К пожизненному сроку в нашей стране приговаривают нечасто. Но только на Могилевщине за последние два года вынесено уже четыре таких приговора. Среди тех, для кого тюрьма навеки станет родным домом, — отъявленный рецидивист; спортсмен, ради наживы сколотивший банду и промышлявший разбоем на дорогах; беспощадный маньяк; 22–летний парень, из ревности зарезавший любимую и ее мать... В ходе следствия преступники вели себя по–разному. Одни нагло, вызывающе. Другие хоть и признавали вину, но не каялись. Третьи, еще вчера считавшие себя людьми особого сорта, которые вправе казнить и миловать, молили о пощаде...
«Вину признаю... Раскаяния не чувствую»
О могилевчанине Николае Тимошенко, прозванном в народе «фатинским маньяком», наша газета писала не раз («След зверя», «Страшные находки», «Тайна страшных находок», «Маньяк, садись!»). Из–за нечаянно оброненного слова он в разное время убил двух женщин. Обе Вали — жертвы были тезками — позволили себе назвать Николая бомжем. Их расчлененные тела без рук, ног и головы нашли вблизи реки Днепр в районе улицы Фатина. Город замер, окутанный страхом. Маньяка, к счастью, вычислили быстро. Он подробно рассказал, как убивал, как, заметая следы, «разделывал людей, как свиней». В зале суда Тимошенко не винился перед родными своих жертв. Не прятал глаза, лишь глядел недобро исподлобья: «Вину признаю... Раскаяния не чувствую».
По словам судьи Могилевского областного суда Евгения Моисеенко, Тимошенко все же попросил судей смягчить наказание. Но из колонии особого режима он не выйдет уже никогда. К пожизненному заключению приговорил недавно суд под председательством Моисеенко еще одного убийцу — тезку Тимошенко Николая Карсакова.
«Сожалею, что тогда ее не прирезал»
В деревне Голочево Чаусского района Николая Карсакова знали с детства. В хорошей, работящей многодетной семье рос. После армии работал трактористом. Недолго, правда. Через год после демобилизации его осудили за убийство 60–летней землячки. Он встретил ее на проселочной дороге. За то, что посмела нелестно отозваться о его знакомой, стал избивать руками и ногами. Когда та упала без чувств, ретировался. Но вскоре вернулся, чтобы добить. На суде он слезно просил о пощаде, получил 12 лет колонии усиленного режима. Помотавшись по тюрьмам — сидел в Орше, затем в Коми ССР, — вернулся в родную деревню. Было ему тогда 32 года. Казалось бы, вся жизнь впереди. Устроился в колхоз. Но через 2 года, в 1989–м, снова пошел по этапу: колония в Мурманске, этапы в Глубокое, Горки. На этот раз его осудили за убийство сожительницы.
В Голочево Карсаков вернулся через 15 лет, в 2003–м. Родители его не дождались, умерли. Братья и сестры разъехались по разным городам, только младший Петр осел в родной деревне, женился, работал в колхозе. В колхоз пастухом устроился и Николай. Поселился в отчем доме, года через два сошелся с местной дояркой Верой.
И вроде все шло неплохо, пока парочка не пристрастилась к алкоголю. Односельчане после вспоминали: «Николай трезвый — спокойный, работящий, а выпьет — нервный становится, жену лупит». Пьяные скандалы в семье Веры и Николая стали нормой. А на стакан Карсаков «присаживался» охотно: «Как были деньги, так и пил». Вот и 1 июня 2011 года эти двое, осушив бутылку вина, отправились на ферму доить коров. Вечером туда пришла Вера Потокина. С вином. «Сообразили» на троих. Переместились в дом Потокиных, опорожнили еще 2 бутылки. Карсаков уж было засобирался домой, да гостеприимная хозяйка настаивала на продолжении банкета — в запасе имелась еще парочка бутылок вина. Выяснение отношений прервал появившийся на пороге хозяин.
Из показаний Карсакова:
— Потокин вызвал меня на улицу. Стал упрекать, что его жену оскорбляю, дважды ударил меня кулаком в лицо. И я его дважды. Ножом. Когда вернулся в дом, Потокина опять стала выступать. Резанул ее раза четыре. После забрал Веру, и мы пошли домой.
Вера Коваль тот кровавый вечер вспоминала иначе:
— Коля звал меня домой, но я объяснила, что надо дождаться с работы Потокина, у него ж мой велосипед. Карсаков разозлился, ударил меня кулаком в лицо, пустой бутылкой из–под вина по голове. С Потокиной он не ссорился. Да, она ругалась. Не на него, она всегда пьяная матерится. Что там произошло возле дома между ее мужем и Карсаковым, не знаю. Ни ссоры, ни драки я не слышала, хотя были открыты окна и двери. Минут через 5 — 7 Николай зашел в дом и, не говоря ни слова, стал тыкать ножом в сидящую в кресле Веру. Я испугалась, кинулась прочь. Увидела лежащего на крыльце окровавленного Потокина. Но жив ли, проверить не успела, за мной выскочил Карсаков. Приставил нож к ребрам: «Будешь третья!» Я стала плакать: «Не убивай! Подумай о моей дочери, сиротой останется». Он меня отпустил.
57–летнего Карсакова задержали утром. В ходе следствия он не каялся. На вопрос, за что убил столько людей, заявил: «Сильно много разговаривали. Молчали бы, были бы живы». А еще добавил: «Об одном сожалею, что не прирезал и свою Верку».
— Поведение его в ходе следствия менялось кардинально, — рассказывает Евгений Моисеенко. — Поначалу он храбрился, дескать, мне жизнь не дорога, хоть к расстрелу приговаривайте. А когда осознал, что ему светит пожизненный срок, сник. На одно из судебных заседаний явился с ранами на шее — раздобыл где–то лезвие, несколько раз полоснул себя по горлу. Не думаю, что пытался покончить с собой, просто давил на жалость судей. В это же время он писал кассацию в Верховный Суд.
Верховный Суд на днях ее рассмотрел. И оставил приговор областного суда в силе. Николай Карсаков также должен будет выплатить семье погибшей Потокиной моральный ущерб — 50 миллионов рублей.
* * *
К высшей мере наказания или альтернативе смертной казни — пожизненному заключению — приговорил бы суд и основателя Белорусского республиканского объединения джиу–джитсу и самообороны Александра Козырева, сколотившего банду из спортсменов, которая промышляла разбоем на дорогах Могилевщины. Но Козырев отбывать наказание не будет. Он покончил с собой, находясь под следствием, в СИЗО. Его банда охотилась за иностранными туристами на дорогих авто, подкарауливала заночевавших на обочине дороги путников и расстреливала в упор. Себе спортсмены забирали машины и личные вещи жертв. Спастись удалось лишь двоим жителям Санкт–Петербурга. Они и описали приметы преступников. Подельники Козырева на суде слезно просили прощения у родственников убитых, умоляли пощадить. Но наказание им назначили самое суровое. Один из тренеров по джиу–джитсу 41–летний Александр Сычев получил пожизненный срок, его 38–летний подельник Игорь Мялик (именно он нажимал на курок) приговорен к высшей мере — расстрелу. Верховный Суд пересматривать приговор не стал.
Смертная казнь, пожизненное заключение... Излишне суровый приговор или заслуженная кара? Думаю, описанные уголовные дела дают ответ на этот вопрос.
