Когда после длинной беседы я попрошу Ивана Козловского сфотографироваться с наградами, ветеран удивится и как-то неловко поведет плечами. Ни прежней живой жестикуляции, ни громкого голоса — на минуту он словно выпадет из жизни. А в ответ прозвучит короткое: «Не люблю я это…» Сопротивление будет длиться еще несколько минут. И все же фронтовик пойдет навстречу. Но все равно сделает по-своему — ограничится одной лишь орденской планкой.
Иван КОЗЛОВСКИЙ (второй
слева в верхнем ряду) с сослуживцами по учебной роте.
…Словно яичная скорлупа, начал трескаться толстый лед. Земля вмиг ушла из-под ног. Иван Козловский в разбухших от влаги валенках оказался по колено в ледяной воде. В этот момент осколок снаряда, упавшего на берегу, прошил ухо насквозь и, пройдя под кожей, вылетел. Поток крови, напарник тащит раненого бойца. Уже в немецком приграничье 278-й полк, с которым наступал Иван Константинович, форсировал замерзшее длинное озеро. Как только противник увидел советских бойцов, тут же начался обстрел. Снаряд рванул буквально в 20 метрах от Козловского. «Чувство было такое, будто качусь с горы. Хотя на самом деле я уже был без сознания», — так его путь к Берлину прервался на целых 28 дней.
Иван Козловский вспоминает, как в те дни в госпитале очень переживал за рану. И все время спрашивал у медсестер: «Ухо-то осталось? Мне же всего девятнадцать». Хотя обиднее было другое: товарищи в строю, а тут приходится лежать на больничной койке. Но жизненные трудности для Ивана Козловского и в то время не были пустым звуком. Еще до мобилизации в 1944-м ему и трем братьям пришлось пережить три года оккупации. Все это время парень провел в лесах возле родной деревни Новоселки Каменецкого района: скрывался от немцев. Иначе могли насильно увезти на работы в Германию. Ну а в лесу было как в лесу: холодно, голодно и тревожно.
Ветеран: «После первого ранения в госпитале пришлось провести четыре месяца»
Когда Новоселки освободили наши войска, Иван Козловский с нетерпением ждал повестки. Заветный листок он получил в сентябре: прямо из деревни юношу отправили в Брест. Помывка в городском парке, последние сборы — и сквозь ожесточенную бомбежку товарный вагон доставил новобранцев в пригород Варшавы. На обучение стрельбе дали всего две недели. Впрочем, и это короткое время Иван Константинович использовал с умом: неплохо овладел противотанковым ружьем. Именно с ним — два метра, 15 килограммов, пять зарядов — он дойдет почти до самого Берлина. После ожесточенных сражений под Варшавой. Через то самое обледеневшее озеро и познанский госпиталь. Но что хуже — еще через одно, куда более серьезное ранение.
В Бернау — одном из пригородов немецкой столицы — Иван Козловский оказался в апреле. Берлин был виден издалека. Атаки союзников и Советской армии не прекращались, немецкие войска огрызались, как могли. И город больше напоминал огромный пожар, а в небе постоянно висел черный дым. Но это не пугало — наоборот, воодушевляло: совсем скоро возьмем Рейхстаг, Победа уже близко. Хотелось показать себя. Ивану Козловскому вместе с напарником доверили отыскать на поле боя начальника батальона. Вокруг горела вражеская техника, гремели артиллерийские залпы. Взрыв — и Ивана Константиновича накрыло. Он бросился к ближайшей воронке, еще не чувствуя: левая штанина насквозь пропитана кровью. Дырка в штанах была видна отчетливо. Но осознание, что в ноге пульсирует настолько сильная боль, что ее даже не чувствуешь, еще не пришло.
В госпитале Ивану Константиновичу пришлось провести целых четыре месяца. Снова было обидно, как тогда, в Познани. И снова так же страшно, как в те 28 дней. Однажды вечером в больнице появились советские офицеры. Всем, кто мог передвигаться сам, велели покинуть здание и укрыться. Немецкие войска пытались прорвать окружение совсем недалеко от госпиталя. Техника передвигалась по ближайшим дорогам, и до пациентов даже дошли слухи: один отчаянный советский боец шомполом сбил вражеского мотоциклиста. Правда, прятаться тогда от немцев все-таки не пришлось. Окружившие Берлин армии СССР и союзников быстро подавили прорыв…
Уже после Победы Иван Козловский снова встанет на ноги. Сначала при помощи костылей, потом — трости. К концу четвертого месяца наконец окрепнет — и снова на службу. В общей сложности в армии он проведет три года. Потом вернется в родные Новоселки, переедет в Брест, где тридцать лет отдаст работе на железной дороге.
Но в мыслях постоянно будет возвращаться к тем суровым фронтовым дням. До сих пор ветеран переживает, что ему не довелось штурмовать Рейхстаг. Наверное, именно отсюда это подчеркнуто скромное отношение к своим боевым орденам и медалям. Бойцы были очень молоды и амбициозны, и им так хотелось всадить последний патрон в спину разъяренного фашистского зверя. Но судьба распорядилась иначе: два ранения — это явное свидетельство смелости. Четкий, свыше уготованный императив жизни на фоне тысяч жутких, порой случайных и нелепых смертей. Он выжил и вернулся домой, чтобы рассказать нам о тех страшных годах, когда они были молоды и красивы. Когда так не хотелось умирать.
Фото автора
artem.kirjanov@ gmail.com
