Ненадуманное остается

Лёс легендарнага паэта, адважнага падпольшчыка, якi тройчы трапляў за краты i заўсёды заставаўся беларусам, можа быць сюжэтам для цэлага серыялу. Ужо ў адзiнаццаць гадоў Валянцiна выключылi з гiмназii за тое, што адмовiўся назвацца палякам, а ў шаснаццаць яму давялося зведаць на сабе катаваннi дэфензiвы. Лукiшкi, Гродзенскi астрог, Слонiмская i Вiлейская турмы... Потым — праца ў БССР, а потым — зноў вайна i змаганне i зноў — зняволенне... А вершы пiсалiся паралельна з напружанай барацьбой, прыходзiлi па начах, круцiлiся ў галаве, калi ў камеры не было чым iх запiсаць... Паэт, якi пражыў усяго трыццаць тры гады, да канца жыцця будзе спрабаваць узнавiць калiсьцi прыдуманыя i незапiсаныя вершы. Але большасць нават запiсанага знiкла. У гэтым зборнiку ўласна паэтычная творчасць Таўлая займае не асноўнае месца. Затое там ёсць шэдэўры лiрыкi, за якiмi праглядаецца ненадуманы гераiзм:

«Пiлую вершам краты» — гэты радок са спадчыны Таўлая стаўся як бы эпiграфам да яго творчасцi. У зборнiк увайшлi, акрамя вершаў, дзве паэмы, пераклады, публiцыстыка, а таксама ўспамiны пра паэта. Вельмi цiкава чытаць лiставанне паэта са сваiмi блiзкiмi. Пры жыццi Таўлай не паспеў убачыць нiводнага свайго выдання. У драматычнай паэме Мiколы Арочкi «Шляхi i краты», прысвечанай Таўлаю, якраз абыгрываецца сцэна, калi паэт, канаючы ў шпiталi, прымае ў дарунак ад Паэзii сваю нявыдадзеную кнiгу.

Людям, не ходившим в музыкальную школу и с пиететом относящимся к слову «симфония», классическая музыка нередко кажется чем–то вроде неэвклидовой геометрии. Красиво, но только для посвященных. Не знаю, побежит ли кто–то в филармонию сразу после прочтения сборника интервью Дмитрия Бавильского с современными композиторами, но что интеллектуальные горизонты раздвинутся — это точно. Сам автор, не имеющий специального музыкального образования, поставил перед собой амбициозную задачу «открыть для себя эту параллельную вселенную поисковой музыки». Множество голосов — как партии инструментов — сливаются в этакую симфоническую панораму. Половина книги — рассуждения ныне живущих композиторов о великих предшественниках: Бахе, Бетховене, Вагнере, Моцарте, Стравинском, Шенберге, Шостаковиче и прочих, вторая — беседы с живущими. А поскольку они по определению интеллектуалы, то говорят и о философии, и о литературе, социологии, истории и т.д. Получилось фактически антропологическое исследование. В одном из разделов можно сравнить ответы на одни и те же вопросы: «Возможна ли сегодня «духовная» музыка, и какой она должна быть?», «Кто точнее отражает и выражает дух времени — «традиционалисты» или «авангардисты?», «Возможна ли гармония в современной музыке и в современном мире?» Видно, что автора весьма беспокоит это упорное отрицание гармонии и «музыкально–идеологические спекуляции». Кто–то из отвечающих пытается быть оригинальным, другие — искренны, некоторые озабочены своим положительным имиджем... Не зря один из интервьюируемых заметил: «Дима, иногда, когда вы задаете очередной вопрос, у меня такое чувство, будто вы даете мне в руки живого налима...»

Советская Белоруссия № 13 (24643). Пятница, 23 января 2015