Аня была в семье любимицей. Родители ее баловали, сестры и брат нянчились и оберегали. Была Аня маленькой и тоненькой - настоящая Дюймовочка. Но когда она пошла в школу, одноклассники стали дразнить ее "здохлей". Ане было обидно, и она часто плакала...Но однажды она пришла в класс и показала всем настоящее золотое кольцо со сверкающим голубым камнем.
- Это подарок моего друга, - гордо сообщила одноклассникам.
Дома Аня показала кольцо маме и папе. И тоже сказал, что это подарок... школьного друга.
На самом деле кольцо Аня... украла. Зашла к соседской дочке, увидела на столе колечко и потихоньку положила его себе в карман. Даже не понимая толком, зачем это делает. Пропажу, конечно, обнаружили, пришли к родителям Ани. Когда она вернулась из школы, отец был вне себя: кричал, схватился за ремень. Ударил Аню всего пару раз. Она выскочила на улицу и упала лицом в траву под скамейкой. Трава была высокой, и Аню совсем не было видно. Отец до ночи искал ее на улице, звал, просил вернуться домой, плакал. Ане было его ужасно жалко. Но она молча лежала под скамейкой.
Домой она не вернулась. Уже поздно вечером выбралась из своего убежища. Сказала "прощай" своему дому. И побрела на вокзал. Там, в подвале, она прожила... две недели! Грелась возле труб, пила воду из колонки, мучилась от голода... Ужасно хотелось домой: к маме, сестрам, брату. Да и в школу хотелось. Несколько раз порывалась уйти. Но сразу представляла, как взамен "здохли" ее начнут дразнить воровкой. И оставалась в грязном мрачном подвале... "Лучше бы у меня руки отсохли, когда я брала то кольцо", - плакала по ночам Аня.
В конце концов она решила, что нужно уехать. Все равно куда. И села на первую проходящую электричку. Примостилась в уголке в самом конце вагона. На какой-то станции вошла молодая цыганка. Глянула на Аню. И сразу поняла, что с этой крохой случилось что-то неладное. Разговорились. Нина, так звали цыганку, предложила ехать к ней домой в Минск. Аня, конечно, согласилась. Так началась ее новая жизнь с цыганами...
В Минске в квартире у Нины Аня впервые за две недели вымылась, поела и заснула в чистой постели. Утром проснулась от детского плача. Рядом с ней лежал младенец. Аня стала с ним играть, потом накормила кашей, оставленной на плите в кухне. Нина вернулась только вечером. Принесла много вкусной еды и огромный торт. Сказала, что теперь Аня будет "смотреть Настеньку". Аня с удовольствием купала, кормила младенца, гуляла с Настенькой на улице, рассказывала, как умела, сказки. Нина целыми днями была "на работе". Что у нее за работа, Аня не спрашивала. Но каждый вечер Нина возвращалась с продуктами и красивыми вещами. Часто вместе с ней приходили другие цыгане. Они относились к Ане по-доброму: хвалили, что хорошо смотрит Настеньку, научили гадать по руке, по глазам и на картах. Научили своему языку. Ане у цыган нравилось. Но забыть свою семью, свой уютный дом она все равно не могла. Писала письма маме, сестрам, брату и, конечно, отцу. Его, плачущего, она часто видела во сне, слышала, как он звал ее, просил вернуться. Но свои письма Аня никуда не отправляла...
Прошло три года. Настенька подросла, уже вовсю бегала по комнате. И Аня подросла: из хрупкой дюймовочки превратилась в настоящую девушку, никогда не скажешь, что ей и 12 лет еще не исполнилось.
Однажды Нина велела ей и Настеньке собираться: все вместе поедут встречать ее старшего брата. С ними поехали еще много цыган на нескольких машинах. Только в последний момент Аня узнала, что брат Нины "мотал срок" на "зоне" строгого режима и наконец освободился.
Борис оказался 30-летним человеком, в сплошных наколках на руках, с горбатым носом и страшными глазами. Но к Ане он обратился с улыбкой, сказал какие-то добрые слова и подарил мягкую игрушку - салатового котенка.
Когда Аня вернулась в квартиру Нины, все пошло по-старому. Только в серванте за стеклом теперь сидел салатовый котенок...
Цыгане, которые приходили к ним в гости, то ли шутя, то ли всерьез теперь все чаще говорили Ане: "За кого замуж пойдешь, уже ведь не маленькая?" Она отвечала совершенно серьезно: "За Борю, он ведь мне подарил котенка".
А потом Борис приехал.
- Я за тобой, - улыбнулся с порога Ане. И глаза у него были совсем не страшные, а добрые. И улыбка хорошая.
Так в 12 лет Аня стала законной цыганской женой. Была настоящая свадьба - с фатой и торжественным застольем. Молодых осыпали лепестками роз. Говорили тосты. Пели и плясали. На ложе брачное провожали по цыганскому обычаю...
Шло время. Цыганская родня часто приходила в их дом. Все считали, что с новой женой Борис "угадал". От прежней жены у него остались 4 дочки, старшая - почти ровесница Ани. Жили они все вместе. И Аня была девчонкам и матерью, и подругой. По дому управлялась не хуже взрослой: готовила, стирала, чистоту поддерживала. Борис в ней просто души не чаял. Покупал самую модную одежду и самые дорогие игрушки. Говорил слова любви. На руках носил: схватит и кружит по комнате, заливаясь смехом... А когда Аня заболела, и Борис, и его дочки не отходили от ее постели. Борис привозил докторов, импортные лекарства. А по ночам плакал у Аниной постели. Потом сказал, что впервые в жизни. До этого даже не знал, как его слезы выглядят... Цыгане говорили, что это она, Аня, как по волшебству, превратила Бориса в мягкого и доброго человека. А ведь был он до нее грубым и жестоким - иначе бы не выжил 5 лет на "зоне"...
А потом случилось непоправимое. Цыгане сказали Ане, что Борис болен СПИДом... Она не верила, умоляла Бориса сказать, что это не так, ведь он любил только ее, Аню! В ответ услышала, что все это правда. Заразился еще год назад - через шприц с героином... А ей не говорил потому, что боялся ее потерять...
Ее жизнь превратилась в сплошной кошмар. Борис начал пить, колоться. Говорил, что все равно скоро конец. В угаре бросался с кулаками на Аню. Но она все прощала. Хотела доказать Борису, что он по-прежнему достоин любви - ни за что не соглашалась уйти или хотя бы спать в другой комнате. Ложилась, как положено жене, рядом с ним. Борис ее не трогал, ждал, когда она уснет, вставал, курил, сидя на кухне, и плакал... Потом сказал Ане, чтобы не верила его родне. Они задумали их разлучить, а потому найдут способ Аню "подставить". Она не хотела верить, цыгане так хорошо к ней относились, а Нина была вообще как мать...
Однажды утром за Аней заехали сестра Бориса и его брат. Предложили поехать посмотреть дом в деревне, который они собирались купить. Отказаться было неудобно, и Аня поехала. На душе у нее было неспокойно. В деревне под Минском они остановились, Аню оставили в машине, а сами ушли. Через полчаса вернулись с какими-то сумками. Сказали Ане, чтобы за ними присмотрела, а сами... уехали! Буквально через несколько минут появилась милицейская машина. Аню вместе с сумками отвезли в отделение милиции. Объяснить, почему у нее оказались сумки и что в них, Аня толком не могла. И - закрутилось!.. Следствие, протоколы, изолятор, суд...
Сейчас Аня отбывает наказание за преступление в Гомельской женской колонии, в "детской зоне". Слышала, что Борис тоже снова сидит на "зоне". Где он, жив ли еще, она не знает. Но пишет ему нежные письма - в никуда. Отношение к Борису осталось прежним. Аня не пытается побороть свою любовь к нему. Несколько раз пыталась побороть себя - резала вены. Врачи ее спасли. Они же сказали, что ей вообще очень повезло: ВИЧ-инфекцией она каким-то чудом от Бориса не заразилась. Видно, Бог уберег... Но Аня почему-то этому не радуется. Живет как во сне, ни в чем не видя смысла. Психолог, который работает с ней в колонии, часто говорит ей, что жизнь - длиннее любви. И важнее. Просто об этом еще не знаешь в 16 лет. Но Ане кажется, что прожила она гораздо больше. Вот только с салатовым котенком, подаренным ей Борисом в первую встречу, играет по-прежнему...
