Переоценку наших прежних представлений об учителе вызвал в этом году целый поток сообщений о возбуждении уголовных дел в отношении работников просвещения. Началось с разоблачения преподавателей вузов, бравших мзду за прием зачетов и помощь в решении контрольных работ. Продолжилось в пору вступительных экзаменов, когда был вскрыт целый пласт взяточничества, процветающего в приемных комиссиях университетов и институтов. Затем появилась информация о том, что не все чисто в порядке сдачи выпускных экзаменов в некоторых средних школах. Потом пресса туманно намекала на взятки, которые якобы берутся за устройство ребенка в престижную гимназию или лицей. Наконец, апофеозом разоблачений
в образовательной сфере стало задержание в Центральном районе Минска бывших работников коммерческого детского сада, которые за четыре года умудрились получить в качестве взяток 13 тысяч долларов - будто бы за прием детей в свое чудо-заведение.
Невольно складывается впечатление, что преподавательский состав вузов, школ и даже, как видим, детских садов - одно из самых криминогенных профессиональных сообществ. От такого имиджа образовательной системы рукой подать и до образа учителя-уголовника... Так не пора ли остановиться? Или хотя бы разобраться: кто из схваченных за руку педагогов - натуральные хапуги и рвачи, а кто просто пытался заработать кусок хлеба вполне законным и допустимым, на его взгляд, способом? Всегда ли взятка - верный состав преступления, вменяемый задержанным?
Быть может, у нас слишком широко стало трактоваться известное решение Конституционного суда, приравнявшее преподавателей вузов и техникумов к должностным лицам, совершающим юридически значимые действия. Вследствие этого вердикта к ответственности за взятки, например, привлекается человек, никак не считавший свои внеурочные занятия уголовно наказуемыми: он брал по 2 - 3 доллара за оказание студентам помощи в решении лабораторных и контрольных работ. И расценивал это всего лишь как способ дополнительного заработка, позволяющего увеличить действительно скудный бюджет рядового преподавателя.
Многих профессионалов, подрабатывающих на стороне, не радует перспектива платить немалые налоги с совокупного дохода. Однако вот парадокс: педагог, взимающий плату за дополнительные занятия с отстающими студентами, сейчас рискует больше сантехника, промышляющего частными ремонтами в подведомственных квартирах. Если последний в случае чего ответит за сокрытие дополнительных доходов перед налоговым ведомством, то учитель, не афиширующий сторонние заработки, может быть обвинен в куда более серьезном преступлении. И окажется за решеткой...
Сейчас понятие о совершении "юридически значимых действий" как-то само собой начинает распространяться и на работников низовых учебных учреждений. В частности платных гимназий и детских садов. Которые, как и многие другие коммерческие структуры, далеко не всегда стремятся оглашать свои истинные прибыли. Тут опять налицо наша старая проблема - сокрытие доходов, когда по официальным документам за обучение платится скромное количество белорусских рублей, а на деле (читай - в конверте) вносится немалая сумма в долларах. Вот факт передачи этого конверта и может быть истолкован как взятка, хотя здесь вроде бы налицо явная попытка ухода от налогообложения. Это, конечно, тоже преступление, однако корни его кроются отнюдь не в жажде мздоимства, будто бы захлестнувшей учительскую интеллигенцию.
Валить эти налоговые правонарушения в одну кучу с таким тягчайшим деянием, каким является взятка, - значит невольно культивировать в общественном сознании образ учителя, легко идущего на совершение уголовного преступления.
А ведь недавно в ходу был совсем другой образ.
- Куницыну - дань сердца и вина,
Он создал нас. Он воспитал наш пламень,
Поставлен им краеугольный камень,
Им чистая лампада возжена...
Вот так писал о своем лицейском учителе Саша Пушкин...
