Отсюда мы входили в Минск
Дороги войны для тех, кому когда-то пришлось пройти по ним, наверное, навсегда остаются такими, какими увидели они их
в первый раз, даже если это давно уже мирные трассы.
Ветераны, уроженцы Пуховичского района, ехали по приглашению местных властей на презентацию книги «Память», приуроченную к проведению региональной патриотической акции «Герои Минщины». За стеклом микроавтобуса шумел утренний весенний город, а в салоне говорили о войне. Только что миновали стадион, где сразу после освобождения Минска состоялся памятный партизанский парад, и два пассажира — Анатолий Михайлович Олейник и Владимир Степанович Линчук, которые были участниками того памятного шествия, оживленно вспоминали его подробности, не совсем, правда, соглашаясь с художником, запечатлевшим это событие на полотне.
— Да и вообще, в послед-нее время военные события порой излагаются неверно. Ты, Васильевич, уж как-нибудь посодействуй, чтобы такого не было, — обратился кто-то из них к еще одному из пассажиров, генерал-лейтенанту в отставке, председателю Комиссии по делам бывших партизан и подпольщиков при Совете Министров страны Евгению Микульчику.
Четвертый из приглашенных минчан — фронтовик, полковник в отставке, автор книги об операции по уничтожению фашистского гауляйтера Кубе Николай Васильевич Дубровский, не перебивая, слушал своих земляков.
— Вот отсюда мы входили в Минск, — неожиданно переменил тему разговора бывший командир отряда народных мстителей Олейник, когда микроавтобус возле фабрики «Коммунарка» повернул на Партизанский проспект. — И после парада недалеко стояли.
— А мы южнее, со стороны Петровщины зашли, — это уже Сенчук.—Потом возле железнодорожного вокзала разместились. Помню, еще лейтенант к нам туда приезжал жалованье выдавать.
— Как же, помню того лейтенанта, — улыбнулся Олейник. — Однажды попросил меня подкинуть на машине в другой отряд, так потом пришлось всю ночь его ждать.
Выехали за город. Но ни пробуждающаяся природа, ни попадавшиеся на глаза новостройки не привлекали внимания моих спутников: мыслями они были там, в своей далекой юности, на войне. Олейник вспомнил, как они осенью 1941-го из деревни Дукора шли на нынешнюю окраину Минска, чтобы разгромить полицейский гарнизон.
— Это ж в одну только сторону километров пятнадцать будет, —похоже, удивлялся сам себе ветеран, — а мы за ночь туда и обратно, да и им еще там дали прикурить.
Возле деревни Любин вспомнили, как здесь угоняли от немцев скот, уже подъезжая к самому райцентру, — о трудной блокаде весной сорок четвертого. Говорили и о своих командирах, добрым словом вспоминали людей, кормивших и часто согревавших в своих домах народных мстителей, которых, по подсчетам Евгения Микульчика, на территории Пуховичского района было около пятнадцати тысяч: больше полностью укомплектованной дивизии.
Сегодня годы берут свое — от той дивизии едва ли наберется рота. Но, несмотря на возраст, многие из старых солдат по-прежнему в строю. Теперь их фронт — идеологический, борьба за умы и сердца людей и, прежде всего, за убеждения молодого поколения. Не сказать, что это легкое дело, но даже присутствие, как еще раз убедились в Марьиной Горке, людей, увешанных боевыми и трудовыми наградами, делает юношей и девушек взрослее и строже, побуждает к переосмыслению своих поступков, активной собственной позиции. Да что говорить: для многих молодых, признавались они, уже то, чего достигли в жизни их старшие товарищи, становится идеалом стремлений. И может, потому с таким вниманием слушали они на встрече воспоминания ветеранов, их советы, наказы беречь и любить родной край, как любили его тысячи их земляков, чьи имена навечно занесены не только в книгу, но и в народную память.
