Когда ездил к маме, к ней в гости зашла кума — тетя Тамара. Отдышалась (на пятый этаж пришлось подняться), прошла в зал, села на старый диван, мама рядом устроилась, и начали они свои разговоры.
Первой темой, как водится, — погода, тепло ли дома, хорошо ли батареи греют? Батареи грели хорошо и у нас, и у кумы. «Даже, может, и слишком хорошо, как бы не отключили...» Потом вдруг наша кума рассказала новость: всем ветеранам труда, работавшим на заводе, дали денег на закупку картошки. Ветеранам — по 250 тысяч, а простым пенсионерам — только по 150. Мама обрадованно сообщила куме, что она и есть самый настоящий ветеран труда, ведь стаж у нее 55 лет. Кума поохала, так как ее трудовая биография с кондитерской фабрикой «Спартак» связана, а не с нашим заводом. Взялись рассуждать о сортах картошки и о том, где ее лучше хранить, потом — что много этой самой картошки уже и не надо. Попутно принялись вспоминать, кто из настоящих ветеранов еще жив и те деньги на картошку получит, а кто уже нет. Звучали фамилии и имена...
Сидят на диване две кумы, на стене, за диваном, — ковер с узорами. Картинка, над которой очень любят смеяться и язвить блоггеры и пользователи социальных сетей... Тут же, рядом с диваном, и цветок большой в вазоне растет. Поговорили про мужчин и женщин, а потом разговор снова сменил русло. Две кумы начали говорить, что на их памяти еще никогда не жили так хорошо, как теперь. И машины, и дачи у людей имеются, и на курорт за границу ездят, а некоторые и по два раза в год. «Ну когда такое было, кума?» — спрашивали они одна у другой, приводя очередной пример богатства. Сошлись на том, что жить теперь хорошо, да вот только того здоровья, что было, уже нет. Годы и тяжелая работа свое дело сделали. Хочешь не хочешь, а умирать придется...
Тетя Тамара задумалась, а потом голосом тихим, почти секретным, сама не сильно веря, сообщила, что скоро что–то в нашу планету врежется и все погибнут. Моя мама заохала, начала допытываться у кумы, где она такое слышала. Та сказала, что по телевизору... Выдержала паузу и добавила, что бояться не надо, так как погибнут все сразу и очень быстро, даже испугаться не успеем... Я не выдержал, в разговор вмешался и сказал, что если такое и произойдет, то через миллион лет. Это их немного успокоило.
Дальше кто–то из них сказал: самое главное, чтобы войны не было... Тут я улыбнулся. О войне они говорили по–настоящему серьезно, даже строго. Казалось бы, фраза эта и мысль до такой степени избиты, что от них оскомина. И даже произносить «Главное, чтобы войны не было» почти неприлично, как ругательство. Но когда это говорят мама 1930 года рождения и ее кума 1941 года рождения, обвинять их в поверхностности язык не поворачивается. В этом вопросе они разбираются. Что такое война, знают и понимают... Говорили они о войне кратко, для них не было о чем спорить. Желание ясное и прозрачное. Оно — как знаменитое «итого», после жирной черты.
Слушая их, я вспомнил двоих сербов, которые этим летом на проспекте в кафе под зонтиком сказали мне примерно то же самое. Сначала мужчины про Минск говорили, про жаркую погоду, про наших девушек и женщин. Нет, сербы не утверждали, что белоруски — самые красивые в мире, просто признавали, что привлекательные. Смотрели по сторонам и довольно улыбались. Кофе пили и курили. Они, эти небритые сербы, по виду — мои ровесники. Шутили, смеялись, угостить меня хотели. А потом сказали в два голоса, что война «не добро, не добро». И затем заговорили между собой о местах, где им пришлось воевать. Да, я спросил: с какого они года? Тот, что казался чуть старше, был с шестьдесят восьмого, а казавшийся младшим с шестьдесят пятого... А я–то думал, что мы примерно ровесники.
Мама с кумой пошли на кухню пить чай с зефиром. Про страшное они больше не говорили. Я же сел на диван и подумал, что смеяться над людьми, которые видели войну и считают, что это худшее из того, что им довелось увидеть и пережить, — нельзя. Права я такого не имею... И больше они это видеть не хотят и другим не желают, чтобы видели.
Советская Белоруссия №215 (24352). Пятница, 15 ноября 2013 года.
