Каких только не бывает историй, но всегда противостояние между самыми близкими на свете людьми — родителями и детьми — поражает своим драматизмом и неестественностью. Для нас чужда «западная мода», когда, например, в Австрии сын подает на старушку мать в суд за то, что она в поисках общения звонит ему по 50 раз на дню, а в США мама вызывает полицию из–за того, что семилетний сын украл у нее 6 долларов. Когда в суде лоб в лоб сталкиваются мать и сын, дочь и отец, нам кажется, что ничего святого между ними не осталось. Можно ли заставить детей почитать своих родителей, а родителей — искренне любить детей?
Двойной стандарт воспоминаний
56–летний минчанин подал в суд на своих дочерей. Потребовал взыскать алименты в размере 20 базовых величин с каждой. Мол, они трудоспособные, а поэтому должны оказывать материальную помощь, ведь он по состоянию здоровья нуждается в дорогих лекарствах, санаторно–курортном лечении и диетическом питании. Ну и что, что с дочками не общается уже более 13 лет, с тех пор как развелся с их матерью? Год назад с ним не продлили контракт, найти новое место работы не удалось, к тому же получил травму, инвалидность III группы. Вот горе–отец и решил, что помочь ему обязаны его кровиночки. Ведь когда–то, как он заявил в суде, ради них он работал в две смены, водил в парк отдыха и платил по счетам. А они отца не признают, видеть и слышать не хотят, к внукам не подпускают. Из детских воспоминаний запечатлелось только, как их постоянно унижали, оскорбляли, выворачивали за шиворот вареную морковку с кипяченым молоком, которые они терпеть не могли, запирали в комнате в знак воспитания, а сами они с мамой бегали к соседям, чтобы вызвать милицию...
Еще один иск подала на свою единственную дочь неработающая 53–летняя минчанка, которая получает пенсию как инвалид детства и по потере кормильца, но этих доходов ей не хватает, чтобы оплачивать трехкомнатную квартиру. Теперь мать просит взыскать с дочери, которая «неофициально работает на рынке, злоупотребляет спиртными напитками и имеет возможность оказывать ей материальную помощь» ежемесячное пособие 105 тысяч рублей. Дочь же претензий не признает: «Она держит в доме квартирантов, в то время как я с ребенком уже 13 лет не живу с ней, хоть и прописана: мать меня не пускает, ключи не дает и лицевые счета делить отказывается». В общем, помогать родительнице не желает еще и потому, что сама состоит на учете на бирже труда.
Горько и стыдно
В обоих случаях суд родителям отказал. Хотя в Кодексе о браке и семье есть статья, по которой взрослые дети обязаны заботиться об отце с матерью. И хорошо, что христианская мораль возведена в законодательную норму. Ведь ситуации, когда дети не только не помогают своим старикам, но даже, наоборот, отбирают пенсию, сегодня случаются сплошь и рядом. Просит старушка милостыню — подойдешь, разговоришься, и выясняется, что сын всю пенсию забирает, — ему на водку не хватает. А ты, мать, живи как хочешь. Недаром стала очень популярной поговорка: «Плох тот родитель, который не может содержать дите до его пенсии». Наверно, ее придумали дети. Как и выражение: «Я работаю в пмк». Расшифровывается это: «Пока мама кормит». И характерно это не только для сельской местности. Сколько в городе таких бабушек, которые на свою пенсию кормят не только взрослых детей, но еще и внуков, зятьев, невесток!
Реальная история. Сын, владелец фирмы, пропивает все свои авансы и просит у мамы в долг на сигареты. Дочка, дипломированный юрист, тратит зарплату на дорогие шмотки и говорит: «Мамочка, нет денег, я сапожки купила». Зять все заработанное уже четвертый год вкладывает в ремонт собственной квартиры. И все живут-едят-пьют фактически на одну мамину пенсию. А та и пожаловаться не смеет на свою печальную старость: дети ведь — не финансовый проект, чтобы ждать от них дивидендов. Уж как воспитала...
Парадокс в том, что те родители, которые душу вкладывают в своих чад, все, что имеют, отдают, а в старости остаются один на один со своими бедами, в суд как раз и не пойдут. Стыдно. Когда я в одном районном суде спросила, часто ли они рассматривают такие иски, председатель искренне удивился: «Вы что, это же кощунственно!» Городским судам это более знакомо. И все равно воспользоваться своим правом на сыновнюю заботу отваживаются единицы. Скажем, в один из судов Минска за последние три года обратились лишь пятеро пожилых родителей. И только в одном случае сын беспрекословно согласился выплачивать маме 300 тысяч ежемесячно — сколько она и просила...
Учитывая все обстоятельства
Что ни иск — то отношения отцов и детей, доведенные до абсурда. Отец бросил семью, пил, алименты платил мизерные и редко, а потом через 20 лет объявляется — инвалид, больной и неимущий: «Здравствуй, сынок, ты ведь по закону должен меня содержать». И суд обязывает содержать, по сути, чужого человека, из–за которого парень в свое время был вынужден пойти в вечернюю школу, чтобы помогать маме. Тут на сторону детей становятся пожилые матери, которые фактически в одиночку их ставили на ноги и теперь еще подкармливают, потому что у одной дочки с мужем не склеилось, у сына тоже доходы небольшие, дети несовершеннолетние и куча кредитов.
На практике, если ребенок сумеет доказать, что нерадивый папаша в его жизни не принимал участия, судья максимально снизит размер содержания, но не откажет, если родитель действительно нетрудоспособен и положение его жалкое, а дети состоятельные. Поэтому в большинстве дел требования удовлетворяются лишь отчасти. Родителям назначают выплаты в размере одной базовой величины ежемесячно (сегодня это 35 тысяч рублей). И должников по таким алиментам нет. Может, и потому, что суд учитывает: действительно ли родители так нуждаются, как говорят, могут ли дети им помогать?
— Несколько лет назад престарелые отец и мать подали иск на взыскание алиментов с дочери, — вспоминает одно из таких дел, которое приходилось рассматривать, заместитель председателя суда Советского района Гомеля Виктор Купрацевич. — Они ссылались на то, что она индивидуальный предприниматель и у нее большой доход, потому просили взыскать по 2 базовые величины в пользу каждого. Что интересно, к сыну, который работал в России, никаких требований не было. В иске отказали, поскольку доход у дочери на самом деле был невелик, к тому же она в одиночку воспитывала ребенка.
Бывший судья Тамара Злобич и сегодня в подробностях помнит, как в 1980–х в Солигорске рассматривала иск отца к его семерым детям. В свое время он их отдал в детдом. Послевоенные годы, страшная нищета, тогда было еще такое понятие, как «интернат для детей из малообеспеченных семей» (при этом родителей не лишали прав). Дети выросли, устроились, неплохо зарабатывают, а у отца маленькая пенсия, едва концы с концами сводит.
— Дети, конечно, были против: мол, нас государство воспитало, а отцу мы ничего не должны! — рассказывает эту поучительную историю Тамара Константиновна. — А отец им отвечает: мол, еще неизвестно, что для вас лучше было бы, — «не отдал бы в детдом, вы бы так же батрачили со мной на хозяйстве. А я порвал сердце и душу, зато вы живы–здоровы». Учитывая те жизненные обстоятельства, иск его я все–таки удовлетворила.
«Это моя боль»
Трудно представить, что родной сын или дочь, выросшие в любви и ласке, вдруг бросят родителей на произвол судьбы. И все же проблема «короля Лира» существует. Каждый третий старик, который проводит остаток жизни в доме–интернате, вырастил детей, да и не одного. Но у любого найдется оправдание для своих чад: жизнь не сложилась... работа тяжелая... жилищные условия стесненные и т.п. «Это моя боль», — скажут они. Для них дети остаются детьми в любом возрасте.
В домах для престарелых можно увидеть разные жизненные финалы. И как бабушка, не имея своих детей, посвящала жизнь племянникам, отдала им все деньги, драгоценности, квартиру, а в итоге в 86 лет вынуждена рассчитывать только на государственную заботу. И как отца, военного офицера, «афганца», двое детей, которым он дал образование, построил квартиры, после смерти матери выставили из дому. В дом–интернат сын приезжал к нему лишь однажды — чтобы тот переписал на него квартиру... Бывает, своих родителей навещают только в день пенсии. А старики просят: «Не пускайте, они меня обирают!»
— Да, кто–то смотрит стариков до гробовой доски, нанимает дорогостоящих сиделок, а кто–то не может хотя бы просто прийти, поцеловать, расчесать их, зная, что у нас на одну санитарку 35 лежачих и внимания им очень не хватает, — с неблагодарностью детей директор дома–интерната для пенсионеров и инвалидов Вера Лейковская сталкивается, как говорится, лицом к лицу. — Иногда просим 10 тысяч рублей на фотографию сдать, чтобы паспорт поменять, — куча претензий в ответ, мол, государство обязано! Дети привыкли, что всегда жили за счет родителей.
Кто виноват: родители, которые воспитали иждивенцев? Дети, которые недополучили в жизни что–то очень важное? Или просто институт семьи — тот, о котором говорили «7 «я»: дедушка, бабушка, мама, папа и трое детей» — медленно, но верно исчезает, уступая место миру, в котором каждый сам за себя?..
