Популярный телеведущий о времени и о себе
Петербургский интеллектуал Сергей Шолохов появился на телеэкране в начале 90–х годов прошлого века и сразу занял нишу интеллектуального «властителя дум». Его проект «Тихий дом» вот уже более 15 лет освещает деятельность международных кинофестивалей, рассказывает о новейших тенденциях в мире кино, знакомит телезрителей со звездами без пафосной шелухи. Сергей Леонидович по–прежнему свой в Каннах, Венеции, Берлине... Приехав на несколько дней в Минск в качестве гостя выставки «СМИ в Беларуси», Шолохов не отказался поговорить о том, что тревожит его сегодня.
— Сергей, у вас нет тоски по тем, как принято сейчас выражаться, лихим 90–м, ставшим для постсоветского телевидения временем творческого расцвета?
— Я привык жить полноценно и сказать, что меня одолевает какая–то ностальгия, не могу. Мне, например, по–своему очень нравился брежневский застой. Казалось, что тогда мы все жили в каком–то индийском фильме, который будет длиться вечно, будем вечно плясать, танцевать и петь. Ничто не предвещало, что брежневская эпоха когда–нибудь закончится. Но у меня не было никаких отрицательных эмоций по этому поводу. Может быть, потому что я был тогда на 30 лет моложе?
А в 90–е годы у меня началась кипучая жизнь на ТВ. Советское телевидение рухнуло, новое рождалось вместе с нами. Моя программа «Тихий дом» была тогда одним из знаковых телевизионных проектов. Я отвечал за международный кинематограф, за кинофестивали. И эти фестивали были достаточно увлекательными. Собственно, они и сейчас меня привлекают...
— А насколько международные кинофорумы заинтересованы сегодня в российском, белорусском, украинском кино?
— У этих фестивалей есть свои любимчики. После распада Советского Союза в их поле зрения попали Алексей Герман, Павел Лунгин, Александр Сокуров. Что бы ни сделали эти люди, их всегда пригласят. К примеру, сейчас Сокуров работает над новым шедевром — «Фауст». Фильм на немецком языке, будут сниматься немецкие актеры. Как же его не пригласить на Берлинский кинофестиваль?..
— Вы всегда были блестящим интервьюером. Поделитесь, кто из звезд удивил вас за последнее время?
— Брэд Питт. Я думал, что он такой персонаж MTV: два притопа, три прихлопа. Но после того как он сыграл пародию на самого себя в фильме братьев Коэнов «После прочтения сжечь», я убедился, что это не так. Питт не побоялся быть смешным, нашел в себе новые краски. Показал, что в нем есть эмоциональная широта...
— У телезрителя уже нет того информационного голода, который был раньше. Вам от этого стало легче или сложнее работать?
— Да сейчас практически все телевидение «отформатировано». Но я не чувствую конкуренции в своей области. С удовольствием слушаю и читаю мнения своих коллег в СМИ, в Интернете. Для кого–то ТВ — по–прежнему единственный источник информации. Для другой группы, безусловно, оно утратило свой авторитет. Однако на качество моей работы это не влияет... Коллеги моего сына, конечно, переключились на Интернет. Но иногда и они включают «ящик», когда там идет моя программа. Я же использую Интернет исключительно для работы. Бог мне дал одну земную жизнь, и жить жизнью чужой, например Ксении Собчак, я не хочу.
— Сейчас все чаще встречается такое мнение: кризис очистит ТВ и кинематограф от бездарностей, потому что начнут экономить каждую копейку...
— Я думаю, люди, которые хотят заниматься телевидением или снимать кино, все равно будут это делать. Сейчас ведь все просто: взял камеру мобильного телефона и снимай свое кино. Если есть хорошие идеи, конечно. Помню, на заре карьеры мы тоже шалили с видеоинженерами. Скажем, когда я брал интервью у Софи Лорен, мы с помощью компьютера меняли ей цвет платья, и в моем готовом сюжете она появлялась то в желтом, то в фиолетовом, то в жемчужном. Профессор Карасик, преподававший курс «Телевизионное искусство» в Ленинградском институте театра, музыки и кинематографии, где я учился в аспирантуре, увидев этот сюжет, отвел меня в сторонку и спросил: «Сергей, как вам удалось уговорить ее столько раз переодеться?»
Но сейчас я бы этого делать не стал. Все хорошо в первый раз. Да и технологии уже настолько ушли вперед, что за ними не угнаться. Я и не хочу. Хочется какого–то простого, естественного «человеческого материала» на экране. Некогда мой любимый режиссер Питер Гринуэй в эти спецэффекты ушел, к сожалению, уже «с концами». Состояние его психики оставляло желать лучшего, когда я встречался с ним в последний раз. Он утратил чувство юмора, ту холодную иронию, которая украшала его фильмы. Потерял дистанцию с тем, что изображает, рухнул в это изображение... А в работе критика или журналиста, как мне кажется, очень важно соблюдать дистанцию в работе с любым материалом. Чего всем и желаю!
