А вдруг Новый год — это не праздник, а грустная история про уходящее время. Так я дурачусь и хохочу, предлагая детям горькое лекарство. Они, глупые, покупаются на представление и глотают микстуру.
— Дай еще! Дай еще!
— Все! Цирк уехал.
Время уходит незаметно. Сперва кажется, что оно еще не пришло, потом неожиданно пробивает час, и тебе подсовывают штурвал, чтобы ты сам порулил. Стоишь капитан капитаном, слева — жизнь, справа — жизнь, впереди по курсу — всякие там цели. Иногда лихо получается проскочить, бывает, сел на мель. Но САМ же! А потом в один момент такое — хочешь развернуть корабль, крутишь, крутишь, что за ерунда... Оказывается, штурвал — муляж. И открывается непонятное. То ли ты всю жизнь был липовым капитаном, то ли это со временем отошли контакты и власть утеряна. Крутишь головой по сторонам: кто мог так подставить? Но все это уже не важно. Прошлого нет, настоящее непредсказуемо, время ушло...
Шекспир, Ионеско, Борхес. Об этом писали. Но у них все чаще короли попадали в черные дыры. А кто напишет о тебе? О том, что ты с утра до вечера, с вечера до утра упускал свое время. О том, что я, сливая воду от вермишели, видела, как оно утекает в сток, смешиваясь с мутным от муки кипятком. И вот ты встречаешь своих ровесников, а вместо лиц у них записки: «Смотри, сколько времени прошло...» И ты в ответ: Ctrl+Alt и Delete. Уходите, вы какие–то старые стали!
Словила себя на мысли, что в соцсети подтверждаю в друзья только красивых. И тех, кто хорошо сохранился.
— Время не властно над тобой!
— И над тобой.
Целуемся и обнимаемся. Какая сладкая неправда.
— Я не слишком стара для такого короткого платья?
— ...Но оно тебе идет.
Бросаю наряд на пуфик и ухожу из примерочной. Сегодня я еще раз перечитаю статью о звездах за 40. Они улыбаются, влюбляются и даже рожают детей. А вот еще одна любимая ссылка — о тех, кто начал карьеру после 40 и умудрился стать миллионером. Все! Отпустило, есть вероятность, что корабль еще может поплыть в нужном мне направлении. Давлю на газ, лечу на полной, пропуская на пешеходных переходах расслабленную молодежь. Они ждут свое время, а я тут как тут. Напоминаю себе Стервеллу де Виль и, как главная антагонистка милейшего детского фильма о далматинцах, хватаю и забрасываю в мешок симпатичные пятнистые минутки. Теперь бегом — шить себе красивую шубу из украденных черно–белых мгновений. Бьют часы. Я — вне конкуренции. Ха–ха–ха!
На днях сижу за барной стойкой в ресторане... Хотела написать — качаю ногой, но вспомнила, как наша всеми (артистами, ведущими, журналистами) любимая преподавательница всего хорошего Дина Георгиевна рассказывала про mauvais ton. Вот уж человек, выпавший из времени. Меня учила, теперь дочь мою учит грации и речи. Обнимаю Дину Георгиевну, а она такая прозрачная. Красивая. Не из этой жизни. Mauvais ton — качать ногой. Поэтому сижу с ровной спиной, ногой не качаю. Лишние жесты — удел низших сословий. А рядом две немолодые дамы. Я привыкла, что в Вильнюсе немолодые дамы запросто обедают и ужинают в кафе. Прикрепляют булавкой войлочные украшения к льняным блузам и беретам и пьют кофе с тортами. Мне в Минске очень таких дам не хватает. Уверенных, с чашкой кофе и без суетливых жестов. Одна Дина Георгиевна и вот, оказывается, есть еще — две моих соседки по барной стойке. Взрослых мужчин в клубах много, и я привыкла. А женщины... Это странные гости в ресторанах. И пока я думаю, может ли женщина в 50 лет познакомиться в белорусском ночном клубе с мужчиной... они уже возле меня.
— Татьяна... Помним вас с молодости!
Время!!! Стой! Кру–у–угом! Шагом марш! Ну и что, что ни с кем такого не было. Может, я буду первая. Кто со мной? В кротовые норы.
Т.С.
Советская Белоруссия №242 (24623). Пятница, 19 декабря 2014.
