Одноактная пьеса для обычного диктофона

"Вы - социопат?" - строго спросила я у молодого драматурга Андрея Курейчика после публикации его письма в "СБ", где он говорит, что у него за нашу культуру болит душа. "Нет, что вы, - весело ответило юное дарование, - я просто искренний человек". "Тогда ладно, - облегченно вздохнула я, - а то, знаете, разных "патов" боюсь. Тогда давайте напишем пьесу в формате газетной полосы". - "Давайте". - "А что писать будем - комедию или историческую драму?" - "Уж как само выйдет", - сказал Андрей, и я включила свой диктофончик...

- Вот скажите мне, Андрей. Вам, молодому, талантливому, зачем все эти остросоциальные, публичные диалоги? Весна же... Или это у вас такая крупномасштабная "пи-ар"-акция накануне премьеры в Купаловском по вашей пьесе? Не пойму, это вы такой наивный или, наоборот, продуманный? Если второе - то, выходит, мое профессиональное любопытство вы превращаете в средство вашей рекламы?

- Это дело журналиста - решать, у кого брать интервью, а у кого - нет. Я на интервью не напрашиваюсь. Насчет весны - я женат. У меня каждый день весна. А что касается моих выступлений, то попросту у меня не получается молчать. Хотя, быть может, и стоило бы. Я очень хочу, чтобы люди задумались. Чтобы проснулись и стали участвовать в важных общественных процессах. Должна быть ясная и принципиальная позиция. Например, упрощая: если человеку понравился спектакль - пусть он выразит свои чувства. Пусть кричит: "Браво!" А если не понравился - пусть встанет и уйдет (прямо в процессе). Я бы даже специально стал у двери и лично пожимал бы руку каждому, кто честно выразит свою позицию к конкретному произведению искусства. Мне хочется пробудить людей к отношению...

- Но вы понимаете, какого литературного героя подобными устремлениями напоминаете?

- Конечно. И делаю это искренне. Если жизнь не сильно покорежит, то и в будущем надеюсь не изменять себе. Также понимаю, что единомышленников найдется мало. Страна у нас умеренная, "памярко›ная". Но иного пути для себя не вижу. Только в борьбе максималистски-противоположных позиций, на мой взгляд, может родиться что-нибудь удивительное. Когда в одно время работают Мейерхольд, Арто и Станиславский, тогда и получается театральная революция.

- А так вам вроде и поговорить не с кем...

- Нет, поговорить всегда есть с кем. Мне хочется, что ли, пораскачивать это все. Должна быть реакция! Пусть негативная. Кстати, уверен, что меня вскоре начнут ругать. С нетерпением жду этого момента. Должна быть уверенность, что в сфере культуры вообще что-то происходит. Чтобы искусство побуждало к яркому, активному переживанию.

- Я тоже не против яркого и активного. Так что, вы говорите, нужно делать? В какую рельсу бить? Давайте возьмемся за руки и пойдем будить народ! А то вы все пишете, а народ равнодушным остается...

- Я знаю, что делать лично мне. И всем советую над этим же задуматься. Стойкое ощущение собственной правоты придает мне сил. Ведь я, по существу, своей искренностью усложняю себе жизнь. Каждое интервью сейчас идет мне в минус. Многие меня считают выскочкой. Многие будут ждать - когда же я споткнусь. Некоторые критики меня так прямо и предупреждают: "Все твои публичные высказывания мы тебе припомним после премьеры". Я своим максимализмом поставил себе такую высокую планку, что если сам ее не возьму - все будут вправе стыдить и ругать меня. Но, с другой стороны, искусство - сфера публичная. Здесь в темном углу между собой не договориться - каким искусству быть, а каким нет. Если тебе есть, что сказать, - говори открыто. Да, я боюсь того, что со мной может произойти. Но иначе не могу.

- Я, видите ли, не знаю вашей легенды. Такое впечатление, что вы вчера родились прямо с чемоданчиком пьес. Очевидно, этому что-то предшествовало?

- Во мне борются лень и разум. Разум призывает делать карьеру, зарабатывать деньги - вот почему я пошел учиться на юрфак. А лень жалостливо так спрашивает: "Ну на что ты себя тратишь, Андрей? Подумай о вечном. Не торопись, все придет само собой". В результате этой борьбы за очень короткий отрезок времени я написал очень много. Семь пьес. Меня все время мучает страх, что в какой-то момент я больше не смогу писать. Поэтому в начале года я закончил еще три пьесы и киносценарий. Не могу остановиться. Себя боюсь. Есть опасность, что сам процесс станет смыслом моей жизни, как у Акакия Акакиевича. Но по-другому-то невозможно. Нужно все время работать, себя не жалея. А сама история довольно обычная. На первом курсе я попал в театральную студию БГУ в качестве актера. Сыграл много интересных ролей. Сцена меня захватила, но в то же время я понял, что она может дать больше, чем я ей в качестве актера. И стал писать пьесы. А потом уже решил послать их в театры. Так меня и заметили.

- Раскройте тайные механизмы.

- Берется конверт... Естественно, сразу пьеса к Табакову не попадет. Сначала ее почитают в литературной части. И только потом, возможно, передадут выше. Вал пьес огромен - ведь шлют все, кто пишет. Обычно драматурги делают 100 экземпляров и рассылают по театрам. У меня такой возможности нет. Перед вами - нищий драматург. На стипендию я могу сделать лишь несколько экземпляров текста и разослать только в лучшие театры.

- Вы ничего не имеете против формулировки "современный белорусский драматург"?

- Конечно, нет. Но уж слишком при таком подходе существует вероятность начать мыслить очень узкими категориями. Искусство, оно хоть и создается в какой-то местности, все же обладает свойством транснациональности и экстерриториальности, выражаясь юридически. Я - белорус и собираюсь жить в Минске, хотя, очевидно, писал бы свои пьесы и на Чукотке, и на Гаваях. Относительно современности хотелось бы сказать, что время сумбурное и противоречивое. В нем слишком много узаконенного лицемерия. Все это понимают, но никто с этим бороться не собирается. Поэтому мне, например, о современности проще говорить, пользуясь сюжетами древности. Здесь меня интересует изменение человеческой психологии на протяжении веков. Как мы сами загнали себя в такой тупик? Неужели понадобилось потратить столько времени, чтобы прийти к тому, что мы сейчас имеем?

- Давайте же не будем ходить вокруг да около, а честно признаемся, чем же конкретно не угодило время Андрею Курейчику.

- Ну хорошо, конкретный пример из жизни. То, что затронуло непосредственно меня. И то, что меня просто шокировало. Это вопрос прописки. Я не мог прописаться в свою собственную квартиру в течение 2 месяцев. Собирал какие-то бумажки, все время ходил куда-то. Мне эти усилия представляются не просто бессмысленными, но и губительными. Кто знает, может, за это время я успел бы написать гениальную пьесу. А некоторые люди вот так тратят свою жизнь. И что хуже всего - терпят и соглашаются. Меня это возмущает. Я понимаю, что это - наша ментальность. Но это же неправильно.

- Неправильная ментальность?

- Нам говорят, что у нас все хорошо, и мы даже и не пытаемся задуматься - так ли это на самом деле. Прошлым летом я впервые побывал за границей. И увидел громадную разницу между тем, как обычные люди живут у нас и там. Для меня чудовищно осознавать, что мы в XIX веке, а они в XXI. В этом мне и видится основная проблема современности.

- Справедливо. Но закон жизни почему-то таков, что белый медведь не может жить среди пальм, хоть ты тресни. Он так устроен, что ему должно быть холодно. Что вы об этом скажете?

- По-вашему, если Беларусь - край болот, так нам и желать лучшей жизни не стоит? Ну и живите в болоте, если вам нравится. А я не хочу. Поэтому протестую.

- Не думаю, что в одной из процветающих европейских стран у вас каждый день брали бы интервью. Скорее всего, вам бы пришлось хорошенько заплатить за то, чтобы иметь право высказать свое мнение публично. Да и пьесы ваши наверняка в национальных театрах не рассматривались бы... А еще такая у меня мысль. Среди ваших ровесников есть немало людей, которым уже не страшны разного рода бытовые проблемы. И некоторые из них добились этого сами. Так и вам никто не мешает в свободное от писательства время, например, "челночным" методом сколотить капиталец, открыть лавочку, пересесть в удобный автомобиль и перестать жаловаться.

- Дело не в том, что я жажду бюргерского образа жизни. А в том, что миллионы людей, не будучи виноватыми ни в чем, лишены не то что благ, а возможности просто достойно жить.

- На мой взгляд, это касается только людей старшего возраста. Им действительно крайне сложно приспособиться к новой реальности. Но если ты молод, здоров и хочешь лучшей жизни - пожалуйста, сражайся. Никто не говорит, что это будет легко. Но если ты хочешь для себя большего, ты должен быть готов к тому, что благополучие - эквивалент усилий. Иначе не бывает. Это плохой пример, но, в конце концов, даже тот, кто ворует, тратит много-много энергии. Поверьте, я это не ради того, чтобы вам возразить, говорю. Просто передо мной есть примеры моих друзей, которые начинали свои дела, обладая одной лишь силой воли и острым желанием расширить свои возможности. Сейчас это уже вполне успешные молодые люди. Им это стоило всего ничего - года 3 - 4 без выходных. Никакого тебе пива с друзьями или дискотеки. Нет времени - нужно работать, учить языки, куда-то все время бежать. Просто не всякий сможет себе долго отказывать в обычных житейских радостях. Значит, не всем действительно необходимо жить лучше.

- Мне бы хотелось, чтобы, по крайней мере, как можно больше людей осознало, что необходимо стремиться жить лучше. Чтобы люди просто увидели, как это бывает. Мне бесконечно жаль тех, кому недоступны в силу положения, сложившегося в нашей культуре, великая магия театра, потрясающие картины, гениальная музыка. На самом деле это страшные лишения, ибо они корежат саму сущность человека. Эти лишения убивают человека в человеке. И я буду нетерпим к такому положению. Несмотря на то что это мне грозит, возможно, не только иронией окружающих...

Я поблагодарила собеседника и отключила запись. И в послесловии хотелось бы сказать, что интервью - это очень капризный жанр, зависящий от многих факторов: настроения журналиста и респондента, внешней атмосферы, верно заданного первого вопроса. То есть через час интервью с Андреем Курейчиком могло получиться совсем другим. Но оно именно такое, каким вы его прочитали. Думаю, что ко всему выше сказанному следует относиться действительно как к пьесе. Лишь как к поводу для собственных размышлений. А мы в данном случае, исполнив каждый свою роль настолько искренне, насколько было возможно, просто остались довольны друг другом и своей работой.