Уладзiмiр Лiпскi. Мiлаградскi конiк. Мiнск, Харвест, 2015.
У серыi «Бiблiятэка дзiцячай лiтаратуры» Саюза пiсьменнiкаў Беларусi навiнка: кнiга Уладзiмiра Лiпскага, адрасаваная падлеткам, самай складанай аўдыторыi. Беларускамоўных твораў, якiя захапiлi б сучаснага тынейджара, не так шмат. У аповесцях Уладзiмiра Лiпскага спалучаюцца i знаёмыя камп’ютарнаму дзiцяцi рэалii, i беларускi фальклор, i займальная iнтрыга. Звязаная iнтрыга з падарожжам у мiнулае Беларусi, знаёмствам з яе культурай. Тэма на сённяшнi дзень самая актуальная... Калi пададзена займальна. «Божа баранi, на руках Барыса не было наручнiкаў. На нагах Барыса не надзеты кайданы. На вачах — анiякай цёмнай стужкi. Але ён, пасажыр трынаццатага аўтобуснага седала, добрую палову дарогi лiчыў, што яго вязуць у няволю, ссылаюць у нейкае чортава балота...» Так пачынаецца аповесць «Мiлаградскi конiк»: гарадскога хлапца бацька вязе ў вёску да бабулi. Вядома, той прымае гэта як высылку, пакаранне... Але аказваецца, што ў вёсцы Мiлаград надзвычай шмат цiкавага. I старажытны дуб, якi насамрэч лясны бог, i чароўная крынiца, i рэшткi старажытнага паселiшча... Нездарма ў аповесцi не раздзелы, а... чарапкi. Тыя самыя, археалагiчныя... Усе тэксты напiсаныя вельмi чытэльна, дынамiчна, пры гэтым у iх вельмi шмат iнфармацыi: i вершы — ад Анатоля Сыса да Пiмена Панчанкi, i расповеды пра часы вайны, i звесткi краязнаўчыя... Лiпскi насычае творы сакавiтымi народнымi словамi i выразамi, а таксама праз пазнавальныя сiтуацыi падае правiльную мадэль паводзiнаў, што, уласна кажучы, i ёсць звышзадачай падобнай лiтаратуры.
Рут Озеки. Моя рыба будет жить. Москва, АСТ, 2014.
Когда этот роман был в шорт–листе Букеровской премии, автора сравнивали с Сэлинджером и одновременно с Мураками. Да, герои повести — маргиналы, интеллектуалы, находящиеся в разладе с социумом... Но привкус тут иной, заставляющий вспоминать альтернативщиков вроде Паланика и Коупленда. В романе присутствует модный сегодня гипертекст: писательница Рут — как бы альтер эго автора — находит в море пакет с дневником девочки, которая пишет роман о своей прабабушке. Сразу параллель с Сэлинджером: слишком умный подросток не уживается с ровесниками. Юная японка Нао вернулась с родителями из Америки. В школе она делается изгоем, над ней издеваются, избивают. А родители, разорившиеся, поглощенные своими проблемами, не хотят ничего замечать. Отец становится японским тунеядцем хиккикомори — сидит дома и читает труды философов. Единственная отдушина Нао — ее сточетырехлетняя прабабушка, в прошлом феминистка, а ныне — буддийская монахиня. Бабушка учит Нао внутренней гармонии и терпению... Комары кусают — не надо ни убивать их, ни чесаться, и тогда комариный яд станет частью тебя. И у вас с комарами образуется вполне себе симбиоз... Рут читает дневник, а он все мрачнее... Добавляется элемент мистики: написанное Нао исчезает, проявляется... Возможно, это просто новое произведение Рут? Если у Сэлинджера герой–подросток пытается снять в гостинице проститутку, то у Озеки Нао, отчаявшись, сама начинает подрабатывать на панели. Рут понимает, что и Нао, и ее непутевый папаша на грани суицида... И вмешивается в события. Написано, безусловно, хорошо, много поэтических образов и философских символов, текст достаточно медитативен. То есть рефлексий хватает. Что понятно: сама автор имеет сан буддистского священника. А вот с иронией слабовато. Слишком уж все грустно...
Издания для обзора предоставлены книжным магазином «Академическая книга», Минск, пр-т Независимости, 72.
Советская Белоруссия № 105 (24735). Пятница, 5 июня 2015
