АНДРЭЙ ФЕДАРЭНКА. ЛАНЦУГ. АПОВЕСЦI. МIНСК. МАСТАЦКАЯ ЛIТАРАТУРА, 2012.
Проза этого писателя известна не только в нашей стране и уже теперь считается классикой. Понятия профессиональности в литературе никто не отменял, и Андрей Федаренко — настоящий мастер со своим стилем, видением мира, чувством слова, с умением размышлять над темами вечными. В его прозе — человек нашего времени с проблемами и слабостями, с экзистенциальным размышлением. О Федаренко говорят, что он продолжает традиции нашей прозы...
Возможно, потому, что пишет не стеб и не «чернуху», не высмеивает, а говорит о том, что болит у самого. А еще — потому, что родом «з–пад стрэх» и в состоянии описать и пейзаж, и деревенский быт. В сборнике достаточная тематическая пестрота. В психологической повести «Солдат» — история дезертира, который не выдержал ностальгии по родной Беларуси.
Повесть «Ланцуг» построена как детектив, «Гiсторыя аднаго пiсьменнiка» — это предельно откровенный и парадоксальный разговор о литературе, «У Крыме» — история вспыхнувшей и несвершившейся по душевной слабости героя любви... Пересказывать дело неблагодарное — читайте.
АНДРЕЙ ПЛАТОНОВ. ЭФИРНЫЙ ТРАКТ. СОБРАНИЕ. МОСКВА. ВРЕМЯ, 2011.
Одна из баек, которую рассказывают первокурсникам Литературного института, — о том, что двор их учебного заведения когда–то в качестве дворника подметал сам Андрей Платонов. Гениальный писатель куда значительнее тех, кто каждый день проходил по подметенным им дорожкам. Его невероятный стиль, фразы, прихотливо петляющие, словно горная дорога, закрученные до болезненного сюжеты, сложный психологизм — Бродский не зря сравнивал Платонова с Кафкой.
Есть легенда, что Сталин, прочитав в 1931 году рассказ «Усомнившийся Макар», высказался: «Талантливый писатель, но сволочь». А Платонов просто был слишком силен и талантлив, чтобы уместиться в какие–то идеологические рамки.
Открывать его заново стали еще во время «оттепели», затем — в перестроечную эпоху. В «Эфирный тракт» вошли повести 1920 — 1930–х годов, среди которых культовые «Епифанские шлюзы», «Сокровенный человек», «Ювенильное море».
Удивят вас, наверное, научно–фантастические, то бишь электрическо–эфирные мотивы — особенно в малоизвестной повести «Эфирный тракт», прототипом героя которой послужил Никола Тесла. Платонов работал инженером, а электричество в его время котировалось вроде нанотехнологий. Герой повести, молодой инженер Кирпичников, открывает таинственный «путь эфира», способ выращивать вещества, и советская власть уже «вмонтировала» талантливого изобретателя в свою систему.
А тот вдруг сбегает, чтобы странствовать неприкаянно по миру и, в конце концов, быть казненным в трущобах Аргентины за компанию с бандитами... Еще одна повесть «Город Градов» — это перифраза Салтыкова–Щедрина с его «городом Глуповым». Платонов изображает советский Тамбов, куда он был сослан, лишившись работы в Москве. Здесь комиссия не может одобрить ни одного техника, «так как оказалось, чтобы построить деревенский колодезь, техник должен знать всего Карла Маркса».
Здесь же развлечение обывателя — кричать вслед поезду дальнего следования: «Эй, сволочи!» Платонов пишет о личности в тоталитарной системе, стирающей всякую индивидуальность, о том, как прекраснодушные идеалисты, желая осчастливить человечество, каждого отдельного человека истязают и уничтожают. Это нелегкое чтение, но оно того стоит — хотя бы понять, чем отличается настоящая проза от предлагаемого рынком литературного фаст–фуда.
Издания для обзора предоставлены книжным магазином «Академическая книга», Минск, пр-т Независимости, 72.
