Известный московский писатель, политический обозреватель телекомпании «ТВ Центр» Леонид МЛЕЧИН побывал недавно в Минске и ответил на вопросы «Р»
Как в агенты вербовали
— Леонид Михайлович, слышал, в Северной Корее вас в свое время заочно приговорили к расстрелу…
— Не совсем верно. К расстрелу меня приговорили в Южной Корее. А в Северной Корее грозились просто убить.
— Почему же?
— В Южной Корее проходила международная конференция. На ней обсуждалось будущее корейского полуострова. Меня попросили на ней выступить с докладом. В нем я многое рассказал о Северной Корее. Видимо, тамошним спецслужбам показалось, что я очень много чего ценного знаю и тем могу быть для них полезным.
Представители спецслужб заявились ко мне в гостиницу в надежде привлечь меня к сотрудничеству. Всячески уговаривали. Предлагали: может, в ресторан поедем? Я прикинулся, что не понимаю, о чем идет речь. Говорю: нет спасибо, меня хорошо кормят. Новая попытка: пойдем к девочкам. Отшутился: к девочкам — с удовольствием, но вы будете лишними… Журналисты всегда представляли большой интерес для спецслужб. Не удалось меня завербовать, тогда позже получил в свой адрес угрозы, в том числе и в форме заочного приговора к расстрелу.
Чем вызвано признание Михаила Казакова?
— Как вы относитесь к признанию известного российского актера Михаила Казакова о том, что в молодости его завербовал КГБ. Нужны ли государству «бойцы невидимого фронта» в среде артистов, творческой интеллигенции?
— На мой взгляд, вербовки Казакова как таковой и не было. Хотя действительно в юности он под влиянием страха и пообещал сотрудничать с КГБ. Но на самом деле актер госбезопасности ничем или почти ничем помочь не мог. Видимо, просто дало о себе знать стремление органов иметь как можно больше осведомителей в любой сфере.
С одной стороны, общество должно быть законопослушным. То есть если ты видишь, что совершается или готовится преступление, то обязан сообщить об этом правоохранительным органам. А вот привлечение к сотрудничеству с органами госбезопасности такого большого количества людей из всех сфер, как это было во времена советского КГБ, считаю бессмысленной растратой сил и средств. Какой смысл вербовать людей, представляющих художественную интеллигенцию? Только ради того, чтобы знать, кто, что и с кем? Но ответ на эти вопросы не имеет отношения к реальным интересам безопасности государства.
Агентура составляет, конечно, важнейшую часть аппарата госбезопасности. Но она должна действовать в тех сферах, где действительно таится угроза. Если говорить о России, то это, прежде всего, радикальные группы, в которых «варится» нечто такое, что может выплеснуться насилием.
Речь идет в том числе и о бывших военных, оказавшихся без привычных занятий и сплотившихся. Эти люди в силу своей профессии и отчаянного жизнеощущения не могут не быть опасными...
Опасность представляют радикальные исламские круги, где также могут созреть угрозы для государства. Здесь необходимо иметь агентуру, аппарат осведомителей.
Зачем с пристрастием изучать сборник анекдотов?
— Но и в постсоветские времена российские спецслужбы заявили о себе конкретными, далеко не однозначными процессами против экологов, ученых, журналистов. Чем это было, на ваш взгляд, — демонстрацией силы или все-таки слабости?
— Знаете, очень удручающее впечатление произвела недавняя история, когда одно из областных управлений ФСБ обратилось в прокуратуру, доказывая, что сборник анекдотов, изданных региональным отделением Компартии, является нарушением закона. И прокуратура России, и Центризбирком предпринятую попытку сразу отвергли. Но какие после этого появились вопросы? Что, сотрудникам управления ФСБ больше нечем заняться, коль они так пристально изучают сборники анекдотов?
Что касается множественных процессов, о которых вы напомнили, то мне о них не с руки судить: я в них не участвовал, конкретных дел не читал. Но нельзя не обратить внимания на реакцию ученых, выдающихся академиков, непререкаемых авторитетов в сфере науки. Они заявляют, что разглашение секретных сведений зачастую никаким преступлением не является. Вот и в недавнем случае выяснилось, что «секретные» сведения были опубликованы небольшим тиражом по инициативе военных. В то же время сотрудники ФСБ обвиняли в разглашении этих сведений конкретных людей. Возникает вопрос: видимо, этим службистам нечем заняться, а они очень хотят заявить о себе, коль рождаются такие «дохлые» дела?..
— Как складываются ваши личные взаимоотношения со спецслужбами?
— У меня нет никаких особых взаимоотношений со спецслужбами потому, что я никакими текущими делами не занимаюсь. Я занимаюсь историей, люблю работать с мертвыми «клиентами». Их профессиональный путь закончился, можно обо всем (или почти обо всем) рассказывать.
То, о чем я пишу, одним представителям спецслужб нравится, другим — нет. Но, когда я пишу, я твердо опираюсь на известные мне факты. Если не знаю чего-то, то об этом не пишу. Когда излагаю версию, то предупреждаю об этом.
— Ваш соотечественник Михаил Делягин давал недавно нашей газете интервью. Так вот он считает, что белорусский КГБ менее коррумпирован, чем российская ФСБ. У вас есть свои наблюдения на сей счет?
— Делать такие сопоставления мне сложно. Скажу только, что Делягин применил формулу, которую сформулировал когда-то академик Андрей Сахаров. Он сказал, что из всех органов власти КГБ наименее коррумпированно. Самим чекистам это высказывание очень нравилось, хотя Сахаров вовсе не имел в виду, что они идеальны. Просто наименее коррумпированны.
Советский КГБ практически не имел дел с экономическими преступлениями. В отличие от милиционера, который с утра до вечера вращался в этой грязи и порой волей-неволей оказывался замазанным. А вот в постсоветское время началось и такое соприкосновение спецслужб. Им стали поручать дела, связанные с экономической преступностью. Появилось уголовное дело о «трех китах», которое расследовал по личному указанию президента Путина питерский следователь. Путин его и назначил. Именно расследование этого дела привело к высокопоставленным сотрудникам ФСБ. А затем разразился скандал — был арестован начальник Департамента оперативного обеспечения Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) генерал-лейтенант Александр Бульбов. Последовала жесткая статья руководителя ФСКН Виктора Черкесова (считается одним из ближайших соратников Владимира Путина), в которой он выразил серьезную озабоченность по поводу «междоусобицы спецслужб» и призвал коллег по чекистскому сообществу «беречь нормы в своей среде».
К чему я веду? Соприкосновение с уголовной средой развращающе действует на сотрудников любых спецслужб.
«Ваш КГБ меня приятно поразил»
— А с белорусским КГБ вы как-то соприкасались?
— Да, как раз на днях я был в здании вашего КГБ.
— И какие впечатления остались?
— Очень приятные. Мы попросили руководителей комитета о помощи, и нам было оказано полное содействие. Дело в том, что мы снимаем фильм о том, как 60 лет назад, в ночь с 12-го на 13 января 1948 года, в Минске был убит актер и режиссер, народный артист и лауреат Государственной премии СССР Соломон Михоэлс.
Во всем, о чем мы просили, нам в КГБ пошли навстречу. Чувствуется, что его нынешний руководитель Юрий Жадобин стремится вникнуть в суть дела и там, где это возможно (в силу специфики службы), быть открытым. А все, что исходит от первого человека в ведомстве, передается его сотрудникам. Мы это заметили.
Я имел ведь и негативный опыт контактов с руководителями органов госбезопасности у нас в России. Один из них обещал мне, журналисту и писателю, всячески помогать и поручил передать требуемые документы. Но вскоре его сменил другой человек, который в ответ на мою просьбу заявил: «Что вы? Как можно? Это такой секрет! Нельзя эти документы открывать!» Так что открытость органов во многом именно открытостью их руководителя и определяется.
Фильм об убийстве Михоэлса
— Какие новые открытия в истории убийства Михоэлса, о которой немало уже писалось, увозите из Минска?
— Конечно, это убийство во многом экстраординарное. У нас в советские времена много людей было уничтожено стандартным способом — через осуждение и расстрел. А тут знаменитого человека убили, как уголовника, — живого раздавили грузовиком.
Мне эта история напомнила другую (о ней мы тоже снимали фильм). Подобным образом убили советского полпреда в Китае (и резидента одновременно) И. Луганец-Орельского. Отозвали в Москву, месяц продержали на Лубянке (не сохранилось ни одного протокола допроса). Потом сказали: «Мы вас освобождаем. Езжайте на юг с женой отдыхать». А в поезде, в тамбуре, поочередно обоих убили. Ударами дубины по голове.
Такие жестокие расправы Сталин практиковал в случаях, когда он не хотел, чтобы что-то оставалось в бумагах.
— Выходит, у истории с убийством Михоэлса именно те же корни?
— Эта история еще более запутанна. Судя по всему, все началось с того, что в американской прессе вскоре после войны появились статьи, посвященные состоянию здоровья Сталина. Ему отдел печати МИДа каждый день представлял обзор публикаций зарубежной прессы.
Сталин, как известно, не выносил никакого интереса к своей личности. Показательна история, когда советские журналисты из добрых побуждений взяли интервью у его матери. Но «отец всех народов» запретил его печатать, хотя оно и было хвалебным.
Когда же Сталин прочитал подробности о своем здоровье в прессе, он просто озверел. Потребовал расследовать, как произошла утечка информации.
По моему представлению, никаких источников у американских журналистов в 1947 году в Москве быть не могло. Но в процессе беседы тогдашний министр госбезопасности СССР Авакумов и Сталин пришли к выводу, что в утечке сведений виновата Евгения Алилуева, вдова Павла Алилуева — брата второй жены Иосифа Виссарионовича. Павел покончил с собой в 1939 году. Сталин его вдову ненавидел. Считал, что у нее есть друзья, с которыми она болтает о том, о чем не следует.
Вначале арестовали одного такого друга, затем второго. Оба были евреями, сотрудничали с еврейским антифашистским комитетом. И вот тогда в МГБ выстроили такую цепочку: Евгения Алилуева рассказала им о состоянии здоровья Сталина, а они передали ее в еврейский антифашистский комитет, который еще с военных лет отправлял статьи в американскую прессу. Вот отсюда и появилась мысль, что Михоэлс проявлял интерес к жизни и состоянию здоровья Сталина. Когда выстроили эту цепочку, Сталин приказал ликвидировать Михоэлса, потому что он посягнул на личное.
Сотрудники МГБ поначалу пытались его убить в Москве. Но здесь он все время был окружен людьми — поклонниками и друзьями. Решили, что в Минске, куда Михоэлс ехал смотреть спектакли, представленные на соискание Сталинской премии, это будет сделать удобнее.
Вслед за народным артистом СССР в Минск отправили боевую группу из пяти человек. Они жили на даче Цанавы и следили за Михоэлсом. Но того и в столице Белоруссии постоянно окружали люди. Артистический мир Минска был счастлив его видеть, общаться. Первый заместитель министра госбезопасности, руководивший группой, доложил, что не получается выполнить приказ. И тогда ему сказали, что Михоэлса сопровождает агент (как видим, без агентуры, о которой мы вели речь, не обошлось и в данном случае) — театральный критик Голубов-Потапов. Он был тайным агентом второго главного управления контрразведки. С ним встретились в кафе и сообщили о своем горячем желании поговорить с Михоэлсом. Договорились: критик представит дело так, будто его старинные друзья хотят пригласить Михоэлса на свадьбу. Вечером Михоэлса привезли на машине на дачу Цанавы и тут же его убили…
Обо всем этом и повествует наш фильм.
— Когда его можно будет увидеть?
— Вечером 12 января. На телеканале ТВЦ.
— Какие цели вы преследовали при создании фильма?
— Прежде всего хотелось рассказать, как все было на самом деле в истории смерти С. Михоэлса. Для журналиста это самое главное — рассказать все как было. А вот выводы зритель должен сделать сам.
— Но вы их, как создатель фильма, наверняка уже сделали…
— Если есть возможность беззакония, то она реализуется в чем-то преступном. Поэтому очень важно, чтобы не было самой возможности для совершения беззаконных актов.
Люди, которые в нашем случае убивали без суда и следствия, никакими уголовниками не были. Один из них, например, работал с интеллигенцией. Он сидел, как мы с вами, за письменным столом и лично руководил убийцами. Человек запросто может стать преступником в атмосфере вседозволенности и беззакония.
Судьба Беларуси неизвестна русскому зрителю и читателю
— Связываете ли вы свои перспективные творческие планы с Беларусью?
— В самых ближайших планах, которые мы уже обговорили в Минске, — написать о ликвидации в военные годы в Минске гауляйтера Кубэ. Все, что с этим связано, мне, как журналисту и писателю, интересующемуся военной историей, представляется интригующим и запутанным, драматическим. Если мы соберем всю фактуру и художественно ее преподнесем, то, думаю, интересно это будет и московскому зрителю.
Знаете, какое неприятное открытие я для себя сделал? Судьба Беларуси, как это ни странно, практически неизвестна русскому зрителю и читателю. Руководитель минского аналитического центра «ЕсооМ» Сергей Мусиенко организовал для нас поездку по белорусской глубинке, с нами был очень интересный краевед. Практически все, о чем тот рассказывал, мне было неизвестно. Он поставил Беларусь в такой исторический контекст, о котором я даже не подозревал, хотя тоже интересуюсь историей.
Поэтому сделал для себя соответствующие выводы. Внимательно изучаю все, что связано с Беларусью, особенно трагические события Первой мировой войны. Меня интересуют и судьбы ее руководителей: Пономаренко, Патоличева, Машерова. Думаю, что эти фигуры заслуживают отдельного рассказа.
— Что ж, желаю вам плодотворного осмысления белорусской истории.
— Большое спасибо.
---------------------------------
Справка «Р»
Леонид Млечин — автор многих бестселлеров, изданных в России и за рубежом: «КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы», «Евгений Примаков. История одной карьеры», «Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина», «МИД. Министры иностранных дел. Тайная дипломатия Кремля», «Моссад. Тайная война», «Русская армия между Троцким и Сталиным», «Смерть Сталина. Вождь и его соратники», «Иосиф Сталин, его маршалы и генералы», «Кто взорвал Америку?», «Адольф Гитлер и его русские друзья». В 2007 году, вскоре после смерти первого президента России, увидела свет книга Л. Млечина «Борис Ельцин. Послесловие».
