Первую в истории газету на белорусском языке «Наша доля», вышедшую в Вильне 1 сентября 1906 года, можно было купить только в одном месте — в литовском книжном магазине Марии Пясяцкайте–Шлапялене. Личность эта малоизвестная в нашей истории. Наверное, таков удел скромных работников торговли на фоне великих поэтов и выдающихся политиков. Поэтому сегодня мы будем первооткрывателями истории жизни Марии и ее связей с Беларусью.
Открытка из комплекта «Vilnius — Вільня. Сталіца Літвы ў гісторыі Беларусі», изданного в Минске в 2015 году, увековечивающая литовский книжный магазин на ул. Доминикону, 11
Первый белорусский книжный магазин появился в Вильне только в 1913 году на нынешней ул. Пилимо, 5. А Мария Пясяцкайте–Шлапялене открыла свою лавку ранее, в 1906–м — на ул. Доминикону, 11.
Мария Пясецкая родилась в Вильне 5 июня 1880 года. Всю жизнь прожила в этом городе. Сперва — на ул. Антакальнё, недалеко от костела Святых Петра и Павла. Там, как она вспоминала позже, соседом был доктор Ренигер, из сада которого на их двор падали сапежанки — груши, название сорта которых происходит от фамилии магнатов Сапегов. По соседству стоит их дворец.
Позже — до 1909 года — Мария жила с родителями на ул. Сарацену, 16 — на другой стороне Вилии. В 1909–м переехала в собственный деревянный дом на Сарацену, 18. А с 1926–го до самой смерти в 1977–м жила в Старом городе — на ул. Пилес, 40. Теперь это здание отдано под музей супругов Юргиса и Марии Шлапялисов.
Как вспоминала Мария, ее «родители — ополяченные литовцы».
Отец — шляхтич Ян Доминик Пясецкий из–под городка Ширвинтос, недалеко от Вильнюса. После восстания 1863 года, в котором он потерял близких и имущество, поселился в Вильне. «Кое–как умел говорить по–литовски, но с трудом. Себя считал поляком («тутэйшым»)», — писала Пясяцкайте–Шлапялене.
Мария Пясяцкайте-Шлапялене
Мать Элеонора Войцеховская родилась в деревне Ядвигишкес под Вильнюсом. Элеонора рассказывала Марии, што если «родители хотели обсудить то, чего не должны были знать дети, общались на литовском». Мария свидетельствовала, что ее воспитывали по–польски, считая этот язык «панским», а вообще «дома говорили на польско–белорусском жаргоне», отец и мать «употребляли много белорусских поговорок». Позже Мария передала записанные ею выражения в Институт литературы имени Янки Купалы АН БССР.
В окрестностях Вильнюса в конце XIX века происходил процесс ассимиляции литовцев, переходивших на белорусский и польский языки. Мария Пясецкая смогла повернуть этот процесс вспять — в истории своей семьи. В 1897 году она пошла в хор костела Святого Архангела Рафаила (ул. Шнипишкю, 1), где собирались единомышленники, изучавшие литовский язык и культуру. Эти собрания потом продолжались в доме Пясецкой. Уже в 1902 году она говорила на языке предков.
Осенью 1905 года вышла замуж за Юргиса Шлапялиса, молодого доктора, увлекавшегося также литовским языкознанием, — с тех пор стала известна под фамилией Пясяцкайте–Шлапялене.
Когда в 1906 году в Городском зале (ныне Национальная филармония Литвы) на ул. Аушрос Варту, 5 состоялась премьера первой литовской оперы «Бируте», Мария исполнила роль самой княгини Бируте, жены Кейстута, матери Витовта. Вместе с ней на сцене в роли брата Бируте выступал Кипрас Пятраускас, восходящая звезда оперной сцены.
А еще в 1904 — 1905 годах на Аушрос Варту, 5 открылся первый литовский книжный магазин, куда Мария была взята на работу заведующей. Но уже с 6 (18) февраля 1906–го управляла собственной лавкой на Доминикону, 11. В деле активное участие принимал Юргис Шлапялис. Но вскоре ему пришлось уехать в Москву, чтобы окончить учебу в университете. Основные хлопоты легли на женские плечи.
По воспоминаниям владелицы, «все помещения книжного магазина и подвалы дома были полны книг, газет и других изданий». В том числе белорусских.
Справа — Алоиза Пашкевич (Тетка)
Мария смогла до 1945 года сохранить свой очаг, из которого расходились литовские и белорусские книги. У нее заказывали издания и польские научные учреждения. По косвенным данным, до первой половины 1930–х годов обменивалась литературой с Белорусской академией наук.
В 1918–м в магазине устроили обыск немцы, в 1938–м — поляки. Удивительно, но в 1940 — 1941–м, во время установления советской власти и национализации частных предприятий, Пясяцкайте–Шлапялене позволили продолжать торговать литературой. В письме русскому языковеду Борису Ларину 17 мая 1941 года овдовевшая незадолго до этого хозяйка писала: «Пока наш маленький книжный магазин функционирует. Я сама одна в нем работаю. От 1906 г. в том же помещении». Но уже в 1945–м она не получила разрешения на реализацию книг. Хотя помещение не конфисковали. Позволили торговать канцелярскими принадлежностями, антиквариатом. До 1949 года владелица продержалась, а потом вынуждена была отдать родные стены государству.
За Марией сохранили жилплощадь на ул. Пилес, 40, купленную до войны на собранные деньги. Улица к тому времени носила имя Горького, и это Пясяцкайте–Шлапялене смущало: «Грустно, что Горького, а не кого–то из наших деятелей. В Литве могла бы быть улица или Буги, или Яблонскиса, или Тумаса, или какого–то другого известного литовского деятеля — ну, не знаю... Не моя воля...»
А мы вернемся в начало ХХ века. Белорусские издания для литовского книжного магазина сперва поставляло петербургское издательство «Загляне сонца i ў наша аконца» и редакции газет «Наша доля» (конец 1906 г.), «Наша нiва» (с конца 1906–го). Пясяцкайте–Шлапялене вспоминала: «Загляне сонца i ў наша аконца» присылало нам на распространение книги. В то время у белорусов еще не было своего книжного магазина. Поэтому в литовском была и вся белорусская литература: книги, газеты, открытки и т.п. В 1908 г. инспектор–надзиратель обнаружил у меня книжечку «Скрыпка беларуская» («Скрыпка белорусска Гаўрылы зъ Палацка» — сборник стихотворений Тетки, изданный нелегально во Львове в 1906 году. — В.К.). Там были острые стихи против царской власти. После долгих допросов на меня завели уголовное дело. Год до суда была под полицейским надзором. Однако повезло — хорошие адвокаты меня защитили. Была оправдана. Но бдительные глаза шпионов за всей нашей деятельностью впредь пристально следили».
В письме мужу Юргису Шлапялису от 12 сентября 1907 года Мария сообщала: «Писала ли я тебе о «Скрыпцы»? Наконец инспектор позвал меня к себе на допрос. Спрашивал, откуда получила, как и когда, наконец, показал мне, что она запрещена. По делу «Скрыпкi» я спокойна, потому что не знала, что она запрещена. Он у нас затем конфисковал 32 экземпляра».
Отношения с белорусами были деловые. В письме мужу 3 ноября 1906 года Мария просила его написать Ивану Тукеркесу, редактору «Нашай долi», «о том, что ты обещал, но здесь забыл». «Здесь» — это значит в Вильне, так как в то время Шлапялис находился в Москве. Но о чем идет речь, непонятно. Пока что тема «Мария Пясяцкайте–Шлапялене, ее книжный магазин и белорусское национальное движение» никем не изучалась. Эта публикация — первая попытка обобщить имеющиеся сведения.
29 ноября 1906 года Мария жаловалась Юргису, что «Громада» (очевидно, речь о ком–то из партии Белорусская социалистическая громада. — В.К.) хочет денег. Я не дала, потому что сперва, сказала, надо свести счеты. Он сказал: мне немного надо — 25 руб., а, сказал, г–н Ш(лапялис) говорил, что продано книг как минимум на 60 руб. Я ответила, что покуда не сосчитаю, не соберу деньги, дать не могу, потому что у меня их нет». В то же время Мария получила из Петербурга книгу «Кто с чого живе», которую сперва приняла за белорусскую, обрадовалась новинке, ведь тогда книг по–белорусски выходило очень мало. Даже продала несколько экземпляров, а потом оказалось, что это «малорусское» (украинское) издание: «Не знаю, откуда это и кто просил их прислать».
7 сентября 1907 года в письме мужу Мария сообщала, что издательство «Загляне сонца i ў наша аконца» требует от нее денег. На следующий день жаловалась на какого–то болвана (balvonas) из «Нашай нiвы», который «без конца злится на меня за то, что не дала ему 20 рублей».
Вести бизнес было непросто.
В феврале 1907 года у Пясяцкайте–Шлапялене собирался купить первые номера «Нашай долi» Ромуальд Земкевич — впоследствии известный белорусский публицист, коллекционер. Мария собиралась продать их собирателю за 10 рублей и на эти средства приобрести кроватку или колыбель для дочери Лаймуте. Состоялась ли сделка, сведений нет.
Мария Пясяцкайте–Шлапялене — пока скорее загадочная, чем известная личность в нашей истории. Хотя за распространение именно белорусской книги — «Скрыпкi» Тетки — впервые пострадала. В начале ХХ века она сыграла поистине первую скрипку в деле распространения белорусской литературы в Вильне. За это достойна нашей памяти.
vk@sb.by
Автор благодарит за помощь в подготовке материала Римантаса Каряцкаса, директора Научного и энциклопедического издательского центра (Вильнюс), за предоставленную книгу архивных материалов Marijos ir Jurgio Slapeliu archyvas (Вильнюс, 2006) и Романа Урбановича (Санкт–Петербург) за консультации по переводу с литовского языка.
Советская Белоруссия № 221 (24851). Суббота, 14 ноября 2015
