— Вячеслав Иванович, не секрет, что восточные внешнеэкономические векторы нашего взаимодействия вызывают у некоторых экономистов и политиков скепсис. Мол, страна наша — европейская и ее будущее — в Европе.
— Напрасный скепсис. Большинство населения Земли живет именно на Востоке. Более того, именно там находятся две величайшие с точки зрения динамики развития страны мира — Китай и Индия. Один из самых авторитетных китайских ученых, в 2008—2012 годах шеф-экономист Всемирного банка Джастин Йифу Лин, посвятил книгу “Демистификация китайской экономики” именно этому феномену. Китай — колоссальный рынок сбыта с безграничными возможностями. Во многих городах там есть торговые центры, способные “закрыть” весь наш экспорт по отдельным товарным позициям и даже целым товарным группам. Весьма объемен и рынок Индии. Сегодня эта страна заинтересована в запуске общественного электротранспорта, и наш успешный троллейбусный проект в городе Индор вполне может быть продолжен в столице Дели. А есть еще и Ближний Восток и его страны, которым весьма импонирует наша взвешенная и осторожная внешняя политика. Весьма полезными и выгодными для нас видятся и страны АСЕАН — Индонезия, Малайзия, Таиланд и особенно Вьетнам. Расстояние в данном случае не помеха: стоимость морских перевозок сегодня достигла едва ли не исторического минимума. Другое дело, что мы пока нерасторопны и не вполне представляем, как можно воспользоваться открывающимися возможностями. Словом, что ни говорите, но основные наши перспективы, связанные с так называемой дальней дугой, — именно на Востоке.
— Не зря столько белорусских визитов на самом высшем уровне приходится именно на восточное направление. Но что необходимо для наращивания экспорта?
— Президент в этом отношении выступает первопроходцем, по пути которого затем следует пройти руководителям концернов, специалистам предприятий, бизнесменам. Ведь логистику сбыта налаживать именно им. Замечательный пример успешной деятельности в этом направлении демонстрирует наш военпром: он находит покупателей буквально по всему миру. И у нефтяников наших получается бурить нефть в Венесуэле и Эквадоре. Но наша проблема в том, что мы стремимся быстро провести переговоры, а потом тянем с воплощением договоренностей в жизнь. Китайцы же, наоборот, переговоры ведут долго и тщательно, зато оговоренные проекты реализуют весьма оперативно.
Между тем надо торопиться: традиционные рынки сбыта теряются. Наши производители, к сожалению, не вполне эффективно использовали период адаптации к новым реалиям российского рынка, считая его своим априори, “по умолчанию”. И не поняли, что сотрудничать с современной Россией нужно по-новому — в соответствии с корпоративной логикой, а не с логикой государственных интересов. Сегодня Россия готова вкладывать во внутреннее развитие — скажем, сельского хозяйства — немалые средства, в результате чего нашей продукции становится там тесно. Прибавьте сюда методы “дикого капитализма”, нередко используемые на этом рынке: черный пиар, рейдерство, коррупцию. Все это несвойственно нашим производителям, привыкшим вести себя порядочно. Отсюда противоречие: защищать свои интересы в России поодиночке мы не можем, а время для объединения усилий упущено. Противопоставить российскому корпоративному лобби нечто наше уже сложно. Это касается не только молочной промышленности, но и машиностроения, других отраслей.
— Но на Востоке нас может ожидать иная напасть. В регионе создается Транстихоокеанское партнерство — преференциальное торговое соглашение между двенадцатью странами. Некоторые аналитики опасаются, что ТТП станет альтернативой ВТО.
— Не станет. Если в подобной схеме нет Китая, долгосрочных перспектив у нее нет. Среднесрочные перспективы, конечно, возможны — да и то не вполне ясно, что произойдет в политике США в ближайшее время. Сейчас в Соединенных Штатах множество внутренних проблем, в том числе инфраструктурных. Об этом говорят сами американские политики: дороги разваливаются, мосты трещат. Для модернизации инфраструктуры стране нужны триллионы долларов, поэтому ожидать революционных подвижек со стороны США во внешней торговле я не стал бы. А вот у Китая рычаги воздействия на мировую экономику весьма существенны. Поэтому драматизировать ситуацию с Транстихоокеанским партнерством совершенно ни к чему. Наш ключевой и стратегический партнер в этом регионе — именно Китай. Просто с ним надо научиться работать.
— А как это, кстати, сделать? Недавно побывал в Приморском крае, непосредственно граничащим с КНР. И там обратил внимание на объемные статьи и инструкции в печати для местных бизнесменов — как правильно налаживать контакты с китайскими партнерами. Потому что наши различия не ограничиваются исключительно языком, здесь и менталитет, психология.
— А нам что мешает учитывать все это? У нас во многих вузах серьезная база по подготовке китайского языка. Другое дело, что такого рода специалисты всегда штучные. То же самое касается и Японии, Кореи, Ирана — простого знания языка совершенно недостаточно, необходимо изучение еще истории и культуры страны. Именно поэтому такие предметы называются лингвострановедением. А вот чего у нас нет, так это механизма мотивации таких специалистов. Встречаются молодые люди просто с колоссальным потенциалом. Но они понимают, что на госпредприятии их ждет зарплата, условно говоря, 200—300 рублей, а за границей — гранты 1000 евро во время учебы, возможность успешного трудоустройства. Согласитесь, надо быть сверхпатриотом, чтобы после таких грантов вернуться и пытаться найти себя здесь. Я убежден, что молодым специалистам, в особенности тем, кто с отличием окончил вуз и свободно владеет несколькими языками — а тем более такими сложными, как китайский или японский, надо давать сразу высокую управленческую зарплату. Только так их получится удержать. Причем предприятие от этого в конечном итоге только выиграет. Ведь именно эти кадры будут искать и реализовывать новые внешнеэкономические возможности. В том числе и на Востоке.
БЛИЦОПРОС
Помогает ли туризм отношениям между странами?
Об этом жителей Витебска спросила корреспондент “НГ” Ольга Крученкова.
Светлана Ефимова, экономист:
— Известно, что там, где большой поток туристов, правительства обсуждают и вводят безвизовый режим. Где бы ни был путешественник, ему всегда интересно пообщаться с местными жителями, узнать, как они живут, что любят, как относятся к разным аспектам жизни. Страну, которую видел и знаешь, начинаешь лучше понимать — это очевидно. Хорошо бы закрыть путь в политику тем, кто мало ездил по миру, ведь такому человеку крайне трудно ценить различия. Может, меньше стало бы войн?
Сергей Павловский, летчик:
— Политика — абсолютно прагматичная сфера, вряд ли интересы туристического бизнеса могут всерьез влиять на межгосударственные отношения. Обратная схема, когда политики решают свои проблемы за счет запрета на въезд туристов в определенную страну, — применяется, как мы все видели недавно с Турцией. Туристы и их трудности мало кого интересовали.
Ирина Павлович, преподаватель:
— Я не связывала бы эти понятия. Туризм должен быть вне политики. Тех, кто путешествует, привлекают уровень сервиса, экзотика, необычные виды досуга. Имеет значение безопасность.
