Гуашь, карандаши — все, что давало цвет, использовалось самодеятельными художниками для оформления дневников. Однако загадка: откуда они брали дефицитные краски? Татьяна Воронова, повидавшая в архивах немало чудес человеческого писательского и художественного гения, удивляется еще больше другому: “Как у людей в нелегкие послевоенные будни находилось время на творчество? Есть ведь было нечего!”
Впрочем, поразмыслив, мы с исследовательницей пришли к выводу: рукописные шедевры рождались не случайно. Авторы воспоминаний сделали все, чтобы их подвиг жил в веках. И вот мы, современники, открываем спустя 65 лет фолианты с подлинными свидетельствами партизан о своей судьбе...
1942 год. Ивановский район:
“Население, видя советские флаги, посчитало, что к Октябрьской годовщине Красная Армия освободила его от гитлеровского ярма”
В пущах и меж болот Полесья сражались партизаны отряда имени Кирова бригады имени Пономаренко Брестского соединения. Комиссар Почебутов оставил о подвигах отряда записки в небольшой тетрадке.
Один из необычных эпизодов приключился с отрядом на территории Ивановского района Пинской области в ту пору, когда на дворе стояла осень. “Ноябрь месяц, грязь, слякоть, такая погода не приветлива для партизан”, — начинал дневник товарищ Почебутов. А поведать он решил о том, как был захвачен поезд с продовольствием и документами для немецкой армии. Рассказ снабжен “открытками” — карточками с зарисовками каждого шага патриотов во время операции.
На железнодорожном разъезде диверсионная группа расположилась 5 ноября 1942 года: “Заняла в кустарнике боевой порядок, поджидая подхода поезда. Но день прошел, поезда не было. От ненастья все промокли. Настроение ребят стало падать”. Чуть было не повернули назад, но два комсомольца Зиновий Абакумов и Леонид Бессоновский “личным примером и убеждением уговорили остальных партизан не оставлять места до выполнения задания”. На следующий день “все мокрые, прозябшие” дождались: поезд идет!
Состав партизаны остановили, взяли управление в свои руки, а паровоз украсили советскими знаменами. “Население, видя советские флаги... посчитало, что... к Октябрьской годовщине (а это было 6 ноября 1942 года) Красная Армия освободила его от гитлеровского ярма, от радости плакало”. Но до настоящего освобождения еще было далеко — два года. Никто, конечно, этого не знал. “Население”, впечатленное и разочарованное, “провожало поезд, восторженно помахивая платками, фуражками и руками”.
Для оккупированной территории это было действительно событие — не какая-то там вылазка, диверсия партизан, а поезд с советским флагом спокойно курсирует по “чугунке”!
Когда состав разгрузили, то добычей партизан стали: сапоги, масло, рожь, 500 штук кур и гусей, 10 000 яиц. Однако пришлось поспешить с перекладкой продуктов на повозки — к месту реванша подпольщиков уже спешила немецкая кавалерия.
Поезд же с красным трепещущим знаменем, разогнав до максимальной скорости, партизаны бросили, как только локомотив приблизился к реке Пине. За 500 метров от воды соскочили с паровоза, слетевшего в Пину и утащившего за собой все вагоны...
Фашисты остались с носом.
1943 год. Борисовский район:
“Больше всего пострадало от блокады мирное население окружающих деревень”
“Красно-партизанская бригада имени Пономаренко” на оккупированной территории Белоруссии существовала не одна. Пантелеймон Пономаренко возглавлял компартию республики, а также Центральный штаб партизанского движения. В составе одной такой бригады, носящей имя “вождя”, 5 апреля 1943 года была “создана инициативная группа для организации партизанского отряда им. Ворошилова”. Базой выбрали деревню Палик Борисовского района. И не случайно.
“Мы знали, — вспоминали потом пономаренковцы, — что в озере Палик и его окрестностях было много оружия, запрятанного населением и отступающими красноармейцами в 1941 году”.
Итак, спустя два года после начала немецкой оккупации, в деревню под Борисов вновь пришли посланники Советской власти. Как на такую неожиданность отреагировали местные жители?
“Мы пришли на Палик, — продолжают хронику партизаны. — Собрали всех крестьян на собрание... “Здесь в вашей деревне создается местный партизанский отряд, обращаемся к вам — помогите нам в этом деле”. Любопытно, что, по документу, не сами паликовцы пошли на борьбу с врагом, а подвигла их к этому инициатива “сверху”! Но “крестьяне тут же стали вступать в отряд. Вступали только добровольно. Каждый... должен был сам находить для себя оружие”.
Изо дня в день партизаны и крестьяне исследовали дно озера, пытаясь зацепиться баграми за оружие, которое изредка удавалось поднять на поверхность. Из-под воды вытащили почти тридцать винтовок, около десяти пулеметов, два нагана и еще много патронов.
Вскоре состоялся и первый бой с немцами, которые приехали в соседнюю деревню Крацевичи, “чтобы пограбить население”. Партизаны открыли огонь с опушки: “Немцы засуетились. Их огонь был слаб. Офицер, забравший у крестьянки десяток яиц, был настигнут партизанской пулей во дворе и тут же упал замертво, сжимая в руке корзинку с “яйками”.
К концу мая в отряде собралось сорок человек. Партизаны держались в деревне Крацевичи. Немцы направили сюда “большую экспедицию” “при поддержке авиации, с артиллерией и танками”. “Командир отряда дал приказ отходить в д. Палик. Население д. Палик со всем имуществом: коровами, свиньями, даже курами еще до этого эвакуировалось в лесные болота. В деревне не было никого”.
Началась блокада села. В то же время “группа партизан задержала женщину, которая по болоту пыталась проникнуть на Палик со стороны х. Высадное. Это была разведчица немцев. Она должна была разведать путь на Палик по еле заметной тропе через болото”. Однако немцы все-таки окружили деревню, стали брать в кольцо озеро.
На вражескую группу захвата из двухсот человек командир отряда послал четырех разведчиков, которые обстреляли фашистов, а те так испугались, что “пришлось залечь прямо в воду” — полчаса незваные гости не могли выбраться на землю.
Немцы заняли деревню, партизанам пришлось поджечь из противотанковых ракет несколько хат, чтобы “выкурить” противника, но в небе случайно оказался советский самолет, и оккупанты сами ушли из селения. Люди выбрались из болота...
Увы, но паликовцам вскоре вновь пришлось уйти ночевать на трясину. “В тихие летние вечера немцы ясно слышали мычанье крестьянских коров из болота (а там было более 50 коров). И 18 июня часов в 10 утра немцы пошли по болоту искать коров”. В ходе “операции” случилась неудача: немецкий офицер “попал ногами в бобровую яму (а здесь бобров есть много). Попал — а выбраться нельзя. Пока его вытаскивали, он успел до того наглотаться воды, что захлебнулся”. Фашисты опять напугались, не стали двигаться дальше, а в отместку... “сожгли д. Крацевичи и Клетное”. Вдобавок покончили с тлевшими остатками Палика...
Партизанские выводы по результатам блокады красноречивы и неутешительны: “Больше всего пострадало от блокады мирное население окружающих деревень... Деревни были полностью сожжены, имущество крестьян и скот разграблены. В некоторых деревнях перебито население, не сумевшее спрятаться от карателей”. Но в то же время “блокада еще более сдружила крестьян ближних деревень и партизан”.
Сегодня эти земли — территория Березинского биосферного заповедника. В болота и на озера пробираются уже не фрицы и партизаны, а туристы. Многие и не догадываются о прошлом здешних диких мест...
1944 год. Антопольский район:
“И коханью вдруг “капут”
“Нет уже живой Маруси, не слышно ее звонких песен”, — Мария Шляхтенко пришла в партизанский отряд имени Кирова Антопольского района (ныне — Дрогичинский) в 1943 году. Девушку из Гомеля товарищи сразу отметили как большую любительницу пошутить да спеть. Маруся сочиняла частушки и рифмованные рассказы о партизанских вылазках во вражий тыл. Увы, она не дожила до освобождения района от немцев совсем немного — погибла от разрыва авиабомбы.
В истории, поднятой из архивных недр, имя Шляхтенко осталось вот под таким шуточным стихотворением под ярким заголовком “Попались!”:
Захотели Ганс и Фриц
Русских полюбить девиц.
Приплелася немчура
Погостить на хутора.
Вот попались они в дом
И уселись за столом.
Выпивали Ганс и Фриц
Подвораживали девиц.
А потом легли в кровать,
Чтоб с паненками поспать.
Партизаны тут как тут
И коханью вдруг “капут”.
Такова она — живая история без купюр...
