В моей родной школе было около 300 учеников. По два небольших класса на параллель. Наверное, поэтому самая маленькая школа в городе казалась еще и самой уютной. Все друг друга знали, и от этого выигрывали и учителя, и ученики. Первым было легче найти управу на непослушных школяров, ведь педагоги были в курсе всей подноготной двоечника Саши или хулигана Пети. Вторые, в свою очередь, с большим рвением не только учились (все–таки в классе из 15 — 16 человек каждый рисковал быть вызванным к доске), но и участвовали во всевозможных мероприятиях и затеях.
Конечно, я сейчас не о столичных школах, где и 20, и 10 лет назад порой формировали классы от «А» до «Е», а об учебных заведениях за Минской кольцевой. О тех, где выпускники разных лет говорят друг о друге: «Мы с ним вместе учились». Не зря педагоги все чаще с ностальгией вспоминают времена, когда школы представляли собой управляемый организм. Да, там не было суперсовременных интерактивных досок или турникетов (собственно, и старенький телевизор был в диковинку). В 2 — 3-этажных зданиях на переменах школяры толпились в библиотеке, а младшеклассники втихаря просили у старших товарищей подсобить с «домашкой» по математике. Говорят, именно в таких относительно маленьких школах было главное: дети создавали свой мир, где во всей красе постигали тонкости социальных отношений и не стремились затеряться в толпе.
Романтика? Воздушные замки, которые не поддаются экономической логике и не подчиняются процессу оптимизации? С одной стороны, в современных реалиях подобная ностальгия вызывает именно такие эмоции. Не на пустом же месте у нас возникла тенденция строить школы на тысячу, а то и все полторы тысячи учеников. Несколько таких новостроек начинают свою работу и в этом учебном году в разных уголках страны. Тут уж факт неоспоримый: возвести одну школу на полторы тысячи мест куда дешевле, чем пять учебных заведений. Да и с кадрами выходит существенная экономия: представители Минобразования не раз отмечали, что проще организовать подвоз детей из нескольких деревень в одну школу, чем в каждый населенный пункт — по нескольку педагогов. Но у такой «бережливости» есть и любопытная обратная сторона. Знакомый учитель на днях вспомнил показательную историю, как в свое время наши педагоги поинтересовались у Маргарет Тэтчер, какие школы строят англичане. Ответ, мягко говоря, шокировал. Мол, примерно на 300 учеников, как советовал... выдающийся советский педагог Василий Сухомлинский. Главный аргумент — чтобы за каждым школяром был глаз да глаз. Словом, пока мы изобретаем новации, западное образование ориентируется на нами же отвергнутые традиции. Такой вот парадокс.
Кстати, интереса ради заглянула в санитарные нормы, чтобы понять, до каких пределов могут разрастаться современные школы. Оказывается, основные ограничения — по территории: на ученика требуется столько–то квадратных метров помещения, общеобразовательные учреждения должны размещаться в зданиях максимум в четыре этажа, при этом кабинеты для первых классов следует определить не выше второго, а для вторых — четвертых — не выше третьего этажа. В подвальных и цокольных этажах и вовсе не место кабинетам для учебы и медицинских целей. Поэтому, тут уж как ни крути, а школа на полторы тысячи учеников, особенно если те учатся в две смены, прекрасно впишется в отведенные рамки. И вроде все хорошо, а на выходе имеем большой риск увидеть уставших учителей, директоров школ, которые если и знают в лицо, то пару победителей олимпиад и особенно неуемных активистов. На остальных же ребят из класса не менее 25 человек при всем желании времени не останется. И тут уж, простите, излюбленный аргумент моих оппонентов, дескать, были времена, когда и по 40 учеников в классах сидели, не работает. Во всяком случае, уж точно ни один современный учитель не станет бросаться такой фразой хотя бы потому, что знает, почем фунт лиха...
Впрочем, самый веский аргумент привел в свое время все тот же Сухомлинский, который знал толк в образовании и воспитании: «Испытывая безразличное к себе отношение, ребенок теряет чуткость к добру и злу. Он не может разобраться, что в окружающих его людях доброе и что злое. В его сердце поселяется подозрительность, неверие в людей, а это — самый главный источник озлобленности».
pasiyak@sb.by
Советская Белоруссия № 164 (24794). Пятница, 28 августа 2015
