Обратная связь

Надоело быть терпимыми

Прочитала страшную по своей сути "Историю чужой жизни в письмах" Марины Беляцкой ("СБ", 16 марта) и ужаснулась... Тенденция, однако, прослеживается четко: тунеядцам и алкоголикам живется неплохо. Им, по большому счету, море по колено - не страшны ни законы, ни наказание, которое неминуемо, казалось бы, следует за преступлением. В подтверждение приведу историю чужой жизни. Не ради нагнетания обстановки, а чтобы проследить ту самую грустную тенденцию.

4 года назад поселился у меня по соседству мужчина 42 лет. Поначалу работал месяца 2 - 3, потом закончился у него срок кодировки, а алкогольная зависимость осталась. С тех пор он нигде толком не работал: терпения хватало от силы на несколько недель - до первой получки.

Продуктами, одеждой его обеспечивают престарелые родители. Живут в деревне. Сыну, когда пристрастился к спиртному, характер стал показывать, купили квартиру подальше от своего дома. Мать втайне от отца за непутевого сына алименты платила на содержание внука. Оказывается, у соседа моего от первого брака есть сын 15 лет. Повестки из суда летят, как птицы, уже 8 месяцев (видимо, пенсии старушки не хватает за сына "алиментный" долг погашать). Но поражает долготерпение судебных исполнителей: сосед мой в сторону суда даже не смотрит, и исполнители к нему не идут. Так и переписываются...

В.ДМИТРИЕВА, Витебский район.

Сельский приоритет

Родом я из Беларуси, хотя с 1968 по 2003 годы жил и работал в Архангельске. До переезда в деревню я, как и большинство горожан, относился к крестьянам снисходительно, воспринимал за чистую монету рассуждения, что сельское хозяйство - "черная дыра" для государственного бюджета, мол, сколько ни вкладывай, все равно будет мало. В Беларуси агропромышленное производство сохранили, более того, это одно из приоритетных направлений развития страны. Честь и хвала за это моим соотечественникам. И программа по возрождению села - своевременна и необходима.

Регулярно читаю в "СБ" материалы о сельской жизни и нахожу в них подтверждение собственным наблюдениям: сельчане среднего и старшего поколений "корнями вросли в землю" и, как бы трудно на ней ни жилось, уезжать не собираются. А молодежь с таким положением мириться не хочет, вот и стремится переехать в город. На мой взгляд, истоки всех проблем, которые переживает село, именно в текучести кадров. А это, в свою очередь, результат низкого уровня технологий производства сельхозпродукции (10 - 12-часовой рабочий день при редких выходных у механизаторов, по большей части ручной труд на фермах). В том, что надо на всех уровнях власти проработать вопрос о создании эффективной и отлаженной технологии в агрокомплексе, я полностью согласен с председателем Лунинецкого райисполкома Александром Бойко ("СБ", 26 марта, "Шаги по "вертикали"). Наверняка, если эта проблема решится, человек не будет нести своеобразное наказание за то, что живет в деревне.

Есть и еще один момент. В нашей стране существует институт старост, этакого связующего звена между крестьянином и исполнительной властью. Но, думается, его нужно несколько усовершенствовать. Не секрет, что во многих деревнях старостами избирают не активных, "пробивных", что называется, людей, а самых старых по возрасту, мол, больше пожил, больше знает, умудрен жизненным опытом. Жизнь показывает, что для такой работы больше подходит компромиссный вариант: чтобы и мудрости у старосты хватало, и энергии.

Александр ПЕСТРЯКОВ, п. Черницкий Смолевичского района.

Нельзя предавать память...

Прочитала заметку Алексея Ковалева "Это нужно живым..." ("СБ", 24 апреля) о бесхозной могиле в Горецком районе и заплакала. Почему, думаю, вы сейчас поймете. Пока жива была моя мама Червинская (Таптунова в девичестве) Евгения Борисовна, она пыталась, как могла, поддерживать могилу в порядке, как и Ковалев, добивалась помощи от властей. Потому что мама была свидетельницей того страшного дня, когда возле деревни Рудковщина немцы расстреляли больше 20 евреев. Сама она спаслась чудом.

Все это я знаю из ее дневниковых записей. В них также есть имена и фамилии расстрелянных. И эти сведения не должны кануть в вечность. Имена безвинно пострадавших достойны того, чтобы быть высеченными хотя бы на самой скромной надгробной плите.

После смерти мамы 3 года назад я некоторое время жила в родной Рудковщине. Естественно, заглядывала и на могилу. Увиденное потрясло меня не меньше, чем Ковалева. Но вовсе не сгнила ограда - она была изуродована надписями, изломана. Кто-то даже додумался свозить сюда мусор! Во времена моего детства возле могилы росли несколько тоненьких берез. За эти годы они превратились в величавые деревья. И у каждой березки был пущен... сок, к стволам "по-хозяйски" привязаны 3-литровые банки. В них капал сок, а мне казалось, что это капают слезы безвинно погибших людей...

Сама я исправить ситуацию едва ли могу: живу далеко, часто и тяжело болею. Поэтому хотела бы обратиться к людям, которые неравнодушны к памяти жертв той жестокой войны: раз нет у сельского Совета денег, может быть, мы вместе сможем привести в порядок могилу, увековечить память погибших. И, может быть, не только этой могиле мы вместе сможем уделить должное внимание, а каждой, даже самой отдаленной. Мы не вправе предавать память погибших людей.

Татьяна ЩЕПКОВА, Борисовский район.

Пусть этот день придет!

Сопереживание и желание помочь вызвала у нас ваша публикация - зов о помощи мальчику Владиславу Исмаилову ("СБ" от 10 апреля). По велению сердца, как отец четверых детей я взял на себя организаторские функции по сбору средств. Откликнулись 83 семьи! Если собраться всем миром, мальчика можно спасти. Надо только очень этого захотеть. Обращаюсь к читателям нашей газеты, всем людям чистой совести с просьбой о помощи семье Исмаиловых. Через газету хочу выразить искреннюю благодарность Нине Васильевне Зуенко, Елене Александровне Шпаковской, Нине Михайловне Зуевой и другим односельчанам за оказанную помощь. Самой большой наградой нам всем будет тот день, когда выздоровевший Владислав скажет: "Спасибо вам, люди, и низкий поклон!"

Александр МАТОШКО, д. Янковичи, Россонский район.