В тот радостный день Нина Федоровна сидела среди родных людей и не могла поверить: неужели все это происходит наяву? Слушала, о чем говорят за столом, и вытирала слезы… Немка по воспитанию, она не понимала язык, отчего было очень больно и обидно, ведь вокруг собрались ее родные братья и сестры.
В немецких концлагерях за время войны исковерканы судьбы тысяч и тысяч детей
С июля 1944 года, с первого дня освобождения от немецко-фашистских захватчиков белорусской деревни Брицаловичи, Федор Иванович Потапейко, проживающий здесь, начал разыскивать свою младшую дочь Нину. Вместе с отцом разыскивали Ниночку ее старшие братья и сестры. Жили они тогда в землянке, вырытой в огороде, потому что от самих Брицаловичей, большой, красивой деревни, осталось одно название.
Каратели нагрянули сюда 20 января 1943 года. Они решили свести счеты с непокоренной деревней. Дело в том, что почти все мужчины Брицаловичей ушли в партизаны, против которых гитлеровцы провели карательную операцию, но неудачно. Двое суток стояли они в деревне, и никто из жителей не мог уйти из нее. Нескольких парней и девушек схватили и отправили в лагерь в Осиповичи, видно, собирались угнать их в Германию. А на третьи сутки в дикой ярости и злобе учинили над оставшимися жителями жестокую расправу. В огне сгорели 600 человек.
Из семьи Потапейко в партизанах были двое — сам хозяин, Федор Иванович, и его старшая дочь Надежда. Сын Володя в партизаны уйти не успел: его вместе с другими парнями гитлеровцы отправили в Осиповичи.
В тот день, когда каратели начали жечь Брицаловичи, в доме Потапейко оставались мать Ольга Лаврентьевна, двенадцатилетний сынишка Коля и совсем еще маленькие Нина и Рая. Нине шел шестой годик, Раечке — третий. Как только в деревне началась стрельба, поднялся крик — тут же во дворе дома Потапейко появились каратели. Мать, увидев их, успела крикнуть Кольке: «Сыночек, бери Раечку и Нину, спрячьтесь». Колька схватил сестренок, выскочил во вторую половину дома. Они забрались в заброшенный погреб на огороде… Гитлеровцы их не обнаружили. А мать живой сгорела в огне.
Володя Потапейко бежал из лагеря и вскоре попал в партизанский лагерь. Здесь встретил своего отца и сестру Надю. А на следующий день партизаны услышали о страшной трагедии, разыгравшейся в Брицаловичах. Уцелевшие члены семьи Потапейко не знали, что стало с матерью, братиком Колей, сестренками Ниной, Раей.
...Я разыскал Николая Федоровича Потапейко. Он жил в Гродно, работал шофером в автокомбинате № 2. Вот что он рассказал. Когда в деревне стихли стрельба и людские крики, они выбрались из погреба. Колька нашел саночки, посадил Раечку, замерзшую, дрожащую, и повез ее в ближайшую деревню. Ниночка шла сзади. Через 5 километров добрели до деревни Липень. Их приютил дядя Тимофей Иванович Потапейко.
Этой волнующей встречи в семье ПОТАПЕЙКО ждали с июля 1944 года.
Оставлять детей у себя было опасно: в Липене стоял вражеский гарнизон, гитлеровцы шарили по всем домам. Поэтому, когда малыши немножко отошли от потрясений, а у Раечки зажили раны на руках, дядька незаметно отправил их из Липеня. Кольку отвел к тетке в деревню Сучье, Раечку — к другой тетке в Малиновку, а Ниночку взяла к себе Надежда Шадуро, знакомая из деревни Бозок.
В мае 1944 года гитлеровцы проводили в Осиповичском районе крупные карательные акции. Жгли деревни, больных и престарелых расстреливали на месте, многих отправляли в Германию, в том числе и детей. Угнали в фашистскую неволю и знакомую с шестилетней Ниночкой. Это случилось буквально за два месяца до освобождения этих мест от гитлеровцев.
Где только не искал Федор Иванович свою дочь. Побывал во многих детских домах. Безуспешно. Сына Владимира призвали в армию, с боями он дошел до Берлина.
…Поженились, повыходили замуж сыновья и дочери Федора Ивановича, обзавелись своими семьями, построили собственные дома. Появились у бывшего партизана внуки, затем и правнуки. Разросся род Потапейко. Но поиски Нины не прекращались.
Как-то вечером Полина Васильевна, жена Владимира Потапейко, слушала радио. Шла передача о розыске людей, потерявших в годы войны своих родных. Вдруг услышала женщина: «Нина Натбаум, проживающая в ФРГ, разыскивает своих родных». «Нина Натбаум, — подумала Полина Васильевна. — Сестру мужа также Ниной звали. А вот фамилия…» И все-таки взяла карандаш и пометила эту фамилию — Натбаум. Вечером рассказала мужу. Но его смутила странная фамилия. Вряд ли это сестра, решил он. И горько ошибся.
Нина и Дитрих НАТБАУМ (в центре) во время своего визита в Беларусь.
И опять — письма, запросы. И томительные месяцы ожидания. Надежд оставалось все меньше и меньше, потому что Потапейко уже и не знали, куда обращаться. Думали прекратить поиски.
Все решил случай. В один из дней сельская почтальонша принесла письмо. Полина Васильевна глянула на конверт, и первое, что бросилось в глаза, — фамилия отправителя: Нина Натбаум. Еще не зная содержания письма, она закричала: «Нина нашлась! Наша Нина нашлась!»
Весь этот день Владимир Федорович читал, перечитывал письмо от сестры: «Дорогой и любимый браток. Из далекой Западной Германии я, твоя сестра Нина, шлю тебе привет… Дорогой браток, как ты знаешь, я была очень маленькая, сейчас ничего не помню… Я вас очень искала…» Утром поехал в Осиповичи, где жила родная сестра Рая. Зашел в хату, хотел быть спокойным, но не смог. «Рая, — промолвил, — Нина нашлась!» Позвонил в Гродно, в Волковыск, обрадовал вестью брата Николая и сестру Надежду.
Сразу же отписал сестре. Обо всем рассказал в письме. Кто из родных жив, кто погиб во время войны. К сожалению, к тому времени уже умер отец. Сообщил адреса остальных братьев и сестер. А через некоторое время Владимир Федорович встречал свою сестру на перроне минского вокзала.
Как же сложилась дальнейшая судьба Нины Потапейко после угона в фашистскую неволю? Она сидела в просторной хате Владимира Федоровича в Липене среди родных братьев и сестер, среди их детей, сидела за щедрым крестьянским столом и, плача от радости, рассказывала. На русский все переводил местный учитель, преподаватель немецкого языка.
Вместе с тысячами вывезенных из Беларуси женщин и детей Нина Потапейко оказалась в концлагере. Перенесла все ужасы фашистской неволи.
Территория, где находился концлагерь, после войны отошла под американскую зону оккупации. Американцы поместили детишек в приют. Вместе с ними была и Нина. Однажды туда зашли незнакомые мужчина и женщина. Они хотели взять на воспитание девочку, так как не имели своих детей. И только украинку по национальности. Надежда Шадуро, которая была в это время в приюте, сказала им: «Возьмите эту девочку, она из Украины», — и показала на Нину. Женщина заведомо говорила неправду. Говорила так, потому что верила: хуже, чем в приюте, девочке не будет.
Так Нина из Беларуси стала Ниной из Украины. Тоненькая ниточка, связывающая девочку с родными местами, почти оборвалась. Шли годы. Все чаще спрашивала Нина у своих приемных родителей, откуда она родом, как очутилась в Германии, и те поведали ей обо всем, рассказали всю правду. Только главное утаили от девочки — откуда она родом.
С четырнадцатилетнего возраста Нина начала писать в Общество Красного Креста и Красного Полумесяца. Просила в письмах узнать, есть ли у нее родители. А что сообщала о себе? Ведь девочка не знала ни своей фамилии, ни места рождения, не помнила голоса отца и матери, не помнила их лиц. Потому писала в письмах: «Я — Нина из Украины…»
Познакомилась Нина с немецким парнем Дитрихом Натбаумом, поженились, в семье родились трое детей… И уже из домика в западногерманском городе Нойштадт, где жила она, шли и шли письма. Благодаря помощи Общества Красного Креста и Красного Полумесяца, одной своей землячки, также вывезенной гитлеровцами в Германию, после многолетних поисков Нина узнала, кто она и откуда…
И вот через несколько десятилетий разлуки у Нины Федоровны Натбаум — такая волнующая встреча. На родину она приехала с мужем. Сидят все вместе за столом, и как трудно сдержать слезы.
Полтора месяца пробыла тогда Нина Федоровна в Беларуси. Жила в Липене, навестила брата и сестру в Гродно и Волковыске. Несколько раз ходила в Брицаловичи. Подолгу стояла у братской могилы, где похоронены останки сожженных жителей деревни. Не могла оторвать взгляда от плиты, на которой выбиты фамилии. Шестьсот фамилий, и среди них самая дорогая: Потапейко Ольга Лаврентьевна. Так Нина встретилась со своей матерью…
Михаил ШИМАНСКИЙ
