Интересно, как историки лет через 50 будут трактовать дату 18 ноября 2011 года? Быть может, так же духоподъемно, как в советских учебниках описывали заключение договора о создании СССР. Хотя понятно, что в тот момент не каждый пахарь и рабочий вмиг ощутил на себе дыхание новой реальности. Это с высоты прошедших десятилетий такие вещи воспринимаются как рубеж. Мол, перешагнули, и все не так, как было шагом раньше...
В субботу, 19–го, глобальных перемен я не почувствовал. Наверное, как и большинство из нас. Подумалось, что только катастрофы способны сразу и в корне менять мироощущение. Как было, например, в декабре 91–го. Раз — и нет СССР. Разрушился вмиг. И казалось, что запах этого события плотно пропитал воздух. Для кого–то сладкий и приятный. Кому–то горький... А вот стройка — это совсем другое. Это процесс. Отделываешь новую квартиру. Штукатуришь, шпатлюешь, красишь, клеишь обои... Предвкушаешь переезд. А вселился — и кажется, что ничего особенного, чего ожидал, вроде и не произошло. Потому как за работой сжился с каждым сантиметром новой жилплощади. Все здесь близко и знакомо. И даже немного завидуешь жене, которая наблюдала за подготовкой со стороны. А потом бах — и она в новой реальности...
Поэтому чрезмерных восторгов от подписанных 18 ноября документов я не разделяю. Не вижу здесь чуда. Только четкую и логичную последовательность. Восторженные оценки о новом геополитическом полюсе и тому подобное — давайте оставим потомкам. Если, конечно, все сложится так, как задумывалось. А мы находимся в процессе. И 18 ноября было зафиксировано прохождение очередного его этапа. Да, важного. Или как иногда говорят — знакового. Но все же только этапа. Вполне логичного потому, что мы достаточно долго к нему приближались.
Пожалуй, все 20 лет — с момента распада Советского Союза. Понимали, что в одну реку дважды не войдешь. Искали новые варианты сближения. Испытывали их то на одной, то на другой интеграционной структуре. Конструировали разные модели экономического, политического, оборонного взаимодействия. Что–то оставляли, от чего–то отказывались. Сближались, отдалялись и сближались вновь. В общем, шпатлевали, штукатурили, красили, клеили обои... Кто–то не верил. Чего ради? Но большинство надеялось — рано или поздно должен проявиться результат. Так и вышло. Отмечен промежуточный финиш. Понятно. Логично. Ожидаемо. Но это, повторю, итог 20 лет. И кто скажет: а будет ли просто шагать рука об руку дальше?
Это Единое экономическое пространство уже можно считать свершившимся фактом. А Евразийский экономический союз — пока декларация. Хотя и прозвучавшая на самом высоком уровне, но все же. Что говорить о следующем этапе — Евразийском союзе, который существует лишь в замыслах. Наверное, все понимают — движение к этой цели не обещает быть простым. Допустим, рано или поздно встанет вопрос единой валюты. При его решении надо будет наделять наднациональные органы еще большими полномочиями, передавая их от стран–участниц. А в случае с Евразийским союзом — еще частично и политическими функциями. Все это предмет сложных дискуссий. И если уже сегодня раздаются нервные реплики о какой–то там утрате суверенитета, то какие оценки зазвучат позже?
Хотя, полагаю, эти опасения напрасны. В Европейском союзе немцы не перестали ощущать себя немцами, а французы — французами. И даже саксонцы и баварцы не перестали так себя называть. Вряд ли когда–нибудь мы услышим гордое заявление: я этнический европеец. В пробирке нацию не вырастишь. «Советский народ» — звучало красиво. Но как оказалось, не более того... СССР дал еще один наглядный урок. Политическая интеграция таких разных 15 республик — сверх меры. Жесткая рука центра. Такой союз обречен. Поэтому и воскрешать его бессмысленно. Тем более в нынешних реалиях. Когда каждая из бывших советских республик ощутила ценность суверенитета. А народы закрепились в осознании себя уникальными нациями. Но кто сказал, что построение чего–то общего нового требует всем этим жертвовать? Принцип равенства участников евразийской интеграции — главный. Будем строить. Это всегда приносит пользу...
