Раз в сколько–то лет в том или ином уголке земного шара рождается Песня, которая остается на долгие годы, если не навсегда, в памяти целого поколения людей. Не важно — имеет ли она локальный успех на ограниченной конкретным музыкальным форматом суверенной территории или же под ее дудку (скрипку, гитару, барабаны и пр.) танцует весь мир. Главное то, что Песню эту даже спустя длительный отрезок времени не сумели задушить ни новые хиты, ни однодневные шлягеры. Ибо сама эта Песня — не есть мода, хит и шлягер, она — вне музыкальных определений, она — метка на пути человечества в счастливое музыкальное завтра. И первой такой Песней лично для меня явился «Поворот» «Машины времени».
Не стал копаться в справочниках и мемуарах, но есть ощущение, что возникла эта Песня и начала карабкаться к вершине музыкального бессмертия году этак в 1979–м. Впервые я услышал ее летом 1980 года (если снова не соврал) в лагере труда и отдыха под Краснодаром, где школьником обирал с деревьев всяческие полезные фрукты. Пел ее некто Тима — Тимур, плотного телосложения увалень, но с голосом ангельским, как у Александра Буйнова. Чего только он тогда не пел — замечательно выходили у него «Есть в графском парке...» из телесериала про мушкетеров, «Отель «Калифорния» Eagles с русским текстом. Но лучше иных шел у него «Поворот», причем песни «Машины» я к тому времени уже слышал, но вот эту — еще нет. И Песня эта взорвала мой мозг. А вскоре и мозг населения одной шестой Земли. И ведь Песня по своему тексту была проходной и не такой волнующей умы, как прочие вещи Макаревича и Ко. Однако и поди ж ты: вот что творит со всеми нами сокрушительная сила искусства!
Году в 1989–м довелось мне с неделю проживать в одном общежитии. Не мне вам рассказывать про общежития, но я уложусь кратко и по существу. Не знаю, как в других, но в той общаге всю неделю отмечались какие–то праздники и дни рождения, и в светлое время суток, и особенно ночью. А народ тогда дурел от песни и танца Lambada группы Kaoma. И народ в лице лучших представителей того общежития обожал в любые часы темного времени суток вломиться, неся в руках кассетный магнитофон, в том числе и в комнату, в которой я коротал сны. А из магнитофона понятно, что неслось. Казалось бы, после такого стресса я должен был лютой ненавистью будущего музыковеда возненавидеть тот мотив и особенно слова. Но как сейчас услышу пусть и нечто сильно переаранжированное, но в источнике содержащее «Ламбаду», — голени, бедра и попа сами в пляс идут...
Группу «Ляпис Трубецкой» в 90–х я жаловал, но не так, как сейчас. Точнее говоря, совсем она мне не нравилась. Аналогичной взаимностью ее музыканты и мне отвечали. Но самой бешеной непопулярностью к исходу 90–х у меня пользовалась песня «Ау». И пока я тщетно разъяснял своим друзьям всю пагубность этой композиции, ее тлетворность и пошлость, песня стала Песней. И ее хором загорланила, правда, уже не одна шестая, а меньшая, но постсоветская часть нашей суши. «За счет чего она брала за душу?» — не так давно спросил я сам себя. И нашел ответ: за счет глубочайшего и интимного эзотерического посыла — вспомним хотя бы такую сакральную строчку, как «если станешь ты розеткой, штепселем я в тебя войду». Я позволю и вовсе с вами сегодня пооткровенничать: от строчки «ты Роксана, я Бабаян» за версту несло чертовщинкой, а запретный плод — ох, как он сладок...
И, наконец, 2009–й (уловили цикличность? сплошь цифры 9 в конце десятилетий). Который войдет в историю песни песен как «Заговор блогеров». Именно эти шайтаны восславили Юру Демидовича с его «Волшебным кроликом» до такой степени, что моя страна была вынуждена отправить это произведение и его автора в Киев на детское «Евровидение». Песню такую никакую без ее визуализации, что я не удивлюсь, если она отхватит там первое место (да ее победе и на взрослом фестивале я бы тоже не поразился). Но своим психоделическим нутром она очень близка к «Ау» «ляписов». И вот тогда не из каждого утюга, как Fairytale Александра Рыбака, но из каждой микроволновки она на нас и обрушится. Очередная для кого–то Песня песен. Аминь.
Рисунок Олега КАРПОВИЧА, "СБ".
