Если в 4 часа утра на даче вы проснулись от грохота оружейных выстрелов, а на дворе первая суббота августа - не пугайтесь, это неофициальный, но традиционный праздник - открытие сезона охоты на водоплавающую дичь.Вздрагивает от очередного залпа рыбак, и рядом с ним осыпается с неба на воду потерявший силу град дроби: "Хоть бы не пристрелили ненароком!" Пастух не гонит, как обычно, коров к подболоченному речному заливу: "От греха подальше!" Там в кустах и камышах сидят охотники, периодически отмечая свое присутствие хлопком выстрела. А по окрестностям носятся, как угорелые, кряквы, чирки и селезни - с середины весны они не помнят столь массовой атаки людей.
Уже на следующее утро количество охотников заметно поубавится, выстрелов станет меньше. Впредь до 25 ноября - закрытия сезона охоты - "пугать" крестьян и дачников будут лишь отдельные любители дичи. Причин тому предостаточно. И, пожалуй, основная - нынешняя дороговизна охоты в первую очередь из-за стоимости патронов.
Но открытие сезона охоты - день "святой". Он стоит выше финансовых трудностей и семейных проблем. И тот, кто все-таки считает себя охотником, не может не посетить этот праздник.
В этом году 4 августа стало праздником и для меня. Впервые я была не сторонним наблюдателем, ожидающим в лагере "своих охотников", а самым непосредственным участником.
* * *
Мы разбили свой лагерь среди дубов на берегу Днепра. Сколотили из досок длинный деревянный стол и две скамьи к нему, растянули тент.
Сегодня на ужин будет рыба - среди нас много рыбаков. Ружья пока лежат в чехлах - охота открывается только завтра. И, как донесла "разведка", нам есть на что надеяться: не пуганые еще утки спокойно плавают по лабиринтам заросшего "старика". За ужином все только и обсуждают, какую стратегию избрать для наиболее удачной охоты - место незнакомое, новое. Раньше подобные разговоры я пропускала мимо ушей. Но сегодня все это становится для меня важным. Мне, как любому новичку, кажется обязательно необходимым добыть "утку престижа". И я успокаиваю себя тем, что уток и патронов много - может, хоть раз да попаду.
...Наступило долгожданное завтра. Серые зябкие сумерки. Мы пробираемся на лодке по кувшинкам, и я думаю, не жалко ли мне будет стрелять по бедным птицам. Вокруг гремит такая канонада, что вспоминаются напутственные слова: "Главное на открытии охоты - быть не убитым и не убить". Естественно, с охотниками из нашей компании все договорено - кто где будет находиться. Но и без нас, стреляющих довольно много даже в этом глухом месте.
Мои сонные рассуждения прерывает окрик: "Стреляй!" Прямо на нас низко и стремительно летят два чирка. Выстрел, другой - мимо. Утки уже ушли. И я вспоминаю, что в суете совсем не целилась. В крови вдруг закипает адреналин. Сонливости как не бывало.
Утки, как ночные бомбардировщики ПО-2, неожиданно выныривают из-за высоких деревьев, делают круг над заливом, стараясь слиться с фоном зарослей, и довольно успешно лавируют среди выстрелов. Но вот один чирок, словно наткнувшись на невидимую преграду, останавливается в воздухе и кувырком летит вниз. У кого-то удачный выстрел.
Мы высадились на твердом пятачке земли и, укрывшись в высокой траве, терпеливо ожидаем появления новых уток. В небе спокойно парят чайки и ласточки, словно понимают, что эта канонада "не в их честь". Но на горизонте ровно идут три точки. "Пригнись! У них очень хорошее зрение", - слышу тихое наставление отца. Маскировка срабатывает, и летящая мишень, увеличиваясь в размерах, уже в пределах досягаемости. Никакой жестокости - именно летящая мишень. Стреляю, и вновь неудачно.
Из зарослей появляется Николай Иванович - охотник из нашей компании. Мы не успеваем перекинуться и парой фраз, как вдалеке вновь появляется "объект". Судя по всему, эта утка и не думает направляться в нашу сторону. Но Николай Иванович искусно крякает, и чирок резко разворачивает к нему. Выстрел - мишень поражена.
Спустя два часа возвращаемся в лагерь. Вопреки моим ожиданиям, количеством выстрелов я так и не добилась качества. Впопыхах расстреляла 14 патронов и, пожалуй, единственная из всех была без добычи. Но оставались надежды на вечер.
Но и вечерние сумерки не принесли мне желаемого результата. Более того, при неудачном выстреле расшибла прикладом плечо. Теперь рука отказывалась слушаться и едва удерживала ружье. "Приклад коротковат, - заметили охотники, рассматривая мое ружье в лагере. - Нужно будет его удлинить. Иначе опять синяки заработаешь". "Боекомплект" уменьшился за день на 24 патрона, и получалось, что стреляла я больше всех. Смогу ли я вообще когда-нибудь попасть в утку?
* * *
В воскресенье утром плечо распухло - больно было даже дотронуться. Но охоту пропускать - ни за что! На всякий случай попробовала обмотать плечо толстым махровым полотенцем. Вроде бы стало легче.
Вновь заплываем в залив и поднимаем с воды уток. Ружье почему-то не стреляет. И пока я разбираюсь, что к чему, уток и след простыл. Все просто - не сняла с предохранителя.
Двойка чирков испуганно улепетывает от чужих выстрелов. Я вскидываю ружье и, проигнорировав замечание "далеко", стреляю. Полет продолжается только у одной утки. Неужели есть? Отец подтверждает, только недовольно качает головой. "Зачем? В тех заболоченных зарослях, куда она упала, мы ее не найдем. Надо поджидать, пока утка не подлетит на открытый участок. Вот если бы у нас была собака - другое дело". У меня нет должного удовлетворения: вроде попала, но добычи-то нет.
Внезапно появляются две большие кряквы. Два моих выстрела, и - о чудо! - одна падает. Но опять в какой-то "бурелом", хоть и на землю. Высаживаемся на берег и едва ли не на четвереньках продираемся сквозь кусты. Надо обязательно найти - пусть я потрачу час или более, но обязательно найду ее. И только одно опасение мучает меня: хоть бы кряква не была еще живая. Но обошлось - красивая жирная кряква неподвижно лежала на чистом речном песке. Только рука дрогнула - утка еще такая теплая!
Вновь садимся в лодку. Метрах в 30 от нас украдкой пробирается по воде к кустам что-то похожее на дичь. Далековато, но прицеливаюсь и стреляю. "Птица неестественно взмахивает крылом и заваливается на бок. Есть! Но вдруг добыча оживает и неуклюже торопится к кустам. Еще раз выстрелить - это значит сделать из птицы "решето" - не хочется. И дрогнувшим голосом прошу отца свернуть ей шею. Но птица - водная курочка - уже мертва.
Две добычи за одну охоту - для меня верх мечтаний. Тем более что игнорируемое в порыве нешуточного азарта ушибленное плечо, вновь серьезно напоминало о себе. Мы направились к лагерю, напоследок решив пройти водные лабиринты залива. Там, упустив перед самым носом трех взлетевших уток, я неожиданно для себя добавила к своим трофеям чирка.
* * *
Первая охота, наверное, запоминается так же прочно, как первый прыжок с парашютом или сплав по горной реке.
...Теперь понимаю, что до недавнего времени имела очень приблизительное представление об этом древнейшем увлечении человека, хоть и не раз присутствовала в компании охотников в качестве простого отдыхающего. Какова дичь на вкус, знала и раньше - благо происхожу из семьи потомственных охотников. Но какова на вкус дичь, добытая собственноручно, - это уже из разряда совсем иных ощущений.
Считая себя вполне гуманным человеком, утверждаю: в охоте, далекой от браконьерства, нет жестокости. Охотясь, мы становимся всего лишь одним из винтиков царствующего в природе закона выживания.
