В минской школе № 56 в микрорайоне Каменная Горка открылась художественная галерея

О новой художественной галерее в минском микрорайоне Каменная Горка пока мало кто знает: ни вывески, ни названия у нее еще нет. Но это не потому, что пройти туда можно только через холл 56–й школы. Определение «школьная» в данном случае просто адрес, публику здесь ждут самую разную. Название и вывеска скоро появятся, и, возможно, свое место на карте Минска новое арт–пространство займет гораздо раньше, чем сменит десяток выставок на своих просторных серых стенах и неожиданных фиолетовых колоннах. Уже сейчас оно заявляет о себе честно и основательно, начиная с такого популярного в дизайне нынешних выставочных залов цвета стен, профессионального галерейного оборудования и выставок, которые сделали бы честь любому галеристу.

Картины Петра Шарипы, чей недавний вернисаж стал началом этой галереи, заставят притормозить и неугомонного школяра, и пресыщенного искусствоведа. Когда прохладный воздух пейзажей так осязаем, а имя художника большей частью известно лишь его ученикам и коллекционерам, поход на выставку может стать одновременно и событием, и открытием, актуальным жестом и темой для умных разговоров. Которые позже, когда живопись Петра Шарипы выставят в Национальном художественном музее (а ее там выставят), продолжатся уже на другом уровне. Продолжатся обязательно: в такое искусство невозможно не влюбиться. И оно определенно стоит поездки на край города в неведомую школьную галерею — это важно видеть наяву. Ведь в репродукциях теряется главное — та неуловимая светящаяся свежесть, которой так много в пейзажах Шарипы.

Правда, пока, чтобы попасть на выставку, нужно оставить заявку на сайте школы. Позже все станет проще: предполагается, что по субботам вплоть до 9 вечера вход будет свободным и без предварительных переговоров в интернете. А сегодня можно обсудить удобное время для визита через сайт и рассчитывать на сопровождение профессионального экскурсовода. Бесплатно... По нынешним временам — проект почти неправдоподобный. Тем более что здесь предусмотрено многое: деликатная подсветка для картин на стенах, специальные тумбы для скульптуры, причем над

Директор школы Юрий Круглик

каждой — окно в потолке со встроенным зенитным фонарем. И, конечно, внушительные площади для реализации почти любого кураторского проекта. А в перспективе — серьезная сигнализация, музейные системы климат–контроля и профессиональное оборудование для демонстрации видео–арта. Поддержкой Белорусского союза художников директор школы Юрий Викторович Круглик уже заручился и, в принципе, готов предоставлять стены своей галереи не только классическому искусству, но и современному авангарду. С его точки зрения, художественная галерея в далеком от центра спальном районе — нечто не просто очень важное, а жизненно необходимое. Несовременный идеализм? Как посмотреть. На городских окраинах у искусства фактически нет конкуренции. Но есть растиражированный миф, что серьезные, «непопсовые» вещи требуют особой, подготовленной публики. А стоило купить школе рояль (!), и теперь тут что ни концерт — аншлаг. Классической музыки, да...

Петр Шарипа тоже ведь был идеалистом. И, к слову, шансов проявить свой талант у него было ничтожно мало. Как вспоминал сам Петр Петрович, окруженная со всех сторон лесами и озерами деревня Орешки на Витебщине, где он появился на свет, в непогоду оказывалась буквально отрезанной от мира. Налаживать хозяйство было некому, мужчин практически не осталось — одних, как его деда, сослали в Сибирь еще до войны, другие, как отец, не вернулись с фронта. А самые ранние воспоминания, не отпускавшие всю жизнь, были о землянке, в которой фашисты нашли мать вместе с ним, новорожденным, и с другими односельчанами повели на расстрел. По дороге мать сбежала, укрылась в лесу. Выжила, хотя не надеялась, поэтому, убегая, спрятала малютку сына в густой куст... Всю жизнь лес оставался для него святым местом. Самым родным и комфортным. Но о том, что это можно нарисовать, он не догадывался еще долго.

В Ореховске, куда Петра Шарипу после войны забрали родственники, чтобы он мог учиться в средней школе, искусству также неоткуда было взяться. Да, это там была построена первая в Беларуси электростанция, но не музей и тем более не художественная школа. Какими ненастными ветрами туда занесло Нину Демьяновну Афанасьеву, бывшую графиню, выпускницу Смольного института благородных девиц, как ей удалось сохранить дореволюционные журналы и альбомы по искусству, сложно даже предположить. Но ей, своей первой учительнице рисования, Петр Шарипа был обязан многим. В том числе своей в общем–то тоже давным–давно устаревшей философией о том, что искусство — это не про деньги и вообще не про суету вроде славы, почестей и даже громких выставок.

— При жизни он выставлялся мало, — подтверждает Алена Шарипа, дочь–художница, чьи теплые, будто нарисованные неуловимыми солнечными бликами работы завораживают не меньше живописи ее отца. — В советский мейнстрим со своими пейзажами папа не попадал, да и скромные размеры его работ на фоне масштабных полотен того времени не смотрелись. Ему сложно было работать в мастерской, там живопись казалась несовершенной, хотя я всегда считала, что папа недооценивал себя, не до конца раскрыл свой потенциал. Но ему было важно писать там, где воздух и свет не постановочные, настоящие.

Машины у нас никогда не было, собственно, это и стало одной из причин, почему он так часто писал на картонах — легче взять с собой, проще нести через лес. Когда стал брать на этюды меня, мы с ним вполне могли пройти и 10 километров по лесу. Не только ради того, чтобы найти новый сюжет для картины. Всем тем, что видел вокруг, он наслаждался и очень хотел, чтобы и я почувствовала то же, что чувствует он. Кстати, я не встречала других людей, кто мог бы ориентироваться в лесу лучше папы. У него это было на каком–то высшем, интуитивном уровне.

Пожалуй, и в живописи никому из своих учителей я не верила так, как ему. Хотя поначалу долго сопротивлялась тому, что папа не видел для меня другой судьбы, кроме той, что выбрал для себя. И когда еще училась в обычной школе, порой даже приносила на уроки рисования папины рисунки, выдавая их за свои. Он сам рисовал их для меня, но был убежден, что рано или поздно я стану художником. Терпеливо ждал, пока я захочу этого сама. И брал с собой на этюды.

Его любимый сезон Пришвин называл «весной света». Это те почти неуловимые дни, когда природа замирает и первыми оживают ручьи. Сейчас такого почти нигде не увидишь, климат меняется, снег резко сходит еще в феврале, и, наверное, даже сложно представить такой бурный ручей, который остался в папиной работе «Весеннее серебро» — ее сейчас можно видеть на выставке. Этот лесной ручей папа писал, стоя на крошечном островке. Вокруг бурлила живая вода, и куски льда неслись с такой скоростью, что одна из них погнула ножку его этюдника... Кстати, этюдник сохранился, иногда я им пользуюсь.

Летом мы часто жили на хуторе под Воложином, где даже электричества никогда не было. На одном из летних пленэров с учениками папа познакомился с одинокой бабушкой, которой мы отчасти заменили семью. Помогали ей по хозяйству, вечерами вели долгие разговоры при свете керосиновой лампы, а папа спешил поймать, запечатлеть то, что исчезало, становилось прошлым каждый день. Таких хуторов уже нет, нет и той глубокой речки, которая появлялась там только весной. Таял снег, вода стекала с полей, наша бабушка снова говорила: «Рэчка грымiць» и напоминала об осторожности — в той «речке» запросто можно было утонуть. А через 2 — 3 дня даже ручья не было в помине...

Если он писал лето, даже среди буйства летних красок умудрялся разглядеть то серебро, которого столько в его работах. Видел больше и тоньше, чем другие, всегда и безусловно верил в талант своих учеников — все, кто занимался у папы в школе Ахремчика, вспоминают его с большой нежностью. В самый унылый сезон небо для него было не серым, а светящимся. Такого я не встречала ни у кого, даже в тех старинных альбомах, подаренных папиной учительницей рисования, которые хранятся у нас до сих пор. Куинджи, Левитан, Саврасов всегда были для него большим авторитетом, но, на мой взгляд, папа пошел дальше. И теперь я хочу, чтобы это увидели все. Увидели его любовь, его восхищение, радость...

za–ir@list.ru

Фото Виталия ГИЛЯ и из личного архива.

Советская Белоруссия № 86 (24968). Суббота, 7 мая 2016