Наши в Америке

Пролог

Мой друг - Владимир Внуков - любит вызывать замешательство у людей, которым впервые представляет свою супругу - Римму Федоровну Маленченко, такими словами

: - Знакомьтесь, моя первая жена... - и, вдоволь насладившись произведенным эффектом, добавляет: - и последняя...

...Римма влюбилась в Володю, когда они учились в университете и вместе играли в студенческом театре. Не влюбиться в него было мудрено - высокий, стройный, красавец, герой-любовник.

Итак...

Акт 1-й

Если бы не Риммочкина любовь, не ее верность семье, не ее мужественная борьба за мужа и за детей - Анку и Рому, - семья бы не состоялась: Володина кровь, как хорошее шампанское, бунтовала и играла в потомстве.

Советская действительность первой надоела Анке - она быстренько нашла себе мужа еврея, забеременела и, прихватив своего старшего сына Федора, рванула в Америку, где и родила Володе второго внука. Вслед за сестрой, отказавшись от традиционной семейной профессии актера, уехал Рома, оставив в родном Минске несколько дюжин разбитых девичьих сердец.

Выполняя план-минимум, Анюта развелась, родила Володе и Римме внучку, закончила акушерский колледж.

Рома же неожиданно для всех нашел свое призвание в дизайне и стал вполне преуспевающим американским художником, подтвердив правило, что человек талантливый - талантлив во всем.

Когда, обремененная стремительно растущей семьей, Анка запросила помощи, в Америку полетела Римма, вначале на время - проведать дочь и помочь ей в материнских хлопотах. Потом задержалась, рассудив, что не мешало бы выписать за границу мужа. Володя пережил два инфаркта, и Римма очень боялась, что третьего ему пережить не удастся. Так вся семья Внуковых оказалась в Америке, где с Володей случился еще один инфаркт, из которого его вытащили тамошние медики, а он, наплевав на все, пошел работать таксистом. После чего перенес операцию на сердце и месяца три назад, вернувшись в Минск, сделав ремонт в квартире, заявил: "Хорош дурака валять!.. Нужно слетать в Штаты, заработать денег..."

Акт 2-й

Перед своим первым броском за океан Римма решила с Володей обвенчаться. Ее женская интуиция и глубокое религиозное чувство подсказывали: ломая жизнь, следует, пожалуй, упорядочить дела духовные, обрести лад и мир в семье - мало ли что может случиться.

Володя понимал намерения Риммы, понимал, что венчание для нее - шаг высокой ответственности, понимал и то, что отсвет этой ответственности и чистоты ложится и на него. Что после этого важного в его жизни шага трудно будет, загудев где-нибудь на неделю, прийти домой и в ответ на Риммино протяжное

: - Ну, Во-о-ва... Как же так?.. - махнуть рукой. - Да черт его знает, Римма, как-то так вышло...

Поэтому он ехал венчаться, придумывая по дороге самые немыслимые задержки: так поступают дети, чтобы оттянуть процедуру, нужность и полезность которой понимают, но иллюзию свободы при этом хотят сохранить.

Венчались они под Оршей. Римма поехала загодя и отдельно, а Володю должен был доставить я. Успели мы минут за пятнадцать до назначенного обряда, Володя вылез из машины насупленный, Римма была раздосадована его поведением чрезвычайно, но виду не подавала. Держать над Володей венец было сложно - он на полголовы выше меня, руки затекали, но, разделяя с ним вину опоздания, держался я из последних сил. Когда обряд был закончен, что-то в Володе, очевидно, изменилось - исчезла некоторая остроугольность, он стал мягок и нежен, словно венчание смыло с него все лишнее и нечистое, что мучило его самого, и он начал ощущать тот лад в собственной душе, который и стремилась подарить ему Римма.

Акт 3-й

В Америке Римма не прижилась, ей, ведущей актрисе белорусского ТЮЗа, известному в Минске человеку, преподавателю актерского мастерства, было сложно жить на содержании у детей, подрабатывать, читая по-белорусски книжки богатым землячкам. Володя пытался устроить антрепризы, но при его взрывном характере и полной невосприимчивости к английскому языку выходило это никак. Освоил он специальность, обычную для российских эмигрантов - нью-йоркского таксиста, и "шабашил" еще помаленьку, отделывая вместе с внуком Федей (или на американский лад - Тедди) квартиры и дома. Но все равно он оставался Володей Внуковым: немного Тартареном, немного Хлестаковым, немного бароном Мюнхгаузеном - поэтому во время нечастых наших звонков через океан орал в трубку

: - Слушай, старик! Как вы там живете в совдепии, может, подкинуть "бабок"?..

"Бабок" у него не было, поэтому мне приходилось врать. "Володя! Живем нормально, у нас все есть". В ответ неслось: "Ну, лады!.." И дальше - водопадом телевизионные, киношные, театральные пропозиции.

Я не стал рассказывать ему, что на юбилее ТЮЗа о Римме Федоровне даже не вспомнили, перечисляя всех, работавших в театре, не включили ни в список живых, ни в список ушедших, как будто не было в истории театра такого имени - Маленченко. Володя понял мою заминку, помолчал в трубку, бросил негромкое ругательство и загрохотал дальше.

...Римма вернулась из Америки одна. В театр не пошла. Ее с охотой приняли на преподавательскую работу. Володя остался в Штатах дожидаться заветной "Грин-карты" - на нашу медицину не рассчитывал. Римма Федоровна ждала его терпеливо, рассказывая мне при встрече, что Володя стал совсем другим: ходит в церковь, не буянит, очень любит внуков. Верилось во все это с трудом. Иногда, как ураган, прилетала Анка - объясняла, что очень боится за отца, за то, как выдержит он перелет, за то, что здесь снова попадет в нашу коловерть и, не дай Бог, возобновятся проблемы с сердцем.

Потом появился Тедди - здоровый, красивый, с густым Володиным голосом. Мы вспомнили, как он, пацаном, при отъезде пытался "втюхать" моей дочери свой велосипед, как отец, узнав об этом, устроил ему, уже ощутившему себя взаправдашним бизнесменом, знатную головомойку. Оказалось, что Федя-Тедди приехал в Минск выбирать жену...

- Дядя Олег!.. Что я, тронутый на американке жениться... У них же "на чердаке" все не как у нас!..

Итак, Федор Внуков, внук Володи Внукова и Риммы Федоровны Маленченко, уехавший в юном возрасте в Соединенные Штаты Америки и за полтора десятка лет ставший самым настоящим "янки", приехал, когда подошел срок, выбирать себе жену в Беларусь, потому что у американок - "на чердаке" все не так устроено.

Что же такое есть у нас, чего нет в Америке?!

У нас есть любовь, умение прощать, верность и преданность. И Федя на примере своей семьи это понял совершенно замечательно. В этом месте я, пожалуй, перейду к обещанному эпилогу...

Эпилог

"Все счастливые семьи похожи друг на друга..." - этими словами начинается "Анна Каренина". Но где вы в нашей "буче, боевой, кипучей" найдете семьи счастливые в том смысле, который вкладывал в эти слова граф Лев Николаевич... Так много в нашей жизни зависит не от нас, от обстоятельств, от воли чужих людей, от "объективных" событий бытия...

Когда на втором курсе к Риммочке начал приставать секретарь комсомольской организации университета, Володя - он был бы не Володя, если бы поступил иначе! - наплевав на секретарские регалии обидчика, "начистил" ему морду. Времена были крутые, "оттепелью" еще не пахло, поэтому Володе стали "шить" теракт. Слава Богу, обошлось - и загремел он из-за мальчишеской драки на три года. Риммочка оставила университет, ушла в актрисы, дождалась Вову, заставила его закончить режиссерский факультет БГТХИ, терпела его "закидоны", долгие отлучки, командировки по провинциальным театрам, его неуживчивость, неприятие хамов и дураков, его бесшабашность. Терпела неустроенность быта, переживала за Анку, у которой в жизни тоже хватало проблем, очень боялась за Рому, который в поисках своего пути, был ей не совсем понятен. Она - тоненькая, маленькая - оказалась сильнее и мужественнее всей внуковской разухабистой поросли. Она знала - браки заключаются на небесах, и крест, которым наградил или которым наказал тебя Господь, следует нести с достоинством и не роптать на провидение. Она и несла свой крест жены и матери, как благодать.

Именно это всегда видел в своей семье Федя Внуков, который приехал в Беларусь искать себе жену.

Такую, как его бабушка!