом, путешественником, юмористом — и далее по всем пунктам.
Александр Бушев
bush@rg.ru
Советская Белоруссия №198 (24579). Четверг, 16 октября 2014.
