Пословицы и поговорки со временем теряют смысл. Вот и долг платежом больше не красен, а опасен. Сотни кредиторов не могут ничего поделать с должниками, а те, пользуясь законодательными дырами, живут припеваючи. В кризис эта проблема только обострилась, грозя из правового тупика выйти в криминальные задворки. Искать примеры долго не придется. Вот две истории...
Всех — в яму! Долговую
— 25 октября 2000 года хулиган и негодяй угнал и разбил мой автомобиль ВАЗ–2104. Находясь в состоянии алкогольного опьянения, убегая от милиции, он вместе с подельниками скрылся в лесу, бросил поврежденную машину. Потом перебрался в Россию, по месту прописки не проживал, местонахождение его было неизвестно.
Это рассказ Леонида Степанца, пенсионера из поселка Боровка Лепельского района. Вообще–то он не адвокат и не прокурор, но официальный язык милицейских протоколов усвоил слишком хорошо. Когда говорит о своем деле — становится юристом. Потому что пустяковая его тяжба тянется почти 10 лет...
Суть проста: обидчика пенсионера задержали в июле 2002–го. Судили. За нанесенный ущерб ответчик должен был выплатить Степанцу 622.073 рубля. Немного. Но возвращать деньги провинившийся гражданин не собирался.
Время шло, пенсионер терпеливо ждал. В 2003–м обратился в суд с просьбой об индексации долга — сумма в итоге увеличилась до 819 тысяч.
А должник тем временем уехал в Ушачский район, потом в Бешенковичский, колесил туда–сюда, издеваясь над судебными исполнителями. Менял место жительства, работу. Приезжал, возвращался, устраивался, тут же увольнялся. Кошки–мышки, против которых закон оказался бессилен.
Прошло пять лет... В 2008–м часть долга, к этому моменту еще подросшего, должник все же выплатил: прижали. А потом снова решил, что хватит, пора притормозить. В сентябре этого года прислал Степанцу денежным переводом 2.760 рублей, в октябре — 5.000.
— Я взял карандаш и бумагу, прикинул, что такими темпами долг будет выплачен через 160 месяцев, то есть через 13 лет, — продолжает Леонид Леонидович. — Сейчас мне 62, за это время я могу уйти туда, где деньги уже не будут нужны. Почему паразит и тунеядец, который официально не работает, пьет, гуляет, смеется мне и суду в лицо? Таких, как я, ожидающих, в Лепельском районе десятки. Почему должников не сажают в долговые тюрьмы, не вводят, в конце концов, уголовную ответственность?
Степанец знает: уголовники, которым негодяй тоже задолжал, поступили с ним по «понятиям». Должник как–то даже угодил в больницу.
Но невольный кредитор по–прежнему ждет, когда вопрос решится по закону. Ни на что особо не надеется. Изредка пишет письма в инстанции. В главном управлении юстиции Витебского облисполкома отвечают: сейчас данный гражданин нигде не работает, имущества не имеет. А действующим уголовным законодательством ответственность должников за неуплату долга не предусмотрена. Управление юстиции — орган не нормотворческий. Проявить инициативу и изменить закон, помимо официальных лиц, могут граждане в количестве 50.000 человек. Дерзайте, мол...
— Не получится. В Лепельском районе населения не хватит, — говорит мне на прощание пенсионер.
Моментальная расплата
УК вступает в дело в других случаях. Подобных тому, что произошел недавно в Крупках. Еду туда на судебный процесс. Судят жителя Крупского района И.А.Седых (приговор не вступил в законную силу, поэтому фамилии фигурантов дела изменены). Невыплаченный долг толкнул его на преступление. По крайней мере, стал одним из «стимулов».
Крупки — компактный городок. Суд здесь расположен напротив прокуратуры, рядом — отделение милиции. Правосудие настигает нарушивших закон быстро.
Вот конвой ведет подсудимого. На нем старая куртка, волосы торчком. Сидя в клетке, смотрит в одну точку. Ходатайств не имеет, суду доверяет. Ему слово:
— Родился в России. Потом жил в Узбекистане. Работал в сернокислотном цехе. Женился. Переехал в Борисов — к теще. В семье не заладилось, с супругой разошлись. Познакомился с гражданкой Н. Купили дом. Ходили в ягоды, грибы. Получал пенсию. Громова до 1 августа 2009 года не знал.
Громов — тот, из–за которого бывший сернокислотный специалист и оказался на скамье подсудимых. Три месяца как Громова нет в живых. Глупее смерти не придумаешь. Посмел перечить кредитору...
Сожительница Седых одолжила денег знакомым — что–то около миллиона. Под расписку, как положено, но те не отдавали. Пообещали, что начнут выплачивать с августа. Когда подошел срок и должники созрели, были готовы даже идти к банкомату, на горизонте появился Громов, их коллега по работе. Убедил друзей с выплатой повременить, потратив деньги на выпивку. Седых при этом якобы обидел. По версии обвинения, обиженный взял стакан с бензином, которым заправлял бензопилу, положил в карман спички, вошел в дом, где сидели собутыльники, облил обидчика и подпалил. Живой факел — истории конец. Через месяц Громов скончался в больнице.
Подсудимый, конечно, выкручивался. Следователю на предварительном следствии говорил, что бензин принес из дому, на суде показания изменил — дескать, банку с топливом увидел уже там, на месте преступления. Значит, умысла убить не имел, «красного петуха» пустил случайно. Почему раньше говорил иначе? Надавили, дескать, «следаки».
Заочная цессия
Смысл, конечно, не в этих выкрутасах: суд разберется и оценит степень вины. Интересен другой вопрос. Где грань между терпением и действием, кто следующий переступит черту правового поля и возьмет канистру с бензином? Ведь сейчас, когда официальные механизмы не всегда позволяют добиться истины, проблема «невозврата» с легкостью заведет в тупик любого кредитора — вольного и невольного.
В последнее время на рынке стали появляться фирмы, готовые помочь. В интернете немало сайтов, предлагающих вернуть долги «легально и быстро». Большинство из них, правда, работает только с юридическими лицами. И дел, по словам специалистов, хватает: когда кризис прижал сильно, индивидуальные предприниматели начали активно выбивать друг у друга долги. Доходит до банкротства, распродажи личного имущества.
К «бытовым» долгам физлиц подступиться сложнее. Но готовых оказать добрую услугу я все–таки нашел. Контора предлагает следующее: формальный выкуп задолженности с отсрочкой оплаты (так называемая цессия), контроль и помощь судебным исполнителям и даже «использование иных механизмов для убеждения должника и добровольного расчета с кредитором». Набираю указанный телефонный номер, рассказываю типичную историю, вот как у Леонида Степанца. Мол, есть решение суда, но с должника взятки гладки. Какие иные механизмы предложите?
— Это у вас так называемый безнадежный долг, — сразу ухватил суть дела человек на том конце провода. — Мы такие долги можем покупать по цене 5 процентов от общей стоимости.
— А объясните механизм, — интересуюсь. — Какая мне будет выгода?
— У вас есть решение суда? Должник жив–здоров? Тогда мы оформляем сделку, покупаем у вас долг, взыскиваем его, а вам достается 5 процентов от суммы.
— А как же вы его взыщете, если суд не смог?
— Ну это наши вопросы.
Фантазия сразу же рисует братков с цепями, паяльниками и утюгом. А может, у них на самом деле есть свои гуманные, но действенные методы, которыми не хотят делиться с «официалами». Почему бы тогда не устроить мастер–класс? Выход из тупика, в который забрели кредиторы, в любом случае нужно искать законодательный. Не расставлять же на полях долговые камни, их давным–давно убрал еще мудрец Солон...
