Сельский парадокс Зенона Ломатя

- Вы слышали когда-нибудь о парадоксе Зенона? - спросила я министра сельского хозяйства и продовольствия Зенона Кузьмича Ломатя.

- Нет, - ответил министр. - А что за парадокс?

- Там очень странный ход мыслей. Некий Зенон... Впрочем, наверное, не стоит углубляться. Имя у вас редкое, а мифический персонаж (не то философ, не то дзэн-буддистский монах) - ваш тезка. Вот я и вспомнила о нем. Кроме этого, никаких видимых аналогий.

Это я так думала вначале. А потом оказалось, аналогии возникли сами по себе.

...Чтобы руководить сельским хозяйством, рассуждала я, поглядывая на сидящего в автобусе нового министра, нужно решиться на что-то совершенно кардинальное. Впрочем, рассказывают, что у бывшего помощника Президента по Гомельской области времени на размышления было всего полчаса. Да и эти полчаса выделили ему больше для проформы. Соответствующие "кадровики" были уверены: Ломать от предложенного кресла не откажется. Не такой он человек, чтобы отказываться. Его знали еще со времен Слуцкого горкома партии (где он был первым секретарем) или, пожалуй, еще раньше: когда работал в Верховном Совете (БССР и СССР). К слову сказать, однажды, будучи в Москве депутатом "гибридного" Совета Республик, Ломать передал Горбачеву некие полезные записки от аграриев (там, в Москве, он занимался вопросами как раз этого сектора), а Михаил Сергеевич предложения сунул под сукно - в буквальном и переносном смысле. За это Ломать Горбачева до сих пор не жалует. Не уважает он и тех, кто в 1991-м развалил СССР (соглашения в Беловежской пуще Зенон Кузьмич называет путчем). Новый министр сельского хозяйства и продовольствия - человек старой, как говорят, закалки. А в душе молод и опять же в душе по-прежнему коммунист. Человек честный и, как мне сказали в правительстве, "редкого нынче качества" - порядочный. Но порядочный министр сельского хозяйства имеет один недостаток: слишком, по-моему, прям. Бывает, как скажет что-нибудь! А народ чиновный не знает, что и думать... В общем, учиться министру еще и учиться.

Поэтому я и присматривалась к нему в пружанском автобусе, везущем больших начальников по готовящемуся к "Дожинкам" району. Тогда в Пружанах я договорилась с Ломатем об интервью. Зенон Кузьмич назвал номер своего мобильного. Я потом по этому номеру ему добросовестно звонила (дело было еще в августе). Звоню-звоню, а в ответ - тишина (абонент недоступен). Потом пришла осень. В среду, 10 сентября, я снова набрала номер министра. Зенон Кузьмич ответил, но показался мне нервным и накрученным.

- Что-то случилось? - поинтересовалась я.

- Давайте отложим разговор, - ответил министр. - Сейчас не до этого. Столько бессмысленных... - он пустился в объяснения. Я поняла: работа руководителю самого проблемного министерства показалась не сахаром с первого дня. - А впрочем, приходите, - неожиданно завершил эмоциональную тираду Зенон Кузьмич. - В пятницу. Только предупреждаю: интервью будет жестким. Вопросы подготовьте - про кадры, про методы управления, про бумажный вал.

Вопросы были уже готовы: как всегда, собранные по принципу рубрики "Чин чином": "Что ты хотел, но стеснялся спросить у министра". Я добавила про "бумаги и методы". Но в пятницу разговор не состоялся. Буквально за пару часов до встречи мне позвонили: "Зенон Кузьмич в 17.00 (мое время! - Авт.) уходит на совещание к Сидорскому". Мы пытались встретиться и в понедельник, и в среду, и в четверг. Ничего не вышло: то совещание, то еще что-то. Вот и решили: поедем в Витебскую область смотреть хозяйства. В машине и поговорим.

Пришла я в министерство в 8.00. В такую рань телефон у министра уже звонил вовсю. В кабинет несли стопки документов. Их нужно было срочно просмотреть, срочно дать на них ответ, срочно кому-то перезвонить, поручить и перепоручить. И если бы мы задержались хотя бы до 9.00, непременно оказалось бы, что министру срочно нужно вдобавок ко всему и куда-то уйти. Чтобы опять же срочно выслушать некие соображения по поводу соображений относительно чего-то весьма важного и, разумеется, тоже срочного. Вся жизнь министра сельского хозяйства в бумагах и заседаниях. Я, кстати, была удивлена: брюки тщательно выглажены, стрелочки - как у генерала. И это при постоянном сидении то на одном совещании, то на другом. И при рабочем дне - от 7.00 до 22.00! И при том еще, что живет Ломать пока один (в небольшой квартире в Малиновке). Жена с его пожилой мамой остались в Слуцке. Я думала, у чиновников, ведущих такой образ жизни, да еще и временно одиноких, брюки должны быть с пузырями на коленях! Впрочем, брюки тут, конечно, ни при чем.

Зенон Кузьмич протянул несколько листков, исписанных прямо перед моим приходом от руки.

- Почитаете, я иногда записываю свои мысли - привычка. Ну и вот это я подготовил, - он подвинул отпечатанные ответы на мои заготовленные ранее вопросы.

- Контора пишет, - разочарованно глянула я на результаты труда. Министр, похоже, понял меня по-своему.

- Вот эти все бумаги требуют письменного ответа, - указал он на другую, гораздо более увесистую стопку. - Я впервые с таким столкнулся!

- Вы вообще впервые такой большой карьерный прыжок совершили.

- Ну как сказать? Да. Никогда не думал, что окажусь в этом кресле. Для меня полнейшая неожиданность. Грубовато прозвучит, но я был буквально ошарашен. В общем, не ожидал.

- А не было мысли отказаться? Местечко, прямо скажем, не совсем уютное.

- Если честно, такая мысль была. Я ведь прекрасно понимал, что значит быть министром сельского хозяйства. Но дело в том, что я в своей жизни вообще никогда не отказывался от предлагаемых должностей. Если меня заметили, глупо говорить: "Нет". Я привык достигать цели своим горбом. Вышел из крестьянской простой семьи, работал в колхозе в 60-е годы, когда "кiрава›" державой Хрущев. Помню, как мы боролись с травопольной системой Вильямса! Принято было клевер уничтожать, сеять только кукурузу. Я вот сегодня думаю: прав был в чем-то Хрущев - кукуруза часто спасает. В этом году у нас хорошие посевы, будем с кормами.

- Выходим на плановые цифры?

- 75 процентов задания выполнены. Если смотреть в сравнении с прошлым годом, уже сейчас кормов заготовлено на 25 процентов больше. А мы ведь недавно начали убирать кукурузу. Насчет полуторагодового запаса ничего не скажу - тяжело будет. Но в любом случае ситуации, как прошлой весной, когда были трудности с кормами для коров, не будет. В целом у меня хорошее настроение. Но это как средняя температура. Проблемных хозяйств еще очень много.

- Да уж. Опять битва на селе продолжается! То за урожай, то за надои. Не колхозы, а какие-то батальоны на линии фронта!

- Про битву только журналисты говорят. А для нас это - обыденная каждодневная работа, обычная сельская жизнь.

- Почему в таком случае ваш недавний предшественник (и его предшественники) так недолго "жили" в этом кабинете "обычной" минсельхозпродовской жизнью?

- А вы спросите у предшественников. Вопрос не ко мне.

- Я думала, их судьба вас интересует - ведь вы сейчас этой же "спокойной" жизнью живете. Что, кстати, вас "завело" в тот момент, когда я звонила?

- Непредсказуемость в организации своего рабочего дня. Вырваться в район, в хозяйства - проблема. Моя задача какая? Обеспечить продовольственную безопасность государства через развязывание узелков, которых полно на местах. А в колхозах бывать совершенно некогда! И специалисты мои месяцами в хозяйствах не бывают. А они ведь технологи! Да что там говорить! Ищем новые подходы, а нас заваливают бумагами!

Зазвонил телефон. Министр ответил, потом положил трубку, встал и со словами "Поговорим в машине, потому что сейчас меня опять куда-нибудь вызовут" двинулся к выходу. Мы сели в джип и поехали в сторону Бегомля, где нас ждал зампред Витебского облисполкома Василий Михайлович Байков.

- Экономика - как игра в компьютерных солдатиков. Расставляешь силы, запасаешься ресурсами и действуешь, отвоевывая у рынка новые пространства. А министр сельского хозяйства, уж простите, не в процессе. Он посредник между теми, кто играет в солдатики, и теми, кто придумывает ходы.

- В какой-то мере это так. Ведь я не могу даже спланировать рабочий день! Я человек собранный, пунктуальный, может, даже сверхтребовательный. Работал секретарем райкома партии в Узде, первым секретарем горкома в Слуцке, председателем Слуцкого райисполкома, первым секретарем Клецкого райкома партии. Там я знал, чем буду заниматься в течение недели, и был виден результат. А тут меня иногда вызывают в одно и то же время на два (!) совещания. Ну как это назвать?

- А не пробовали сказать: послушайте, у меня нет времени, я не пойду.

- А я уже однажды так и сказал Роману Иосифовичу Внучко. Побегал вот так первые две недели, потом у Сергея Сергеевича Сидорского (он собрал министров, рассматривали текущие вопросы) поднялся и сказал: "Надо четко определиться по рабочему времени. Совещания в Совмине и в других местах, например, с понедельника по среду. В остальные дни дайте возможность работать самостоятельно!"

- Подействовало?

- Вы же сами видите...

- А чем на этих совещаниях занимаетесь?

- Ох, много пустых и ненужных разговоров. Мне это непонятно: зачем? В течение первых двух недель я вообще не мог адаптироваться! Не мог привыкнуть к бумагоболу, к звонкам бесконечным. И все у всех срочно: сегодня на вчера! Могу получить распоряжение в 17.00, а то и позже, а к утру уже выполни! Работники иногда работают ночью! Самое главное - не всегда это оправданно. Ведь во главу угла работы министерства должны быть поставлены вопросы координации деятельности в целом аграрного сектора! Специалисты Минсельхозпрода должны готовить соответствующие нормативные акты, документы, направлять их в Совмин - без этого не обойдешься. Это очень серьезно и важно. Но много таких совещаний, которые никому и не нужны. Вы видели, ко мне в кабинет зашла начальник департамента продовольствия? Видели, сколько бумаг у нее в руках? Мы вместо зерна сеем бумаги. Этот посев потом дает определенные всходы. И не те, что мы ждем. Не хочется никого обижать, но все же кто-то должен положить этому конец. Кредо моей жизни: остерегайся всего, что не одобряется твоей совестью. Мне не нравятся методы управления, когда в ходу непорядочность и прислужничество. Ко мне никогда не будут ходить и наушничать. Я привык говорить в глаза. В конце концов, я человек прямой, это все знают, хоть кому-то и не нравится моя прямота.

- Некоторым не нравится ваша амбициозность.

- Это не амбициозность. Просто иногда я бываю резок. Некоторым не нравится то, что я вслух говорю о проблемах. Может, здесь откровенность не в моде? Но я не умею лавировать, за что часто в жизни и получал.

- Откровенность в вашей новой среде распространенное качество?

- Нет.

- Белой вороной себя не чувствуете?

- Я просто уверен, что такой стиль поведения более правильный, чем закулисные игры.

- Мне сказали, что у вас бывали замашки районного князя. И вы перенесли эти привычки в министерский кабинет.

- Я даже предполагаю, кто это вам сказал. Что ответить? Ходить и выпрашивать что-то, наверное, не совсем правильно, так мне кажется. А если имеется в виду поиск путей для решения многих проблем (финансовых в том числе) - это как раз то, чем я и занимаюсь. Вы не думайте, что я такой уж простак. Я ведь тут только два месяца, многое надо еще постигать. Но все равно каждый чиновник в цепочке обязан выполнять свою работу. Его ошибки не должны перекладываться на руководителей. Это характерно для любого министерства и ведомства. Я пришел как раз к началу уборочных работ. А это время, когда объективно накапливаются проблемы! И все ждали немедленного вмешательства. Мне приходилось за 2 - 3 часа устранять вопросы, копившиеся месяцами: кредитование, выделение финансовых средств для закупки зерна, финансирование льна. Мы развязали узелки, Глава государства нас поддержал, но то, о чем я говорил, все же повлияло на начало уборочных работ.

- А если бы вы вступили в должность зимой, было бы лучше?

- Я над этим задумывался. Пришел бы в конце года, спокойно подготовил сезон... Наверное, мне все же повезло, что я начал сейчас. Огромнейший объем проблем, с которыми столкнулся, помог немедленно войти в курс дела. В спокойной обстановке я бы долго включался. А так у меня выхода не было. Надо было реагировать мгновенно.

- Генеральную ошибку этого года можете назвать?

- Одну - нет. Впрочем, среди многих проблем остро стояли вопросы организации ремонта техники.

- Что случилось с нашей картошкой? Колхозы сводят на нет эту исконно белорусскую культуру. Где бульбу для москвичей возьмем?

- В общественном секторе и у крестьян. Насчет "сводят на нет" вы преувеличиваете, но посевы действительно сокращаются. В СССР были обеспечены поставки в другие республики. ...Кормить картошкой скот - слишком дорогое удовольствие.

- Неужели невыгодно "кормить" людей, живущих в других странах?

- Да выгодно, конечно! Это товарная культура, за нее можно взять хорошие деньги. Сейчас мы как раз работаем в этом направлении: заключаем договоры. В этом году поставки за рубеж будут значительно больше, чем в прошлом. Картофель есть - были бы покупатели. Дело в том, что Россия тоже занялась этой культурой. У меня есть конкретные намерения насчет того, что и как в аграрном секторе изменить. Серьезно занимаемся вопросом рентабельной работы хозяйств. Мы намерены в следующем году часть средств формирующегося сейчас бюджета направить на поддержку сельхозпроизводителя. Например, говядина сегодня однозначно убыточна, как и работа молокоперерабатывающих предприятий. У меня есть идеи, как поправить дело. Если все это получится, коренным образом изменим ситуацию.

- Как?

- Часть средств будет использована для надбавок на реализуемую товарную продукцию - на говядину и молоко. Это будет очень серьезная поддержка хозяйств.

- Метод дотации, по-вашему, перспективен?

- Да. Мы сейчас прорабатываем все: природные и экономические условия региона, времена года (в период "большого" молока дотации будут меньше). Надо обеспечить равномерное подтягивание хозяйств.

- А почему на Западе имеют более высокие результаты на земле и без всяких дотаций?

- Неправда! Во всех странах мира сельское хозяйство дотируют. А как же? В Германии я встречался с одним фермером. Он оставляет землю под пар: земля отдыхает, а государство ему за это доплачивает.

- Но это другое...

- Все равно дотируют в разных видах и везде. Если этого не делать, цены на питание вырастут. Земле нужно дать то, что она просит под прогнозируемый урожай.

- А разве мы по причине своей архаичности ничего из вложенного не теряем? Зачем же зря деньги закапывать?

- Мы, конечно, теряем. Но у нас хороших машин раз-два и обчелся. А на новую высококлассную технику нужны большие деньги.

Мы подъезжали к Бегомлю, где была назначена встреча. Я подумала: деньги, это, конечно, святое - комбайны надо купить импортные (если наши машиностроители не одумаются). Нужно, наверное, и с наукой что-то делать. Она вроде мыслит и даже хочет мысли свои претворять в жизнь. Но почему-то не претворяет пока. А тем временем Запад совсем с ума сошел: американские ученые из кукурузы одеяла шьют! Изготовили новый тип волокна Ingeo и заключили договоры с 85 компаниями мира! Деньги к ним так и липнут! Одеяла кукурузные, кстати, пошли нарасхват: людям-то интересно! А кукурузы в Америке - завались. Ну пусть бы наши хоть не новые материалы изобретали (нам не до жиру), пусть бы придумали, как погоду угадывать, что ли? Или как от нее поменьше зависеть. Сейчас после дождей - бабье лето, а урожай все равно не успевает дозреть. Дни короткие, солнце не то. В Витебской области будут применять дефолиацию (метод ускоренного созревания - подсушивания - урожая при помощи гербицидов. - Авт.). Это мне объяснил Василий Михайлович Байков, который встретил нас и сел в министерский джип. На Западе, сказал Байков, дефолиацией давно занимаются. Надо только не переборщить, а то у них там продукты стали какими-то несъедобными. А у нас только одна гордость и осталась - хлеб вкусный. Мы рассуждали об этом в машине, а министр слушал. Потом Василий Михайлович сказал, что надо всем жителям области корма заготавливать, это, мол, общее дело. Услышав такое, я возмутилась, а Ломать рассмеялся: буквально за 15 минут до этого мы обсудили тему, кто должен заготавливать корма. По словам министра, все, включая автора этих строк. Я резко возражала против косьбы. А министр настаивал: надо. Пусть все чем могут помогают. Не умеешь косить, значит, помоги иначе (чем-нибудь).

- В смысле, откупись! - конкретизировала я. Зенон Кузьмич ушел от комментария. Просто сказал: "Я вот лучше всех в деревне косил. Знаете, как красиво в поле: цветы, запах... Очень любил косить. Надо в некоторых районах менять специализацию. Если земля не приспособлена для злаков, выращивать клевер на корма".

В той же Витебской области, куда мы ехали, земля не слишком родит: глина. А клевер отлично растет. Даже сорт такой есть "Витебск". "Может, области перейти на животноводство?" - думала я, слушая, о чем переговариваются начальники. Мясное животноводство не такое затратное и тяжелое, как молочное. Но как сделать работу рентабельной, неужто никто не знает? И что делать со старой специализацией (с основными фондами)? Это же надо полностью все поменять - зернотока на фермы и наоборот. Вон в Глубокском районе, откуда мы начали поездку по хозяйствам, силос в башни уже не загружают. Они пустые стоят. Красивые такие, серебристые. С круглыми крышами.

- Почему пустуют? - спрашиваю.

- Невыгодно, - сказал председатель Глубокского райисполкома Михаил Михайлович Кондерский.

- Похожи на планетарий, - задумчиво бормочу я, глядя на цилиндры башен.

- Мы бы с удовольствием и планетарий устроили, - услышала я в ответ. - Но придется просто разобрать.

- А почему так крупно кукурузу на силос перерабатывают? - отвлек нас от планетарных проблем министр, держа в руках фрагмент кукурузного ствола.

Специалисты принялись объяснять, что это нормально. Зенон Кузьмич записал что-то в большой блокнот с надписью "Гомельская область" (со времен его работы на Гомельщине, наверное, остался). И пошел к машине. А Михаил Михайлович неожиданно спросил меня: "Вы как думаете, кто такой председатель районного исполкома?"

Я нарисовала на бумажке предмет из сельского подворья - пугу. Он засмеялся и сказал: "Ну вот видите..."

Мы сели в машины и двинулись дальше - смотреть, как ремонтируют коровники. В деревне мечтают о компьютерах в доильных залах, но пока тратят уйму денег на заливку бетона. В одном хозяйстве пол на ферме по проекту толщиной более 25 см. Стройнадзор зорко следит, чтобы все было по проекту. А нужны ли такие затраты? Может, все-таки пора начать считать деньги? В проектных организациях свои заморочки. От освоенных финансов они, что ли, зарабатывают? Мы ездили из района в район: из Глубокого в Шарковщину, потом в Миоры, потом в Верхнедвинск. В этих местах связи с "Velсom" нет, и мы, на наше счастье, Минску были "недоступны".

В Пружанах Зенон Кузьмич Ломать казался мужчиной тихим и скромным. Может, потому, что обсуждалась проблема "Дожинок" - не самое непосредственное дело министерства. В Витебской области Ломать был совсем другим. С удовольствием общался с людьми, исписал свой "гомельский" блокнот и, похоже, поездкой был доволен.

Уже начало темнеть, мы возвращались. Уже проехали Полоцк, и Зенон Кузьмич, с тоской глядя на мои записи, сказал

: - Устал, давайте сегодня больше не будем о делах. Из-за работы иногда вообще забываю и о себе, и о семье. И за это на меня порой родные обижаются. Надо вот дом купить где-нибудь недалеко от Минска, жену и маму перевезти. Но времени не хватает. Иногда, видя, что делают другие, мои родные думают: можно было бы так сделать, этак. Себе хоть что-нибудь. А я... Ну что делать: такой я человек!

У министра сельского хозяйства две взрослые дочки, которые живут в Минске. Есть любимая женщина - десятилетняя внучка, величающая Зенона Кузьмича своим "самым любимым дедушкой".

Он заговорил о Мядельском районе, где родная деревня. О том, что здорово ходить в лес. Лучше отдыха нет: развести костер и, сидя у огня, разговаривать с друзьями детства, которые и по жизни остались друзьями. Министр с большим удовольствием вспоминал свою юность. Как в конце 50-х "клешами" асфальт подметал, как потом сменил широкие штаны на узкие брючки стиляги - "дудочки" и как смешно выглядело, если он выбирался из своего хозяйства в город и щеголял там. Тогда крестьянского парня, как ни выряди, с городским не спутаешь. Ну какой он стиляга - смех! Лучший в районе секретарь комсомольской организации, экономист колхоза - и в "дударях"! Он стал экономистом сразу после окончания школы, параллельно учился в техникуме. Вспомнил министр, как наградили его почетным знаком комсомола, как зарабатывал школьником на танцах в деревне (баянистом). Как на танцы с парнями ходили, никто не смел их девушек тронуть! Девушек-то было всего две на деревне. На мотоцикле гонял, это вообще - песня!

- Когда байкеров вижу, очень завидую! Так бы и сел за руль, - мечтательно сказал Зенон Кузьмич.

- Купите себе "харлей"!

- В моем-то возрасте? - с тоской в голосе спросил министр. - Знаете, я иногда на трассе на своей машине разгоняюсь до 160 - 170 км в час!

Вернулись мы поздно. Вышли из машины и стали прощаться. Тезка буддистского монаха сказал

: - Часто приближаемся, но никак не можем догнать...

- Что? - переспросила я, не веря своим ушам.

Министр удивленно на меня посмотрел.

- Зенон Кузьмич! Вы только что сформулировали парадокс Зенона! "Даже если Геракл соревнуется с черепахой, последняя всегда будет в чем-то хоть немного, но впереди". Сложно это осознать. Но на то и парадокс. Смысл вот в чем: важно только само движение вперед: поступательное и осознанное. Такое движение всегда приносит результат.

"В первом полугодии цены на промышленную продукцию, потребляемую сельским хозяйством, выросли на 33% к уровню прошлого года, в связи с чем потеряно 160 млрд. рублей оборотных средств. За 8 месяцев этого года дополнительные затраты, связанные с увеличением цен на материально-технические ресурсы, потребляемые селом, составили около 246 млрд. рублей. Особенно растут цены на минеральные удобрения. В прошлом году отпускные цены на калийные удобрения выросли в 3,3 раза, на азотные - в 1,6 раза. С начала этого года цены на калийные удобрения увеличились на 40,5%, на фосфорные - на 18,5, на азотные - на 11%. В среднем действующие вещества подорожали на 24%. Отпускные цены уже таковы, что затраты на некоторые виды удобрений не окупаются прибавкой урожая. Отпускные цены на доломитовую муку увеличиваются без учета выделенных средств на известкование, что приводит к снижению объемов!

Как в такой ситуации крестьянам выкручиваться? Кто-нибудь знает?"

"Нельзя отмахиваться от села, как от назойливой побирушки с вечно протянутой рукой, и постоянно напоминать нам о крестьянских долгах".

"В первом полугодии в министерство поступило из разных государственных организаций и ведомств 12.682 входящих документа. Исходящих писем меньше, но все равно цифра внушительная - 6.588.

За 6 месяцев этого года исполнено 2.363 контрольных документа (то есть Минсельхозпрод, получив поручение, выполнил его и доложил об этом, и так 2.363 раза!), за июнь - август исполнение контрольных документов заметно выросло (на треть) - 547 документов".

"Сегодня сельское хозяйство очень сильно ощущает диктат промышленности, торговли и других государственных ведомств. Пора вспомнить, что у нас есть и собственные интересы".

"Самая болевая точка аграрного комплекса - социальное преобразование деревни. Комплексное обустройство даст взрывной эффект".