Недавно в вузы страны за подписью президента Национальной академии наук Михаила Мясниковича направлено письмо "Состояние и перспективы развития социально-гуманитарных наук в интересах практики государственного строительства". Характер письма, его стилистика дают основание думать, что это не очередная директива, а приглашение к серьезному разговору на весьма важную и злободневную тему. Необходимость в таком разговоре - предметном, откровенном и, может быть, в чем-то нелицеприятном - давно назрела. Именно это обстоятельство вынудило меня взяться за перо.
Как работника вуза, к тому же почти четверть века заведовавшего кафедрой философии, меня, естественно, будет интересовать прежде всего положение дел в области философского образования. А поскольку параметры образовательного процесса задаются учебной программой, то и речь пойдет прежде всего о ней.
Я полностью разделяю содержащийся в письме вывод о том, что "состояние философии как научной дисциплины и учебного курса характеризуется высокой степенью проблематичности, очевидной размытостью парадигмальных основ и предметной неопределенностью". Всецело согласен я и с тем, что сегодня "проблема состоит в том, чтобы придать ей (философии - В.А.) научную и актуальную форму существования, соответствующую ее подлинной природе". Вопрос в том, в чем причина констатируемого в письме неблагополучия в этой важнейшей сфере духовного производства, и каковы пути, ведущие к нормализации положения.
В письме по этому поводу говорится: "Догматизированная версия марксистской философии, получившая статус официальной теоретической и идеологической доктрины, не смогла ответить на вызов новой технологической революции и дать научно обоснованный прогноз глобальных социокультурных трансформаций, произошедших в мире и в нашей стране на исходе XX столетия. В результате целостная система философских исследований и образовательных практик была разрушена и стала постепенно формироваться новая конфигурация приоритетных направлений исследования".
Это справедливо. Но почему реальная философия марксизма, каковой является, как известно, диалектический материализм, оказалась подменена ее догматизированной версией и в чем же выразилась ее догматизация? Она выразилась в том, что эта философия перестала быть наукой, была превращена в набор догм. Причем под это "разнаучивание" философии под флагом "творческого развития" подводился теоретический фундамент. Философия - не наука, это - то ли мировоззрение, то ли форма общественного сознания, но что не наука - так это уж точно. Стоит ли удивляться, что такая "разнаученная" философия "не смогла дать научно обоснованный прогноз глобальных социокультурных трансформаций, произошедших в мире и в нашей стране на исходе XX столетия"? Иначе и быть не могло. Ибо такой прогноз могла дать только философская наука на основе анализа тенденций мирового развития, используя в качестве инструмента анализа свой категориальный аппарат, отражающий имманентно присущие этому миру свойства и отношения.
Сегодня я должен констатировать: тенденция "разнаучивания" философии продолжается. Например, в пояснительной записке к ныне действующей программе курса философии говорится: "Философское знание есть, по существу, опыт постановки и конкретно-исторического исследования некоторых инвариантных, "вечных" проблем. Их спектр сложился исторически (бытие, человек, общество, познание, деятельность и т.д.), обозначилась определенная логика их анализа и интерпретации". Но если все это так, то философское знание не есть научное знание, какую бы внешне наукообразную форму оно ни принимало. Такое квазифилософское знание не способно выполнять ни общеметодологической (логической), ни мировоззренческой функций, т.е. как раз тех функций, которые составляют исключительную прерогативу философии. Философия превращается в чистую, не отягощенную никаким содержанием идеологию, годную разве на то, чтобы обосновывать задним числом все что угодно, не неся при этом ответственности ни за что. Специально оговариваю: не в идеологию вообще, а в чистую идеологию, в идеологию, не считающуюся с реальностью, в ту идеологию, которую Маркс называл "извращенным сознанием".
Мы стоим, таким образом, перед дилеммой: либо признать, что философия - это наука, имеющая свой особый предмет исследования, либо отказать ей в научном статусе. То или иное решение этой дилеммы предопределит и логику построения ее учебного курса, и методику его преподавания. Нынешняя программа исходит из второго варианта решения. Поэтому курс философии строится не по логике построения любой теоретической системы знания, т.е. не как взаимосвязанная система принципов, категорий и законов, отражающих (описывающих) ее предмет, а как механический набор проблем, связь между которыми невозможно усмотреть даже в самый сильный микроскоп. Объективно курс ориентирован не на стимулирование самостоятельной работы мысли студента, а на превращение студенческой головы в компьютер. Об этом со всей наглядностью свидетельствует хотя бы рекомендация, содержащаяся в той же пояснительной записке к программе: "Философия существует в форме диалога человека с миром. Поэтому учебный курс философии должен выстраиваться как система процедур вопрошения человека о разных аспектах его бытия с тем, чтобы студент мог осознать традиционные философские проблемы как собственные смысложизненные вопросы".
Простим разработчикам программы их марсианский язык. Не станем акцентировать внимание на том, что если человек и "ведет диалог с миром", то такой диалог он ведет не только на философском языке, но и на языке науки и даже диалектах обыденного сознания. Не будем обращать внимания на такой "пустяк", что философия сведена здесь, в сущности, к проблеме человека и смысла его жизни. Нас в данном случае интересует не содержательная, а методическая сторона дела. Будучи рассмотрена с этой стороны, "система процедур вопрошения человека о различных аспектах его бытия" на поверку обернется вопрошением студента: а скажи, голубе, что сказано по поводу разных сторон твоего бытия в учебнике? Перед нами вырисовывается классический вариант катехизиса, который и строится, как известно, по схеме: вопрос - ответ. Не слышится ли вам в этой "песне" что-то родное, до боли близкое? Вспомните: "марксизм-ленинизм учит..." Не надо лукавить, не надо предаваться иллюзии, что такая катехизистическая метода поможет студенту "осознать традиционные философские проблемы как собственные смысложизненные вопросы", выработает у него "культуру философской полемики". Единственное, на что она способна, так это на то, чтобы даже потенциального гения превратить в состоявшегося дебила. Она не совместима ни с педагогической наукой, ни с реальными потребностями образования и воспитания.
Французы говорят: даже женщина в состоянии предложить лишь то, что она имеет. Этот закон, сформулированный с присущей французскому уму фривольностью, носит универсальный характер. Поэтому, прежде чем "озадачивать", как любила изъясняться старая партийная номенклатура, философию, ставить перед нею какие-то цели, нужно определиться в вопросе о том, что такое философия и на что она способна по своему реальному содержанию. Философия, понимаемая как "постановка и конкретно-историческое исследование инвариантных, "вечных" вопросов", не способна ни на что. Ну разве лишь на то, чтобы "с ученым видом знатока" болтать о чем угодно. Например, о жизни и смерти. Один из вопросов "философской антропологии" так и сформулирован: проблема жизни и смерти в духовном опыте человечества. Для того чтобы иметь какой-то духовный опыт в таком прискорбном вопросе, как смерть, для этого, по меньшей мере, нужно побывать на том свете. Мне возразят: но ведь ставилась же эта проблема в истории философии? Ставилась, в истории и не такие вопросы ставились. Например, сколько ведьм может уместиться на кончике иголки. Ну а каков результат?
Тот же А.Шопенгауэр, который не только сам любил "вопрошать", но и другим советовал: "Постучите в гробы и спросите у мертвецов, не хотят ли они воскреснуть - и они отрицательно покачают головой" (А.Шопенгауэр. Избр. произв. М., 1993, с. 83 - 84). Но какая цена этому свидетельству? Он что, действительно "вопрошал" мертвецов? Можно понять бывшего помощника бывшего генерального секретаря ЦК КПСС М.Горбачева академика И.Фролова, который с некоторых пор озаботился проблемой смысла жизни человека и его смерти. Судьба Горбачева и судьба самого Фролова действительно навевают подобного рода вопросы. И никому не возбраняется ставить их и "вопрошать" мертвецов. Одного только нельзя - нельзя превращать философский курс лекций в сеансы медитации.
Не хочу сказать, что в программе вообще отсутствует указание на те цели и задачи, которые призвана решать философия и которые вместо нее и за нее никакая система знания решить не в состоянии. В пояснительной записке к программе говорится, что "философия занимает центральное место в гуманитарной подготовке студента: она вносит серьезный вклад в формирование мировоззрения личности, составляет методологическую основу духовно-практической деятельности человека, способствует его активной жизненной позиции". Здесь же содержится широкий (может быть, даже слишком широкий) перечень, что студент должен знать, что он должен уметь, какие должен приобрести навыки. Беда в том, что все это только декларации, поскольку они никак не подкреплены содержанием самой программы. Хотелось бы спросить, как может философия занимать центральное место в системе гуманитарного образования (кстати, почему только гуманитарного?), не будучи сама наукой. И какая вообще может быть связь между наукой и ненаукой? Ведь еще А.С.Пушкин заметил, что "В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань". Если философия не наука, то она может занимать автономное, но отнюдь не центральное место в системе наук, а следовательно, и в системе образования. А философу, исповедующему доктрину ненаучной философии, место не за университетской, а за церковной кафедрой. Утверждается, что "философия вносит серьезный вклад в формирование мировоззрения личности" (кстати, далее в программе философия объявляется мировоззрением). Но мировоззрение - это, как известно, система взглядов на мир и место человека в этом мире. Спрашивается, как, каким образом функцию мировоззрения может выполнять бессистемный набор "вечных проблем", которые, согласно программе, и составляют содержание философии? Философия, декларирует программа, "составляет методологическую основу духовно-практической деятельности человека". Но метод - это не произвольный набор приемов или, лучше сказать, отмычек. В своем реальном содержании это теория, обращенная к практике исследования. А любая теория - это система знания, реализуемая во взаимосвязи ее категорий и законов. Вновь напрашивается вопрос: как может выполнять методологическую функцию пусть даже упорядоченный как-то, т.е. приведенный в наукообразную форму, набор ответов на "вечные вопросы"? Программа требует, чтобы студент знал "основные категории философского знания". Какие категории, если в самой программе почти весь категориальный аппарат выброшен, по-видимому, за ненадобностью? Программа требует, чтобы студент умел "анализировать специфику различных философских систем (?) в их взаимосвязи с социальными и культурными параметрами общества". Примем во внимание тот факт, что история философии насчитывает два с половиной тысячелетия, а на весь курс философии отведено всего 100 часов, в том числе на историю и современную мировую философию - 30 часов. Посильную ли задачу ставит программа перед студентами? Управленцы говорят: если вы хотите, чтобы человек ничего не делал, дайте ему невыполнимое задание. Неужели разработчики программы не знают этой банальной истины? Наконец, позволительно было бы спросить: а с помощью какого логического инструментария студент должен это делать, если, как было уже сказано, почти весь категориальный аппарат философии исключен из программы? В лучшем случае студент сможет изложить то, что сказано в историко-философской части курса. Но тогда так надо и формулировать задачу, не смешивая понятия знание и умение. Уже Демокрит понимал, что многознание не научает быть мудрым.
Коль скоро мы заговорили о времени, отведенном на курс философии, невозможно умолчать, что использовано оно в программе крайне нерационально: расточительно. В ней много такого, что вообще выходит за рамки компетенции философии, и человек, ведущий курс, ставится перед необходимостью заниматься перепродажей чужого труда, уподобляясь тем самым представителям нашего "малого бизнеса". В то же время на то, что составляет ядро философского знания - без чего философия перестает быть философией, - отведено мизерное количество часов.
В цитируемом письме обращено внимание на недопустимость огульного отрицания марксистского наследия. Очень справедливое и своевременное замечание. В особенности в части, касающейся философии. Ведь марксистская философия (диалектический материализм), по свидетельству Маркса, есть не что иное, как поставленная с головы на ноги философия Гегеля. Гегелевская же философия аккумулировала и содержит в снятом виде весь предшествующий опыт философии. Поэтому нигилистическое отношение к диалектическому материализму по сути своей есть отрицание тех результатов, к которым пришла философия на протяжении двух с половиной тысячелетий своего существования. Вместе с тем создается впечатление, что, разрабатывая программу курса философии, авторы руководствовались правилом зеркального отражения. Дело дошло до того, что из курса философии выброшен ее основной вопрос. И это несмотря на то, что Энгельс, формулируя его, справедливо указывал, что это вопрос не только марксистской, но "всей, и в особенности новейшей, философии". Вместо основного вопроса философии, составляющего концептуальную основу любой философской системы, претендующей на таковую, программа предлагает коллекцию "вечных проблем", превращая философию в некое подобие совершенно несъедобного интеллектуального винегрета, а авторы некоторых учебников - "четырехчленку" Канта. Весь трагикомизм ситуации здесь в том, что те четыре вопроса, на которые философия, по мнению Канта, должна ответить, формулируются им на основе определенного решения основного вопроса философии, производны от кантовского его решения, о чем авторы этих учебников, по всей видимости, и не подозревают.
В данной статье меня интересовали методологический и методический аспекты рекомендованной программы. Ее содержательной стороны я, насколько это вообще возможно, старался не касаться, хотя она заслуживает не менее серьезного разговора.
Буквально два слова об изданных учебниках и учебных пособиях. Написание учебника, в особенности учебника по философии, - это вообще дело чрезвычайно сложное. Не всякий профессионал, даже профессионал высокого класса, в состоянии это сделать. И не всякий уважающий себя профессионал на это решится. Ибо тут нужно быть не просто профессионалом, но профессионалом очень широкого профиля, т.е. иметь свою, основанную на собственном исследовательском опыте, позицию по тем проблемам, которые составляют содержание курса философии. У нас же зачастую учебники и учебные пособия пишутся авторами, весь исследовательский багаж которых полностью и без остатка исчерпывается темой их диссертационной работы. В итоге вместо полноценного учебника мы получаем компиляцию, которая, по логике любой компиляции, не может не быть эклектичной. При этом приоритетность тех или иных проблем оказывается зависимой не от их реального места в системе философского знания, а от личных предпочтений автора учебника.
Какой же вывод следует из всего сказанного? Он очевиден: если мы действительно хотим, чтобы курс философии учил студента мыслить и сознательно ориентироваться в сложных реалиях, которые ставит перед человеком жизнь, т.е. вооружить его научным мировоззрением и научной методологией (а это и есть та цель, которую должно ставить философское образование), то действующая ныне программа должна быть не просто доработана, она должна быть радикально переработана. То есть приведена, как справедливо сказано в письме, в соответствие с природой философии.
АКУЛОВ Валентин
