В Кобринской детской деревне живут 108 ребятПятнадцать симпатичных коттеджей за аккуратным заборчиком на окраине Кобрина вот уже 10 лет привлекают к себе внимание. Проживают здесь семьи, в которых почти все дети — приемные, а мамы — наемные работники.
Наслаждение одиночеством
На автовокзале на мой вопрос: «Как добраться до детской деревни?» — люди, стоящие на остановке, ответили чуть ли не хором. Адрес этот в Кобрине известен всем от мала до велика. Еще бы! Двухэтажные домики из красного кирпича будто на плюшевом зеленом газоне смотрятся, как картинки из мультфильмов. Правда, когда в августе подошла поближе, увидела рядом с коттеджами выстиранные вещи на бельевых веревках — мал мала меньше... Лежал на дорожке велосипед, замер в траве забытый мячик... Все нормально, все так, как возле обычных домов. Чуть позже во дворе — общем для всей деревни — зазвенели детские голоса.
— Это сейчас здесь тихо, — улыбаясь, говорила мне тогда директор государственного социально–педагогического учреждения «Кобринская детская деревня» Алла Сапежинская. — Часть воспитанников, а их у нас 108 на 15 мам, разъехалась на каникулы. Почти 40 ребят в Италии, остальные — в лагерях отдыха...
Порой дети не хотят уезжать на лето. Бывали случаи, когда отказывались просто категорически. Пытаясь разобраться, в чем же причина, мамы выяснили, что лагерь, оказывается, — совсем не отдых. Ведь все там выстроено по–интернатскому, ненавистному для детей типу: строем на озеро, строем в лес. Сутками на виду, в коллективе. А здесь, оставаясь на лето, ребенок наслаждается... одиночеством. Живет один в собственной комнате, ест — когда захочет, спит — по своему распорядку, гуляет — когда душе угодно. А как важна для маленькой личности вот эта, внезапно свалившаяся на голову личная свобода, утраченная, казалось бы, раз и навсегда с потерей родителей.
В детской деревне формируется самое главное, то, без чего из ребенка не вырастет человек, способный завести семью и отдать собственным детям всю свою любовь, — сохраняется модель семьи, пусть порой и неполной. Всего в четырех коттеджах дети живут с папами и мамами. В остальных — только с мамами.
Работа как жизнь
По сути, мамы–воспитательницы приходят в детскую деревню жить. Назвать работой то, что они делают, трудно. Какая зарплата может компенсировать бессонные ночи, первые несчастные девичьи влюбленности, лихорадку перед экзаменами?
Мама Елена Маньковская, которая работает в детской деревне с начала ее создания, скоро станет бабушкой. Ее воспитанница, окончив педагогический университет, вернулась на работу в Кобрин, вышла замуж и сейчас ждет ребенка. Очень часто дети, даже став взрослыми, от приемных родителей не уходят. Вот у Елены таких уже трое. И теперь она заботится о своих больших детях, разумеется, не получая зарплату.
— А как же иначе? — говорит Маньковская. — Они мои, родные, просто теперь они зарабатывают и вносят свою долю в общий котел, как это было бы в обычной семье.
Впрочем, я уверена, что даже если бы у детей что–то не сложилось с работой, Елена все равно осталась бы им мамой. Единственная в детской деревне упорно отказывается от помощницы, положенной по штату. Помощница — та же нянечка, берет на себя стирку–уборку, оставляя маме время на воспитание. Попробуйте обстирать, приготовить завтрак, обед и ужин на 8 детей. Много ли времени останется на разговоры? То–то... А вот у Елены, а она, по–моему, мама от Бога, времени хватает, хотя и признается, что тяжело. Правда, дети тоже помогают, причем без обязаловки, без принуждения. Все в семье Маньковской получается легко и радостно.
...Удивительно, но, наверное, я впервые видела детей–сирот с таким выражением лица — беззаботным, счастливым. Совсем не интернатским.
Мама Алевтина Маркевич об интернате все знает не понаслышке, сама провела в нем детство. Рассказывает, что первых своих детей брала из интерната на выходные дни, чтобы присмотреться друг к другу. А когда везла в машине обратно, увидела лицо Кристины. В глазах девочки плескался страх, она боялась, что снова придется жить в интернате. Конечно, оставила Кристю у себя навсегда...
— Просто вспомнила себя, — рассказывает Алевтина. — У каждого ребенка должна быть семья, пусть приемная, пусть неполная, но семья, дающая тепло и ласку, ощущение безопасности, понимание того, что тебя ждут, что ты кому–то нужен и дорог. Самый благополучный интернат, к сожалению, всего этого дать не может.
Свои и чужие
Конечно, не все так безоблачно в детских деревнях, как может показаться на первый взгляд. В кобринской возникают трудности с дальнейшим устройством выпускников. Дело в том, что после выпуска из детской деревни многие воспитанники возвращаются в свои собственные квартиры, которые делят с лишенными родительских прав родственничками–алкоголиками... И это после теплых семейных вечеров с мамой, братьями и сестрами у камина... Вроде из красивой сказки — в фильм ужасов.
— Понимаете, тут что–то не додумано, — размышляет завуч Светлана Щербова. — Ведь ребята действительно воспринимают деревню как дом, а маму — как маму. И вдруг в один момент все заканчивается, и дом этот уже не его, и семья — чужая... Так ведь в обычных семьях не бывает. Став взрослыми, дети всегда могут обратиться за помощью к родителям, их всегда примут и поймут. Поэтому многие наши воспитанники возвращаются к своим мамам после окончания институтов и училищ. Им все равно нужна семья, а их детям — бабушка.
С одной стороны, выходом может стать молодежный дом, общежитие, построенное недалеко от детской деревни, где молодые люди смогли бы жить, пока не устроятся в большой, не «деревенской» жизни. А с другой стороны, чрезмерная забота о сиротах формирует у них так называемый синдром сиротства, иждивенческое, потребительское отношение. Вот и думай, как выбрать золотую середину...
Детские деревни — система еще формирующаяся. Сложно подобрать сотрудников. К сожалению, некоторые приходят в детскую деревню не по зову сердца, а из корыстных побуждений: кому–то негде жить, а кто–то, чего греха таить, надеется попользоваться детским пособием, нагреть руки на распределении «гуманитарки». С такими расстаются без сожаления. Случается, что и через суд.
Не предусмотрен в штате деревни психолог, который здесь особенно нужен. Дети–то из неблагополучных семей, с грузом отрицательных впечатлений: кто–то голодал, кого–то избивал и насиловал отчим, на ком–то пьяный папаша гасил сигареты, кто–то на снегу голый замерзал... Порой и маме, только пришедшей на работу и с трудом представляющей, с какими проблемами она столкнется, психолог не помешал бы.
Впрочем, таких «дыр» в детской деревне много, и «залатать» их одномоментно все равно не получится. Главное — не это. Главное то, что здесь работают душевные и щедрые на доброту люди, исправляют ошибки, допущенные жизнью. Помогают детям стать на ноги, позволяют почувствовать, что и они любимые и для кого–то единственные.
Фото автора.
