Евгений Андреев мечтает увидеть, но хочет услышатьОн не так известен, как, например, знаменитая чета Бокунов. О нем не говорят, не пишут, о нем в последние годы даже не вспоминают. А между тем Евгения Тимофеевича Андреева с полным основанием можно считать отцом белорусского фехтования, именно он стал развивать этот спорт в Минске. Андреев стал первым судьей из БССР, кто получил всесоюзную категорию, его воспитанник Александр Овсянкин первым из белорусов попал в сборную Союза. Он мог бы добиться значительно большего и как тренер, и как спортсмен, но не позволило здоровье — Евгений Тимофеевич стал стремительно терять зрение...
Во входной двери его квартиры нет глазка. В наш неспокойный век, не поглядев предварительно в его прицел, дверь открывать иногда как–то и страшновато. Тем более когда ты человек пожилой и живешь один. Но она открылась. Даже без привычного вопроса: «Кто там?»
— Вы, молодой человек, говорите, глазок... Не нужен он мне, я ведь слепой...
Посетители у Евгения Тимофеевича бывают редко. Все те, кого он воспитывал и давал «дорогу в жизнь», с кем бок о бок работал, уже ушли в мир иной: «Всех друзей, знакомых я пережил, теперь вот все один да один...»
Мы садимся с 88–летним Тимофеичем за стол, он достает распухший от фотографий альбом (сегодня только с ним он может вести беседу), надевает очки, затем практически на ощупь находит мощную лупу. «Буду вам фотографии показывать. И расскажу о своей жизни заодно...»
— Здесь я студент харьковского ГИФКУ, — с пожелтевшей от времени фотокарточки на меня смотрит стройный юноша. — Уже в институте мне понравилось фехтование. У нас его преподавал Петр Заковорот. Это легенда фехтования царской России. Тогда этот спорт считался элитарным, для высших слоев общества. А Заковорот между тем был выходцем из народа. Он первый «смерд», которому удалось пробиться в фехтование и достичь там значительных высот. На одном из турниров он победил знаменитого итальянца, чем прославился в фехтовальных кругах на всю страну. После института меня забрали в армию. Призвался в московский полк. Будучи на службе, продолжал фехтовать. В армии, правда, привычного оружия не было. Мы работали на винтовках с эластичными штыками. Частенько ходил для более профессиональных занятий в общество «Динамо». В клуб приезжали старые царские офицеры, очень любившие фехтование. Они и между собой сражались, и нам, молодым, уроки давали.
Евгению Тимофеевичу, чтобы хоть чуть–чуть распознать снимок, требуется не одна минута. Он тщательно просматривает каждый уголок фотографии в увеличительное стекло. Наконец останавливается на очередной карточке со словами:
— Как только началась война, меня забрали на фронт — прямо с соревнований. Видите, как мне идет военная форма? Наш полк во время наступления Красной Армии остановился в Барановичах. Меня назначили инструктором по спортивной подготовке. А в 1946 году перевели в головной полк в Минск на ту же должность. Начал проводить тренировки среди военнослужащих по фехтованию на винтовках с эластичным штыком. Они, заразы, быстро ломались. Когда было нечем рубиться, делали обычные деревянные палки и отрабатывали все движения: шаги, защиту, атаку. Трудно представить, что в таких условиях выросли отличные мастера: Александр Овсянкин, Александр Разживин и Руф Захаров. Примерно в это же время в институт физкультуры поступил Герман Бокун. Его безумно заинтересовало фехтование. Он и несколько студентов приходили тренироваться в зал, который тогда находился на улице Якуба Коласа. Туда нередко захаживали и мы. Так я и познакомился с Германом Матвеевичем. Начали проводить совместные занятия. Это было очень удобно. У нас в полку не хватало оружия, зато масок, нагрудников было в достатке. У студентов же, наоборот, была напряженка с амуницией, а клинков — в излишке. Помню, пару раз Герман Матвеевич даже просил меня дать ему уроки. В 1946 году в Минск приехала будущая супруга Бокуна. Ее направили из Москвы преподавателем в минский институт физкультуры для развития фехтования...
Евгений Тимофеевич переворачивает страницу альбома. Снова повисает небольшая пауза.
— Вот он, моя гордость — Саша Овсянкин! — оживленно указывает Евгений Тимофеевич на фото. — Он неоднократный чемпион Союза, участник Олимпиады в Мельбурне в 1956 году. Шестое место на Играх занял. К слову, первым мастером спорта из БССР тоже стал мой воспитанник. В 1949 году этого звания удостоился Руф Захаров. К сожалению, после демобилизации он решил завязать с фехтованием... Давайте небольшой перерыв сделаем, глаза у меня устали...
Пока отдыхаем, расспрашиваю о былых успехах. Андреев — сам неоднократный чемпион и призер первенств БССР — постоянно входил в белорусскую сборную. С помоста Евгений Тимофеевич сошел в 1952 году. Именно тогда из–за полученной на фронте контузии он начал терять зрение. Правда, с любимым спортом не расстался: руководил федерацией фехтования, тренировал, начал судить и вскоре возглавил коллегию судей. Евгений Тимофеевич стал первым в Беларуси арбитром, получившим всесоюзную категорию в 1956 году.
— На всех соревнованиях старался подобрать нейтральную судейскую бригаду, — вспоминает Андреев. — Тогда ведь все на глаз определяли, пятеро арбитров один бой обслуживали. Доходило до того, что наносили на шпагу красящие элементы, чтобы виден был укол. Также на конец шпаги привязывали три иглы, чтобы она не скользила по одежде. Тогда очень сложно было судить, не то что сейчас, все по приборам. А первые соревнования на электрической рапире, помню, проводились во Львове. Финальная шестерка начала фехтовать в 10 утра, а окончила в 10 вечера, поскольку то дорожки, то рапиры ломались. Подводила техника...
Проблемы со зрением все же сломили этого стойкого человека. К концу 1956 года он практически ослеп и покинул фехтование навсегда. Но не разлюбил его. На 50–летие Андрееву присвоили звание заслуженного тренера БССР. «Вспомнили все–таки, — с горькой усмешкой говорит он об этой награде. Всю прелесть современного фехтования Евгений Тимофеевич оценить не может, хотя, наверное, нет у него мечты заветнее. Телевизор он только слушает, а на немногочисленные соревнования выехать большая проблема.
— Пока был жив Овсянкин, он меня вывозил на турниры. Мне, конечно, тяжело сравнивать, но кажется, что фехтование в мое время зрелищнее было, доступнее. А сейчас оно очень быстрое. Обыватели даже понять ничего не успевают. Да и популярность у него раньше больше была. На всех соревнованиях зрителей — море. После победы Елены Беловой на Олимпиаде вообще в стране фехтовальный бум начался. Школ много открылось, дети на фехтование шли гурьбой. А сейчас зрители ходят?
Я честно ответил, что зрителей на трибунах не бывает вообще. А о состоянии фехтования в стране Евгений Тимофеевич все знает и сам.
— Стараюсь следить, насколько это возможно. Почему нет великих спортсменов, какие были в мое время? А откуда им взяться? Школ стало меньше, инвентарь устаревший, набрать детей — целая проблема...
К фотоальбому мы больше так и не вернулись. «Глянуть бы на современных наших спортсменов, чемпионат Беларуси, а не судить о нем с чужих слов», — вздохнул Евгений Тимофеевич, когда мы прощались. — Я вряд ли что–нибудь разгляжу, но хотя бы окунуться в ту атмосферу, услышать звон бьющихся шпаг очень хочется...»
Интересно, что ему ответили в федерации фехтования? Ветеран ведь имеет право на внимание со стороны коллег по спорту?..
Фото автора.
